Железные птицы преследуют её и бьются медными лбами о стены замка – так ей всё это видится.
Этот странный сон преследовал её вот уже восемь лет – ох, эти восемь ужасных лет! Она стояла в самой тёмной башне дворца своего мужа, смотрелась в зеркало и молча плакала, а вокруг дворца летали гигантские стальные птицы. У них не было ни глаз, ни ртов, они издавали рокочущее жужжание, приводящее в ужас всё живое на свете. Она продолжала плакать и смотреться в зеркало, пока её отражение в нём стареет, умирается и разлагается – прям на её глазах! И в конце одна из птиц лбом утыкается в башню, и она падает, и камни рушат роскошную обстановку королевских покоев…
Это всё, конечно же, сон. На самом деле нет никаких стальных птиц, не существует такого звука, да и вряд ли даже бы великан справился с этим роскошным заколдованным дворцом. «Ты будешь здесь в безопасности», - говорил ей муж, и она ему верила, зная при этом, что больше отсюда не выйдет. Это, конечно же, удручало, но разве не к этому она готовилась всю жизнь? Разве не такую судьбу пророчила ей мама, тоже запертая мужем в замке без права на самостоятельный выход?
Конечно, она знала, что её ждёт, поэтому и не переживала слишком глубоко. К тому же дворец был очень красив, не в пример краше её собственного дома.
Теперь она королева. Теперь она – чужая женщина для дочери своего венценосного мужа и ненавистная замена прежней королевы (для слуг, естественно: никто не признаётся об этом вслух, но она чувствует это своей кожей и очень страдает).
Ей не так уж и плохо живётся: её муж – привлекательный мужчина, она была бы не прочь родить ему сына, и может быть даже дочь (хотя и не слишком охотно: она вовсе не хочет, чтобы бедная девочка страдала в этом мире). Падчерица боится её, хоть и любит, а остальные лепят образ прежней королевы и не ставят новую ни во грош. Но голоса подать не смеют, и это очень хорошо.
Но после своего замужества она начала видеть по ночам стальных птиц.
Ему было тринадцать. За него король, её муж, просватал свою дочь: та убежала в слезах, не в силах выдержать отцовскую волю, а королева пальцами гладила ободок кубка и кусала губу: тот принц был очень юн… и так красив! У него пышные волосы, большие честные глаза и недетская решительность в движениях. Он был по-настоящему хорош, а она… она тоже была красива, но слишком стара для него. И, к сожалению, замужем, а даже если бы и не так, то всё равно бы она не стала его женой. Это приносило ей немыслимые страдания: она часами простаивала у зеркала, вглядываясь в отражение, с отчаянием изучая каждую морщинку на своем лице, каждый дюйм своей постаревшей кожи.
Она не молода и она уже замужем.
Но всё ещё королева.
- Что ж, - сказала она умирающему от старости отражению, - мне просто нужно вновь стать молодой и остаться без мужа, да? Мне просто нужно убить его и выпить кровь его юной дочери?
- Да, - отвечало ей отражение, и гигантская стальная птица врезалась медным лбом в темную башню королевского дворца.