Это удивительное состояние, я думаю, знакомо многим. Миг, когда ты проснулся и выспался, ощутил на лице дуновение весеннего ветерка... Когда ты пьешь крепкий свежемолотый кавах с молоком на залитой рассветными лучами веранде... Тебе некуда спешить, мысли ясны и возвышенны…
Представили это чувство? А теперь представьте себя лежащим в тесном каменном саркофаге, закованным в зачарованные цепи. Затхлый воздух, затекшие мышцы, но при этом…
При этом вас вдруг посещает то самое Прозрение. Будто серебряный колокольчик прозвенел в мозгу, будто свет луны вымыл из вашего сознания все лишнее…
Погодите-ка… Свет луны?
Да, именно так. Сквозь закрытый саркофаг, сквозь смеженные веки пробивается волшебный и мягкий лунный свет, несущий исцеление израненной душе...
Мозг мгновенно мобилизуется на анализ ситуации. Покой и легкость улетучиваются, уступая место моей обычной собранности.
Свет явно магического происхождения, иначе и быть не могло. Причем не просто магического – божественного! Только сила кого-то из Вышних могла пробиться сквозь барьер магии Крови такой мощи. Но тогда встает вопрос: чья это сила?
Досадливо скрипнув зубами, я начал лихорадочно рыться в своих довольно скудных познаниях на тему небожителей. Зная почти все об обитателях Нижних Планов и Бездны, я был абсолютным профаном в классификации Светлых Богов и Их слуг. Ну как профаном… основам их различения и разбору наиболее популярных религиозных мифов мой учитель уделял некоторое время. Правда, лишь под настроение, то есть весьма нерегулярно. Никогда не поклонявшийся никаким богам (даже шакалоголовый владыка смерти, от которого он черпал силы, был для него скорее тем же наставником, нежели богом), он весьма скептически относился к любым культам и религиям. За что и был забит камнями как кощунник толпой фанатиков, приверженцев культа Бога Солнца.
Минут пятнадцать поморщив лоб, я сдался. Бесполезно. Нельзя вспомнить то, чего в принципе не знаешь. Единственное что я знал точно: божество присутствовало в нашем мире не во плоти, иначе этот свет просто изжарил бы мой разум. Значит, где-то здесь творится молитва какому-то Светлому. Но где?
Вязкое, липкое ощущение заполнило разум, как только я потянулся им вдоль падающего света – магия крови продолжала подпитывать купол над крепостью. Сам я колдовать не мог – все-таки саркофаг сработан профессионалами – но рвануться по столь удачно подвернувшемуся каналу я был вполне способен. Вверх, вверх, сквозь потолки и перегородки, на верхние этажи катакомб, почти к самой поверхности земли, к тяжелой дубовой двери, перегораживающей вход в богатую келью. Там, за письменным столом, сидел сам Свет…
Селентия вскрикнула и на мгновение потеряла сознание. Очнувшись, она какое-то время лежала на полу, тупо уставившись в потолок.
Она творила обычную вечернюю молитву, так, как её учили в Храме: рассеивая мягкий Свет вокруг себя, дабы он достиг каждого страждущего. Здесь это было трудно делать: душная, отвратительная аура этого места давила на принцессу, день ото дня убивая её решимость и стойкость. Но именно за стойкость в несении утешения её и выделяли среди других жриц.
И вот когда молитва уже подходила к концу, будто чья-то мертвенно-холодная рука схватила её и потащила вниз. В сырой и затхлый мрак…
Сейчас в голове мелькали калейдоскопы образов, главным из которых был черный саркофаг где-то на нижних уровнях этого монастыря. И Тьма, клубившаяся внутри него…
Она встала и прошлась из угла в угол своей кельи.
Обещанный прием у лорда Гроссмейстера уже не раз откладывался. Отец-смотритель во время ежедневных «исповедей» вежливо, но непреклонно отклонял все вопросы о причине переносов. Затем, привычным движением просканировав её ауру, кланялся и уходил.
Она не знала, зачем нужны эти «исповеди», во время которых приставленный к ней священник бесцеремонно ощупывал её душу щупальцами чар, зачем её вообще держат здесь вместо того, чтобы, как обычно, после скорого суда приговорить к сожжению за ересь и чернокнижие. А тут еще эта неведомая Тьма снизу...
Она уже не раз обходила свою камеру, простукивала стены, пыталась проникнуть разумом за пределы комнаты. И до прихода Тьмы ей это не удавалось. Будто глухая стена возникала на пути. А тут будто кто-то наладил встречный канал силы.
То есть, попы Света держат в своих подвалах нечто разумное и… темное? Причем настолько сильное, что это нечто смогло преодолеть давление здешней ауры и, пройдя вдоль светлого (!) канала связи, выйти на неё?
