10 марта 1991 года нас собралось человек шестнадцать новокрещаемых, в числе которых был и Саша, Лидин муж (наши родители хорошо знали друг друга, и росли мы почти в одном дворе). Крещение состоялось в одной из небольших церквей в маленькой водной купели (2м на 2м).
Перед крещением нас отдельно собрали, чтобы еще раз поговорить о важных библейских аспектах крещения. А потом пастор спросил: "У кого какие вопросы - можете задавать!" Я всегда отличалась большой активностью по части вопросов, (я их задаю Богу до сих пор и почти на все получаю ответы), и сразу спросила: "Вот вы говорите, что, если человек получает при крещении Духа Святого, то он начинает говорить на иных языках. А на каких именно? Я, например, знаю кроме русского, латышский, английский (тут я, конечно, преувеличила). На каком же языке я буду говорить, если на меня сойдет Дух Святой?"
Пастор посмотрел на меня и ответил: " Вот когда Дух Святой сойдет на тебя, тогда и поймешь. Только проси с верою, нисколько не сомневаясь в том, что получишь просимое!"
В глубине души я решила, что я хочу получить Духа Святого (если Он есть!). Мне всегда и в школе, и потом в институте надо было делать все, как можно лучше. Так уж воспитали родители, или я такою родилась.
Я от всей души попросила Бога: "Бог, если Ты есть, дай мне пожалуйста Духа Святого! Я хочу креститься по - настоящему!"
После погружения в воду и незадолго перед этим дав утвердительный ответ пастору на два вопроса:1) верую ли я в Иисуса Христа? и 2) обещаю ли служить Ему доброй и чистой совестью до конца жизни?, я вместе с остальными новокрещенными пошла переодеваться. После этого, возложив руки, над нами помолились сразу несколько священников.
Я не помню, как это получилось, но это случилось в действительности со мной: мой рот раскрылся и я независимо от себя стала произносить непонятные для меня слова. Они извергались из меня подобно водопаду, который невозможно остановить. Женщины легко меня поймут, когда я скажу, что это было похоже на роды, только через рот. И точно так же, как нельзя остановить начавшиеся родовые схватки, точно так же я не могла остановиться в произнесении этих слов (некоторые из них напоминали мне латынь). Это продолжалось минут двадцать или сорок. Я была словно в тумане.
Из крестившихся в тот день шестнадцати человек, на иных языках заговорили четверо. Обратно домой мы летели как на крыльях. Лида слушала наши с Сашей речи и понимающе кивала головой (она крестилась немного раньше нас). Наше состояние было такое восторженное, что казалось, можно обнять весь мир и всех людей!
Так началась моя Новая Жизнь в Боге.
Она действительно Новая, потому, что многое стало меняться в моей жизни.
А поэтому необходимо остановиться на том отрезке жизни, который я прожила до крещения.
Я росла и послушным и в то же время не всегда послушным единственным ребенком в семье. Уже с детского сада мне нравилось играть в "Айболита". Заветный уголок, в котором на вешалке висели белый халат и шапочка с красным крестиком, сразу привлек мое внимание. Я старалась придти в садик как можно раньше, бросалась к заветному уголку, облачалась в медицинскую одежду и тут же принималась оказывать помощь "пациентам", которые находились довольно легко. Они терпеливо переносили термометрию, уколы пластмассовым шприцом и выслушивание стетоскопом.
К восьмому классу я уже точно знала, что хочу быть хирургом и поэтому после окончания десятилетней школы подала свои документы в Рижский медицинский институт.
Мы жили с родителями в одной комнате трехкомнатной коммунальной квартиры в Пурвциемсе. Мотивируя тем, что мне необходима тишина при подготовке к вступительным экзаменам в институт, я уговорила родителей поехать в деревню к маминой сестре.
Сама же со свойственным мне рвением принялась серьезно (как мне казалось) готовиться к экзаменам. Но не тут - то было. Я провалилась на первом же экзамене. Оказывается, что химию я не знала на том уровне, который был необходим при поступлении в медицинский институт. Получив "три" и решив, что мне теперь уже ничего здесь "не светит", я забрала документы, собрала чемодан и приехала в деревню к родным.
