НИКИТИН ИВАН НИКИТИЧ
1860 - январь 1742
О жизни основателя русской портретной школы мало что известно. Его биография строится больше на предположениях, нежели на фактах. Но доподлинно известно, что этот «персонных дел мастер» был любимым художником Петра Первого.
Старший из братьев Никитиных появился на свет в Москве, в семье священника Никиты Никитина служившего в Измайлове (?). Не известна точная дата рождения живописца, но принято считать годом рождения 1680 г. (по некоторым исследованиям 1688 г.).
Отец его, Никита Дементьевич, был священником в Москве при церкви во имя Святого Димитрия Солунского, у Тверских ворот в Белом городе (?).
Средний брат живописца - священник Иродион Никитин, позднее протопоп Архангельского собора в Кремле, младший - живописец Роман Никитин.
Первоначально Никитин был определен певчим в патриарший хор, а затем перешел в числе лучших певчих патриаршего хора в царский походный хор, где вскоре ему было поручено обучение младших певчих. Отличаясь любознательностью, Иван Никитич выучился «счетной мудрости», стал разуметь латынь и, сверх того, пристрастился к живописи. Где он получил первые познания в живописи, в точности неизвестно, но нужно думать, что, будучи вхож, как певчий, в Кремлевские палаты, он имел возможность видеть образцы искусства голландского живописца Корнелиуса Брюейна (который в 1703 году писал портреты царя Ивана Алексеевича и царицы Прасковьи Феодоровны). Отличаясь большой природной восприимчивостью и способностями, Никитин пленился художественными образцами и стал заниматься живописью, сперва рисуя с гравюр, а потом изображая с натуры знакомые лица.
Сначала Никитин был учителем «цифири», то есть арифметики и рисования в Московской артиллерийской школе, а потом состоял при Оружейной Палате. Имея, благодаря этому, возможность часто являться на глаза Государю, Никитин вскоре сделался известным Петру Великому и по своим художественным опытам.
Предполагается, что вначале он обучался гравированию в классе типографии при Оружейной палате. Его учителем, скорее всего, был голландец А. Шхонебек. В 1711 году гравировальная мастерская была переведена в Петербург и Никитин продолжил обучение у немецкого художника Иоганна Таннауэра, который был из числа первых художников прибывших в Россию по приглашению Петра Первого. У Таннауера Никитин изучал законы перспективы и живописи. Помимо учебы, Никитин практиковался на заказах Таннауера.
Писать портреты он, судя по всему, выучился самостоятельно, изучая и копируя имевшиеся в России работы иностранных мастеров. Благодаря родственникам, служившим в придворных церквах, Никитин быстро занял прочное положение в окружении Петра I. Он пишет портреты владетельных особ.
В этих ранних (до 1716 года) работах художника - «Портрет царевны Прасковьи Ивановны» (1714. ГРМ), «Портрет царевны Натальи Алексеевны» (Не позднее 1716. ГТГ), «Портрет цесаревны Анны Петровны» (Не позднее 1716. ГТГ), «Портрет царицы Прасковьи Федоровны» (не позднее 1716) — прослеживается явная связь с парсунами конца XVII столетия. Их отличает жесткое письмо, глухие темные фоны, плоскостность изображения, отсутствие глубокого пространства и условность светотеневой моделировки.
Первый датированный портрет 28 сентября 1714 года – портрет Царевны Прасковьи – племянницы Петра Первого. В этой картине молодой художник пытается передать не только внешность Царевны Прасковьи, но и ее душу. Однако в этом портрете еще заметна «сырость» в технике исполнения: художник неумело передал светотень.
Далее последовали еще 2 портрета отличающиеся реалистичностью: сестры Петра Первого Натальи Алексеевны и казака в красном кафтане (1715).
Все эти портреты понравились Петру I и в 1716 он отправил Ивана и его младшего брата Романа в пенсионерскую поездку по Европе. Там их встретил сам русский посол П. И. Беклемишев который помог поступить в Венецианскую Академию Художеств. Учился Никитин у таких известных учителей того времени как Томмазо Реди и И.Г. Дангауера.
В 1716 - 1719 годах Никитин - пенсионер Петра I в Венеции и Флоренции, где он учился во Флорентийской академии.
Встретив в пути Никитина, ехавшего вместе с русским послом в Ита-лии, П. И. Беклемишевым, к месту назначения, Петр 19 апреля 1716 года писал жене из Экестоля в Берлин: «Катеринушка, друг мой, здравствуй! Попались мне на встречу Беклемишев и живописец Иван. И как они приедут к вам, то попроси короля, чтоб велел свою персону ему списать, так же и прочих, кого захочешь, а особливо свата, дабы знали, что есть и из нашего народа добрые мастеры». Приехав вместе с Беклемишевым в Венецию, Иван Никитич получил возможность некоторое время посещать Венецианскую академию художеств и рисовать там с натуры.