Селентия потерла все еще саднящие виски. Что-то должно было произойти в ближайшем будущем. Что-то, что разрубит этот узел противоречий, загадок и странных событий. Она устала гадать, устала сидеть без дела. О, как она устала…
Стук топоров разносился на пару миль окрест, по ночам заглушая даже звуки военного лагеря, раскинувшегося в долине. Ровные ряды палаток чередовались с яркими шатрами примкнувших к войску рыцарей, значки наемных рот стояли рядом со зловещими тотемами орочьих кланов и знаменами благородных родов.
Черный всадник на черном как смоль коне неподвижным изваянием застыл на вершине холма, устремив немигающий взгляд льдисто-голубых глаз на Запад, где уже коснулось горизонта весеннее солнце. Там, в каких-то десяти милях отсюда, стояла последняя твердыня его врага.
Монастырь-крепость. Монастырь-тюрьма. Последняя кровоточащая язва на теле его страны.
Что будет с пленниками, находящимися там, Падшего Принца уже не волновало. Да, в подземельях этой цитадели томилось несколько весьма значимых в Раоле фигур. И если попы рискнут все же тронуть их – а судя по тому, как они обнаглели, жрецам Света уже и море может показаться по колено – против них поднимутся даже те, кто раньше колебался или и вовсе был на их стороне. Что касается обычных пленников, то, судя по собранным данным, те, кто попадал в застенки этой крепости, жили крайне недолго. Так что вряд ли имело смысл кого-то спасать.
Деревни на день пути от монастыря все как одна стояли разоренные, покинутые обитателями. В деревнях подальше крестьяне боялись выходить из домов после заката: ходили слухи о пропадающих людях, об алых огнях на перекрестках дорог, о ведьминых шабашах. Правда все это было или нет, но Джулиан точно знал: все это как-то связано с засевшими в проклятом монастыре святошами.
Приближение двух верховых он почуял минут за пять до того, как услышал топот копыт и они появились на гребне холма позади него. Оба в точно таких же черных плащах и вороненых бронях, бледные как смерть всадники остановились чуть позади своего сюзерена: мужчина по правое плечо, женщина по левое.
Мужчина с прямыми черными волосами и свирепым выражением лица, носивший помимо этого аккуратно подстриженные бороду и усы, окинул простирающуюся перед ним картину лагеря равнодушным взглядом зеленых глаз. К его седлу был приторочен полуторный рыцарский меч из орочьего железа и крепкий щит-тарч. Герб на щите был закрашен черной краской.
Женщина, в отличие от принца и своего спутника, не носила цельнокованых лат. Вороненая кольчуга была прикрыта черной рубахой, кожаные штаны были заправлены в обычные сапоги темной кожи. Густые русые волосы были перетянуты кожаным ремешком на лбу. Из оружия она имела тугой композитный лук с колчаном стрел и пару легких сабель.
- Милорд…, - тихо произнесла женщина.
Джулиан слегка повернул голову к ней и кивнул, показывая, что он видит то, на что она обращала внимание своего господина.
Облако пыли над трактом, ведущем на Юго-Восток, по направлению к Столице. Чуть прищурившись, Джулиан даже различил пару рыцарских значков в первых рядах надвигающегося на них войска. Большего разглядеть не получалось, все же расстояние в полторы лиги играло свою роль. Большинство людей не заметили бы вообще ничего, даже с куда большей возвышенности. Рыцарь Смерти делал это почти шутя.
- Коронное войско. Что ж, как и предполагалось с самого начала, наше выступление не могли оставить незамеченным, - принц развернул коня и легкой рысью направил его к подножию холма. – Вряд ли они до конца понимают, против чего выступили…
- Но вы говорили, фра Амраний…
- Передал своим хозяевам короткое донесение о том, что Джулиан Светоносный, Первый Принц Раола, предался Тьме. Большего он в любом случае почуять не мог.
«По крайней мере я очень на это надеюсь» - про себя подумал принц.
Впрочем, подобная версия была небезосновательна. Найдя время и приведя в порядок полученные от предателя Кхефиша отрывки знаний, Джулиан с удивлением узнал, что отсутствие тени в Астрале – один из любимых трюков черных магов еще со времен древнего Анурхотепа. И то, что святоши не обнаружили этой тени у него, скорее всего наведет их на вполне очевидную и простую мысль: наследник дома Роланидов практикует черную магию, только-то и всего.
На занятие подобным в среде высшей аристократии церковники смотрели по большей части сквозь пальцы. Но каждый факт подобного выявляли и хранили информацию о нем. До тех пор, пока не возникала нужда надавить на тот или иной благородный род. Представитель же правящей династии, занимающийся чернокнижием и вовсе был настолько шикарным подарком для попов, как они сами думали, что не использовать его они не могли.
Вопрос в том, раструбили они уже эту весть по всему королевству или нет? Скорее всего пока приберегают эту информацию как козырь. А значит…
- Граф. Баронесса. Как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться?...