На папин вопрос :" Сдала?", я ответила: "Нет!", подробно объяснив причину моего невезения. "Раз не сдала экзамены в институт, будем устраиваться на работу", - сказал отец. Мы собрали вещи и приехали домой в Ригу. А на следующий день мы с отцом пошли в отдел кадров завода "ВЭФ" (отец тогда работал на заводе инженером в отделе главного технолога). Меня оформили на работу в седьмой цех слесарем - сборщиком на конвейер по сборке транзисторов.
По совести сказать, я была недовольна собой и не оставила цели поступить в медицинский институт. Поэтому параллельно с моей рабочей жизнью на заводе, я поступила на подготовительные курсы при РМИ, на которых нам преподавали и химию, и физику. Только тогда я поняла непрочность моих школьных знаний по химии.
Работа на конвейере поначалу не клеилась в прямом и переносном смысле этого слова. Конвейер двигался медленно, но неуклонно, и транзисторы скапливались на моем рабочем столе. Парни из ОТК (Отдел технического контроля) подходили и помогали мне разгребать груду скопившихся радиоприемников. Работали они слаженно и четко. Операция, порученная мне, была вроде бы и несложная:
снять транзистор с конвейера, положить на бок, от картонной бирки с номерами оторвать по сгибу один номер и приклеить его к углублению с задней стороны транзистора, перевернув транзистор, закрутить на передней стороне одну шайбу автоматической "тукалкой" (как я её называла).
Но вначале руки меня не слушались и предательски дрожали, пальцы прилипали к номеру из - за резинового клея, так что приходилось воевать с ним; "тукалка" не закручивала шайбу с 1-2 ударов, как это было у работников ОТК.
Моя соседка сзади меня (рабочие столы стояли друг за другом перпендикулярно конвейеру), явно была недовольна сложившимся положением. Ведь, когда помогали разгребать мои завалы, большой поток транзисторов буквально обрушивался на неё и ей необходимо было успеть качественно сделать свою операцию. Но со временем я освоила доверенную технологическую операцию и уже с гордостью принесла домой свою первую зарплату (получку) - 175 рублей!
Это было значимым событием, ведь я впервые заработала своим трудом такие деньги. Помню, как вышла в тот день с центральной проходной завода "ВЭФ", накрапывал дождик. Невдалеке от троллейбусной остановки образовалась очередь - торговали бананами. Я стала в конец очереди. Необходимо отметить, что бананы были в то время дефицитным товаром и стоили 1рубль 10 копеек. Бананы я любила и решила также порадовать маму (отец тогда уходил в море на шесть месяцев на больших морозильных рыболовецких траулерах).
Мама открыла дверь и сразу не смогла меня разглядеть за большой, казалось бы только с дерева срезанной, связкой бананов (на радостях я купила их 5,5 кг). Мы принялись поглощать бананы и в итоге остановились: мама - на четвертом, я - на одиннадцатом. А на следующий день постарались доесть то, что оставалось. Месяц мы не могли на них смотреть, а потом ничего, прошло. Отношение у меня к ним нейтральное: есть - хорошо, нет - и не надо.
На свои честно - заработанные первые деньги я купила весеннее пальто джерси малинового цвета и итальянские зимние замшевые сапоги на меху.
Мой мир казалось был строго очерчен распорядком размеренной семейной жизни. За исключением отдельных моментов я практически не знала особых испытаний и искушений. Я была типичным ребенком советского времени - в Бога не верила, верила в собственные силы, которые казались неисчерпаемыми. Забота и поддержка родителей делали мою жизнь радостной и стабильной.
Хорошо освоив работу на конвейере, я уже умудрялась в перерывах между поступлением транзисторов читать художественную литературу.
Рано утром я вливалась в общий поток, большую людскую массу, которая направлялась через несколько проходных на завод. Я заходила на территорию через проходную у фонтанов (фонтанов давно нет, это была охладительная система для столовой и цеха кулинарии.) Надо отметить, что это был завод - гигант. Если не ошибаюсь, отец рассказывал, что на нем работало одиннадцать тысяч человек, а вместе с филиалами в г.г. Елгава и Стучка - двадцать тысяч.
(продолжение следует)