Первые шесть месяцев были даны пенсионерам для овладения итальянским языком в среде его носителей. Затем, с января по июль 1717 года, они посещали «академию молярства» Грегорио Ладзарини, где в то самое время завершал семилетнее ученье великий Джованни Баттиста Тьеполо.
Во Флоренции Беклемишев просил владетеля Тосканы принять Никитина и других художников под особое свое покровительство и поручить их опытному профессору. Герцог избрал профессора флорентийской академии художеств Томмазо Реди, под руководством которого Никитин занимался три года, до августа 1719 года. Во время пребывания в Италии Никитин считался старшим между товарищами, назывался и мастером. Вернулся Никитин из чужих краев в 1720 году, окончив полный академический курс и привезши от герцога Тосканского грамоту Императору Петру Великому, в которой герцог дал лестные отзывы об его успехах.
В 1720 году по требованию Петра художник возвратился в Петербург, где с марта 1721 года он был введен в придворный штат как гофмалер наравне с И. Г. Таннауером. По указу Петра художнику начали за счет казны строить на Адмиралтейской стороне, на «речке Мье» у Синего моста, мастерскую, которая не была окончена при жизни царя.
В пенсионерской поездке Никитин получает недостающие знания по рисунку, его портреты становятся более зрелыми и приобретают темный насыщенный колорит.
По прибытии в Петербург Никитин получил от Государя в дар дом для своего жилья на Мойке, близ Зимнего дворца, но дом этот поступил в его собственность не ранее 1724 года.
В 1721 году, когда Петр и Екатерина возвратились из Риги и Ревеля в Петербург, они часто предпринимали поездки на остров Котлин. В одну из таких поездок был вытребован к Их Величествам Никитин с полотном, красками и всеми принадлежностями для живописи. Потребовавший Никитина кабинет-секретарь Макаров наказывал ему взять с собой и брата.
3-го сентября 1721 года в Юрнале (журнале) Петра Великого отмечено, что «на Котлине острову, пред литоргиею, писал Его Величества персону живописец Иван Никитин». Вероятно также, что он исполнял портреты Императрицы Екатерины, великого князя Петра Алексеевича, великих княжон Анны, Елизаветы и Натальи Петровны, герцога Голштинского и других особ. В числе этих особ биограф Никитина упоминает князя Меншикова и членов его семейства, генерал-адмирала Апраксина с его родней, князей Голицыных и Долгоруких и бывших самыми ревностными покровителями И. Никитина – духовника Императрицы Екатерины и цейх-директора M.Д. Аврамова. Последний ставил Никитина очень высоко и издавна покровительствовал ему.
Примерно в 1720-е он пишет портрет «напольного гетмана» - молодого барона С.Г. Строганова и портрет «свата» - канцлера Головкина, который был сватом на свадьбе Екатерины Ивановны, племянницы Петра.
Дважды — в 1715-м и 1721 годах — Никитин писал с натуры Петра I, о чем упоминается в «Походном журнале». Вместе с царским двором он ездил в Ригу и Ревель (для встречи принца голштинского Карла Фридриха - жениха старшей дочери царя Анны), в Марциальные Воды, в Москву (для подготовки коронации Екатерины I).
Художник многократно писал портреты всех членов семьи Петра I, а также принца голштинского, как указано в доношении художника от 1725 года. Он также писал портреты священника Иоанна Хрисанфова (попа Битки), «иноземки придворной бабушки», «мужиков долголетних фамилию — 4 персоны».
В январе 1725 Никитин был удостоен чести написать портрет императора с натуры. Это будет последним изображением Петра перед смертью. («Петр I на смертном ложе» 1725. ГРМ).
Кроме портретов, Никитину приписываются несколько батальных картин: из них ни одна не сохранилась («Полтавская баталия» 1727) и «Куликовская битва», в которой используются этюды итальянского гравюра Темпеста.
Ряд исследователей считает, что не следует воспринимать Ивана Никитина исключительно портретистом. Известно, например, что в 1727 году он писал баталии для Летнего дворца в Летнем саду. Кроме того, Якоб фон Штелин, ещё в последней четверти XVIII века, в Петербурге, видел работы Ивана Никитина на евангельские сюжеты.
