Жизнь складывается так, что мы все, чего-то и кому-то, пытаемся доказать. И всё кругом бурлит. В этом бедламе страстей, мне вспомнился милый Солоухин Владимир, замечательный русский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы». Помните его «Третью охоту»? Никогда не принадлежал к романтикам, а видимо с возрастом голова седеет не одна.
Начался Новый 2015 год. Сижу за комп у окна с видом во двор. Природа гуляет. Тепло – минус 2*, пурга, ели эпизодически стряхивают лишний снег. За стеклом окна молодое деревцо, 2 метра высотой карагач, крона пострижена под шарик. В целях благородного развлечения креплю к веткам полоски сала для кормления птичек работяг. Синицы, дятлы, маленькие и не боявшиеся человека птахи, не знаю их наименования, отвлекают от грустных мыслей. Вот эти птички зимуют, и их надо поддержать. Они потом, в знак благодарности, будут трудиться весь светлый день. Но есть ведь перелётные. Летят они на юг, где теплее. Что тянет человека к перемене мест? Отца моего судьба бросала по стране. По образованию он был топограф и в небесной канцелярии решили, что должен протопать всласть. Для меня досталась по наследству его участь – не только с юга на север, но и с востока на запад, потом обратно, несмотря что строитель, а более - архитектор. По призванию проектировщик, профессия не кочевая. Сейчас сижу, на птичек смотрю, и думаю: почему всё получается не так, как хотелось?
Дед моей мамы попал на Кавказ солдатом в XIX веке. Отец мой после института был направлен на север, но не сложился любовный роман, и через год протопал папа на Кавказ, где довелось родиться мне. Так получилось, что маму-химика, после института, попросили отправиться на юг, в прекрасный город Баку. Детство и образование пролетело как во сне, за исключением смерти мамы в 38 году. В романтическом порыве махнул я в Сибирь, а отец вернулся к родственникам в Москву. Всё складывалось по сценарию плохого режиссёра: отец сыграл четвёртую свадьбу, а у меня появилась дочь. Внутри Садового кольца процветал социализм, а в Сибири нарастал голод. Первая птичка из «рулевых» страны советов успел поставить мир на грань исчезновения. Китай отказался от содержания страны Сибирь, и началась эпоха выяснения амбиций – кто «красивее и важнее», и кто не лопнет от надувания ноздрей. Как показало доигрывание: лопнул мыльный пузырь. Увлёкся отклонением от темы, вернёмся к баранам нашим.
Ностальгия тянула в родные места, как тянет всех птиц на место рождения. Кровати, в которой произвели меня, уже не было, а в квартире предков жили чужие. Они понятия не имели, кто жил в этой старой коммуналке ранее и куда делись. При отъезде из Баку отец отдал квартиру по закону. Предложения по профессии мне были приличные, но с жильём перспективы туманные. На кладбище могилу мамы не нашёл. Некоторых друзей уже не было. Все ниточки, связывающие человека с Родиной, были надорваны. И встал вопрос: КУДА ехать? Предложение на восток, глубже в голод, было абсурдно, потянуло на запад. По дороге осел в хлебном краю – центральный Казахстан. Здесь на перелёте останавливаются миллионы пернатых. Особенно захватывающей и богатой эмоциями картина кормления всех видов гуся. С озёр перелёт крупными косяками на хлебные, или просяные, поля, потом наевшись, возвращение на воду, утолить жажду. От наблюдения падения птицы в пике с высоты полёта на водную глядь озера, с восторженным гомоном, криком души, захватывает жуть. Эта музыка остаётся с тобой в ушах, пока не заснёшь. Впадаешь в эйфорию счастья, надеясь, что симфония не закончится никогда. Например, крик журавлей, когда они парят высоко в небе под солнцем, мне чудится как призыв к заманчивой жизни.
Так пролетело время длиною в трудовой пред пенсионный стаж. Всего ничего – 35 и +5 в Сибири. Судьба решила испытать на прочность, уже немолодого мечтателя, шепнув на ушко «летим?». У меня ведь внуки 13 и 11 лет, осилим мы произрастание в другой земле? Пришлось врастать. Учить новый язык, и работать на рабочих местах. Ещё 15 лет добавил в копилку стажа. Как показала практика, мать моих внуков, не освоив чужой её язык, и не вынеся разлуки с одноклассниками, вернулась в привычную среду обитания. И вот пришло время, и стал перелётный «гусь» одиноким. Внуки оперялись на своей Родине, мне показалось родной, принявшая меня земля обетованная. Говорят: казаться может всё - чёрт знает что. Чиновники решили протестировать мою устойчивость на прогибание. Эксперимент по переселению в дом для убогих меня возмутил. Усугубил атмосферу создавшегося противостояния информационный бум об ужасе стихии самосожжений. На психику очень сильно влияет горящий факел из фигуры человека. Жизнь проверяла не раз стойкость мою на прогиб. Нельзя было принимать самодурство клерков за их волю, но я выбрал абсурдное решение: лучше сгореть, чем сдаваться.
Так в 2012 появилась идея сценария об архитекторе. Не согласный с методом гореть, в борьбе государства чиновников с растерянными гражданами страны, предпочитает бежать. Конечно, поступок малодушен, но осознан. Впереди надежда на музыку счастья. И жизнь готовит неожиданный сюрприз.
«Жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешен». Эрнест Хемингуэй.