Высокий статный с свои семьдесят с большим хвостиком Николай Иванович Сабуров легко двигается по кухне. На печке томится в кастрюле источающий необыкновенные ароматы борщ. Он уже готов, однако дед Коля все добавляет в него всевозможные специи.
Мы давно готовы отведать это волшебное блюдо, однако дед повествует нам о войне. Значит, пока в кастрюлю не лягут последние поджарки и слова – обеда нам не видать.
Его гладко обритая голова нависала над столом. Он быстро строгал овощи и тихо отпускал в свет слова…
- Бабка меня источила, чтобы я бросил курить, - говорит дед Коля, подливая в поджарку белое вино. - Не получится! Курить я не брошу.
Сестра неосторожно спрашивает: «Почему не бросите, ведь курить вредно».
Мы показываем ей кулаки, потому что дед на мгновенье замирает, рассматривает папиросу и ухмыляется. Потом, очнувшись от воспоминаний, говорит: «Папироса мне жизнь спасла».
Борщ давно забыт, и мы в очередной раз слушаем дедов рассказ о том, как он поварил на фронте.
***
- На фронт меня взяли в артиллерию, потому что я самый здоровый был. Наводить не умею, зато таскать снаряды – это пожалуйте. Правда я маленько обучился, чтобы дураком не быть. Сначала отступали. Через такое прошли, что вам и знать не надо.
Совсем я обжился в расчете. Если кухня не приедет, так я своим ребятам обед сварганю. Где поля брошенные, где обозы разбитые, где животина по полям бесхозная бродит. Все в дело шло. Не голодовали мы. Ведь на своей земле голодом сидит тот, кто ждет. Отбивных, конечно, не едали, но брюхо пустым не было. Сытому и воевать веселее.
Как-то однажды приезжает к нам сам Батин. Из эмки выходит, на нас так глянул, и говорит: «Повар мне в штаб нужен, хороший, обстрелянный». Ну, ребята на меня и показали.
«Ладно, - говорит Батин, - вари, посмотрим, что ты умеешь».
В грязь лицом я не ударил, сварил, накормил, вот после этого я и стал поваром при штабе.
Как-то зовет меня к себе командир и говорит: «Приготовь так, чтобы не стыдно было. Командующего ждем».
Ясное дело, что сготовил я все по высшему классу, накрыл стол – любому ресторану на зависть. Осталось горячее раздать. А отцы-командиры все совещаются.
Тут недалеко пехота стояла. Ребятки мне кричат: «Никола, выходи, покурим».
Думаю: «Чего не перекурить». Выхожу из землянки, сидим так недалеко, курим.
Вдруг шальной снаряд ахнул прямиком в землянку. У меня даже папиросу изо рта выбило волной.
В общем если не позвали бы меня ребята покурить, не было бы у вас деда.
- Значит остались командиры голодными, - ехидно спрашиваем мы.
- Зачем, пока они там совещались, я успел снова все приготовить, да так, что и начальство и пехота сыты оказались.
Усмехнулся хитро, что-то вспомнив, и продолжил: "Правда замполит меня расстрелять хотел, ему в поросенке осколок попался. Остался замполит без зуба."
1985 год.