Определить авторство тогдашних полотен весьма трудно. Современные искусствоведы пользуются стилистическим анализом картины, сравни-вая технику и колорит. Никитин подписался лишь под тремя работами.
«Портрет Петра I в круге» (Самое удачное изображение Петра написанное при его жизни).
После кончины Петра I Никитин меняет свое мировоззрение в связи с политической нестабильностью в стране. В 1731 году он подписывается под полотном «Родословное древо русских царей», которое повествует о старых традициях XVII века.
Последнее десятилетие жизни портретиста прошли в лишениях и бе-дах.
После смерти царя Никитин оставался в придворном штате, но практически не имел работы.
Уже в марте 1725 года Никитина начали привлекать к авральным работам: ему поручают участвовать в писании иконостаса в церкви Зимнего дворца. В апреле того же года А.В. Макаров пытается передать живописцев Никитина и Таннауера из придворного ведомства в штат Канцелярии от строений с оскорбительной припиской: «придать им ис той канцелярии учеников и смотреть за ними чтобы как мастеры, так и ученики не гуляли». В конце января 1726 года его небольшой дом был занят под постой, вероятно, солдат.
С того же времени начинаются продолжительные задержки с выплатой жалованья из Соляной конторы. Возведение нового дома на Адмиралтейском острове силами Канцелярии от строений обратилось в выматывающий долгострой.
В 1727 году Никитин женился на Марии Маменс. На его характере и образе повседневной жизни не могли не сказаться тягостные перипетии его семейной жизни. Их подробности известны только в изложении П.Н. Петрова, который, вероятно, располагал архивным делом о разводе. В своей статье 1883 года он писал:
«Марию же Федоровну (Маменс) она (Екатерина I) предложила взять за себя И. Никитину, неимевшему духа отказаться от такой милости... Жених не знал, что за существо его супруга» (с.206). «К довершению его горя умер ребёнок, которого он считал своим сыном» (с. 211). Это тяжелее измены жены.
В период с сентября по декабрь того же года имел место её стреми-тельный и бурный роман с фаворитом подростка - императора Петра II, юным красавцем И.А. Долгоруковым. История эта завершилась в начале января 1728 года, с отъездом двора и фигуранта на коронацию в Москву. Двор там и остался на четыре года. Поскольку в Москву поехал не штатный придворный живописец Никитин, а Каравакк, числящийся за Канцелярией от строений, супруги Никитины до осени 1730 года пребывали в Петербурге, быстро приходящем в упадок и запустение. В сентябре 1729 года выяснилась «никчёмность» его пребывания в придворном ведомстве, и Сенат запросил Канцелярию от строений «буде он надобен ис канцелярии от строений а ежели не надобен чтоб доволствовался трудом от своего художества». Оказалось, не надобен.
Осенью 1730 года семейство переезжает в Москву, поселяясь, по всей вероятности, у Анны Юшковой, сестры жены, в доме , пожалованном ей императрицей Анной Иоанновной. Рождается ребёнок.
В ноябре или декабре 1730 года живописец долго и тяжело болел. Затем судьба предоставляет как будто послабление Ивану Никитину. В марте 1731 года он приобретает большой двухэтажный каменный дом «в приходе у Ильи Пророка» на Тверской улице. Но тут начинается второй роман Марии Маменс, на сей раз с Левенвольде. Возникает громкий скандал, в него вмешивается духовник императрицы Анны Иоанновны архимандрит Варлаам. Мария покидает дом мужа. Ребёнок Никитина умирает. В марте 1731 года арестован брат Роман за распространение памфлета против Феофана Прокоповича. 24 июня он выдан под расписку Ивану Никитину.
Где-то во второй половине 1731 года состоялся развод, последовал раздел имущества.
Семейные неудачи сделали Никитина еще более сосредоточенным, замкнутым и мрачным. Кроме того, в религиозной душе Никитина эти неудачи усилили начинавшееся охлаждение его к обществу.
Он видел в нем господство чужестранных обычаев и еще с большей враждебностью стал относиться ко всему, что не было русским, и тесно сблизился с небольшим кружком лиц, разделявших вместе с ним нерасположение к иноземцам.
Все бедствия России он объяснял тем, что иностранцы, а также мало-российские духовные лица, вроде Феофана Прокоповича, зараженные еретичеством, вносят разврат и смуту в умы русских людей. Взгляды подобного рода были весьма распространенными в то время и в духе их двоюродный брат Никитина, расстрига Осип Решилов, в иночестве Иосия, составил «Житие Феофана», полное соблазнительных подробностей и обвинений его в ереси. Потребованный к ответу, Решилов оговорил братьев Ивана и Иродиона Никитиных в чтении и распространении тетрадей пасквильного содержания.