Очнулся он от неровного покачивания из стороны в сторону. Сначала веки не хотели подниматься, слипшиеся от накопившегося гноя, но постепенно он все же смог распахнуть глаза… чтобы снова их плотно зажмурить. Весеннее солнышко было пока еще не слишком жарким, но прямо смотреть на него, да еще в полдень, да еще после долгого лежания с закрытыми глазами было не самым изысканным удовольствием.
Эйрик глухо застонал от боли в отбитой груди, когда попытался приподняться на шкурах, постеленных на телегу, в которой он собственно и лежал.
Ехавший рядом всадник тут же наклонился к нему и, внимательно оглядев, дал шенкеля своему коню, посылая его во главу двигавшейся колонны. Второй всадник, тоже заметивший пробуждение Второго Принца, отцепил от седла флягу с водой и, наклонившись, протянул её Эйрику.
- Ваше высочество! Сможете сами выпить?
Принц лишь натужно кивнул. Лица второго всадника он не разглядел, но по голосу определил: кто-то из его солдат, из Третьей Армии.
Не успел он кое-как утолил жажду, из головы колонны прискакала целая кавалькада во главе с пожилым рыцарем в роскошных латах. Мельком взглянув на замершего принца, он надменно кинул кому-то за своей спиной:
- Отлично. Связать отступника и держать под стражей, чтобы не сбежал. Этот раб Тьмы может быть опасен. А перед битвой пошлите за палачом и преподобным Ульфицием.
После этого рыцарь развернулся было к Эйрику спиной, но тот наконец-то пришел в себя:
- Что это значит, Лаангаради?! Ты поворачиваешься спиной к принцу крови!
Рыцарь остановился и опять же мельком, через плечо, лениво бросил:
- И рот ему кляпом заткните. Мало ли, какое колдовство он может применить.
И не успел Эйрик прийти в себя от происходящего, как его скрутили, вставили вонючий кляп и кинули обратно на дно телеги.
Побрыкавшись и убедившись в бесполезности этих попыток, он притих и задумался.
Что все это значит?! Нападение церковников на свадебный поезд, ранение, плен, а теперь еще и это! Нелепые обвинения с места в карьер, обращение будто с бешеной собакой, а не со Вторым Принцем – все это было очень странно. Могло ли это быть связано с Джули?...
Но не могли же они обвинить наследного принца Раола в связях с Тьмой (а судя по словам герцога, именно в этом их и обвиняли) за показуху в черном плаще, устроенную Джулианом полгода назад?!
Или могли? Дерьмо ангелов! Что же произошло в королевстве пока он был в отключке, раз его, принца крови, вяжут как обычного преступника и обвиняют невесть в чем?! И солдаты…
Кстати, о солдатах. Тот всадник, что едет справа, он точно ему знаком! Не сказать, чтобы Эйрик помнил всех солдат Третьей Армии, но уж офицеров и собутыльников своих запоминал пусть не по именам, но в лицо и по голосу точно!
Заметив его пристальный взгляд, панцирник сделал вид, что поправляет попону и наклонился к телеге.
- Вы уж потерпите, вашество! – чуть шевеля губами прошептал он. – До ночи потерпите, говорю. Нас тут, из Третьей Армии, почти полторы тысячи конных наберется. По когортам их надутого высочества херцога рассованы посотенно, но в случае нужды соберемся, истинный Свет! Так драпанем, подков не увидят! - и, покосившись на проезжавшего вдоль колонны рыцаря из свиты герцога, выпрямился: - Ну все, опасно сейчас болтать. Ждите, вытащим Вас. Ей-ей вытащим!
Но не успел он как следует выпрямиться, как в голове войска затрубили «остановку» и «препятствие».
Панцирники встрепенулись было, но ближайший к ним рыцарь с гербами манора Гиарад махнул им рукой, мол, сами справимся, сторожите пленника.
Пользуясь тем, что никто не смотрит в их сторону, Эйрик дернулся и невнятно промычал, привлекая внимание своего вероятного спасителя. Тот тяжко вздохнул, покосился на голову колонны, куда сейчас стекались все вельможные рыцари армии герцога, и вынул кляп принцу.
- Помоги встать, - буркнул тот. Еще раз вздохнув и нервно оглядевшись, панцирник подчинился. Кое-как встав на ноги (со связанными руками и ногами это было проблематично), принц приподнялся на цыпочки и заглянул поверх голов столпившихся в первых рядах дворян, глядевших на нависший над дорогой холм, озаренный кроваво-алым светом догоравшего заката.
Там, на вершине, подобно древним статуям, высились трое всадников в черном. У того, что стоял посередине, ниспадавшие ниже плеч волосы отливали червонным золотом.
- Джули! – изумленно воскликнул Второй Принц. Впрочем, его возглас потонул в гуле тысяч таких же. Первый Принц сам явился посланной по его душу карательной экспедиции…