По-видимому, вскоре после отъезда в январе 1732 года двора Анны Иоанновны в Петербург, туда перебираются братья Иван и Родион Никитины. В ночь на 8 августа 1732 года они были арестованы в петербургском доме живописца на Адмиралтейском острове. Ивану Никитину не суждено было вернуться с этот столь долгожданный дом на пожалованном Петром Великим участке у Синего моста. Уже 13 августа в Москву прибыл приказ арестовать и доставить в Петербург «за крепким караулом» и третьего брата, Иродиона. В московском доме Ивана Никитина производится обыск с изъятием писем, а затем он «стоит заперто и запечатано».
Из сделанной в 1732 г. капитан-поручиком Сырейщиковым описи ве-щам, хранившимся в московском доме Ивана Никитина, видно, что в то время существовали еще следующие произведения художника:
- две картины, писанные на полотне и изображавшие «Распятие Гос-подне», сюжет, за который Никитин принимался не раз, незадолго до своего ареста, под влиянием удручавших обстоятельств жизни;
- 12 кусков шпалер двоякого формата с орнаментами зеленых тонов, «по желтой земле, с поталью»;
- тщательно написанное на полотне «Распятие», высотой 1 арш. 12 верш. и шириной 1 арш. 3(?) вершка, а по сторонам его семь икон.
Кроме того, в комнатах Никитина были писанные масляными красками портреты Петра І, Екатерины I, царевны Анны Иоанновны и двух неизвестных составителю описи лиц, а также 14 других масляных картин.
Из других предметов особенного внимания заслуживают собрание монет и библиотека.
Вообще, опись свидетельствует о том, что И. Никитин жил так, как могли жить только образованные и достаточно обеспеченные люди того времени.
Все обвинение Никитина, как показывает его четырехлетний процесс в Тайной Канцелярии, было основано скорее на отрицательных, чем на положительных доказательствах, но тем не менее он понес более суровую кару, чем многие другие, привлеченные к этому делу, и из состоятельного человека превратился в нищего.
Процесс Никитина в Тайной Канцелярии был закончен в декабре 1736 года, но доклад о нем был утвержден Анной Иоанновной только 5-го ноября 1737 г. Ивана Никитина признали государственным преступником, приговорили «бить плетьми и послать в Сибирь на житье вечно за караулом». При этом, вероятно, благодаря заступничеству Ушакова, дом Никитина и пожитки были оставлены ему «на пропитание». Привезенный на подводах в Тобольск, Никитин был оставлен там на собственном иждивении.
Пока длилось следствие, Никитин успел изобразить портрет генерала А. Ушакова, благодаря этому художник получил некоторые послабления. Не смотря на дальнейшую ссылку в Тобольск, Иван Никитич продолжал творить, но эти работы не сохранились.
В ноябре того же года по приговору был бит плетьми и сослан в Тобольск «на вечное житье за караулом».
О его помиловании было издано три указа: Анной Иоанновной перед смертью, Анной Леопольдовной при воцарении и Елизаветой Петровной.
В Сибири Никитин пробыл до весны 1741 г. Принцесса Анна Леопольдовна, возвращая из Сибири многих заточенных, 29 декабря 1740 г. указала представить себе дело о нем, и 22 апреля 1741 г. приказала освободить Никитина.
Указ об этом был немедленно послан в Тобольск, но достиг города не раньше конца июня. Никитин был освобожден, но возвращаться из ссылки должен был за свой собственный счет.
В конце января 1742 года Иван Никитин вместе с жителями Тобольска принимал присягу Елизавете, следовательно, к этому времени он был уже помилован. Однако еще в феврале он находился в Тобольске. По свидетельству брата, Ф. Никитина, художник скончался по пути из ссылки. Между тем традиционно считается, что Никитин умер в 1741 г.
Учениками Никитина были А. И. Серебрянников (пасынок миниатю-риста Овсова) и племянник художника, архитектор П. Р. Никитин. Называл себя учеником Никитина и М. Л. Колокольников.
В 2004 году в одном из антикварных магазинов Петербурга профессором, доктором искусствоведения Н.А.Яковлевой была обнаружен не большой холст на мифологический сюжет. Она определила её как копию хрестоматийной работы на доске из ГРМ «Венера и Амур» Андрея Матвеева. (Несколько позже Н.А.Яковлева не исключала вариант авторского повторения).
Дальнейшие исследования дали основания предполагать, что автором этой картины мог быть Иван Никитин, написавший её в 1716 – 1717 гг.