Любая ситуация требует осмысления. Находясь на зоне, надо верить только в свои силы, надеяться, только на себя. Если хочешь из создавшегося положения выйти победителем, то в обязательном порядке, необходимо изучить все особенности, понять, прочувствовать и осмыслить. И только после этого предпринимать какие-то конкретные действия, относительно своего понимания текущей обстановки. Если человек попав в зависимость условностей, превращается в раба этих условностей, очень велика, возможность проиграть, потерять и остаться ни с чем. Как-то одна молодая девушка, руководитель среднего звена, перспективный работник, сказала мне: «Что бы добиться в жизни чего-то, нужно использовать все возможности! Даже те, которые против тебя! Понятно, что в свою пользу! И мир будет у твоих ног!» Эти слова всплыли из памяти именно сейчас. И я не мог не согласиться с ней.
Накануне распределения, Дима вызвал меня к себе:
- Ну, что Николай! Одевайся, пойдём, прогуляемся! Я тебе кое-что покажу!
Пройдя через проходные, повёл в ремонтно-механический цех:
- На распределении, буду тебя рекомендовать сюда! Тут, получше, по сравнению с другими цехами! И отряд, который обслуживает этот цех, тоже не плохой! Конечно, если сам будешь нормальным!
Слова, которые мне говорит Дима, больше настораживают, чем успокаивают. «Тут получше… Отряд… не плохой, …сам будешь нормальным!» Для простого человека эти слова не понятны. Потому что мы не знаем, как плохо в других цехах. Субъективное мнение: отряд не плохой, может для тебя оказаться адом. Быть нормальным относительно чего и как! Но для того, который видит жизнь в заключении, сам варится в этом котле, слова более чем доходчивы. За решёткой другой мир, другая жизнь, другие люди и другие понятия. Общепринятые нормы свободной жизни, здесь совершенно не подходят. И когда тебе говорят такие слова на зоне, это тебя многому обязывает.
Обойдя территорию, проследовали в здание, поднялись на третий этаж. Пройдя по коридору, зашли в кабинет начальника цеха. За столом сидит невысокого роста светловолосый майор. После представления, немного пообщавшись, попрощались. Выйдя на улицу, остановились не в далеке, от курилки. Дима показал на молодого человека, стоявшего спиной в пол оборота, и шепнул мне на ухо: «Подойдём, пообщаемся!» Высокий, худощавый, мужчина примерно 30-ти лет. Смуглое, скуластое, прыщавое лицо, чёрные волосы. Смотрит куда-то вдаль. Сигарета нервно вздрагивает в руках. Он затягивается и на мгновение забывает, что курит. Озабоченный мыслями, нас не замечает. Только после обращения, бросает злобный взгляд в нашу сторону:
- Андрюха! Привет! – улыбаясь, здоровается завхоз карантина. В его лице выражается радушие и доброта. Только глаза наполнены какой-то грустью.
- А! Димон! Здорово! Что гуляешь? – прищурив глаза, холодным взглядом, зло и недружелюбно, отвечает, не обращая на меня никакого внимания. Смотрит на своего собеседника, как на жертву, которую придётся растерзать. Но ему что-то мешает. Стоя рядом с ними, я, не вникая в смысл разговора, обращаю внимание на интонации звуков, на произношение, которые режут слух. Совершенно не схожие собеседники, ни внешне, ни по разговору. Как-то не укладывается в голове, что эти двое, находятся в одной колонии и понимают друг друга. Дима говорит чётко, приятный баритон завораживает и успокаивает. От него льются мелодичные звуки. Андрюха издаёт тенором обрывочные фразы, смазанные слова, съеденные окончания. Каждый звук, как выстрел из винтовки: хлёстко, оскорбительно, ничего определённого.
- Да так, ходим, смотрим! – вдруг отвечает завхоз, на вопрос, подстраиваясь под него.
Это Андрюхе, явно не нравится, у него начинает дёргаться левая щека. Сначала прищурившись, присматривается к Диме. Медленно достаёт из пачки новую сигарету, прикуривает от угасающего бычка. Я ожидал неординарной развязки. Прошло некоторое время. Он, справившись волной негодования, отвечает так же, стараясь быть спокойным. Ещё немного поговорив ни о чём, попрощались. У Димы забегали глаза, на лице появилась злая усмешка. Ничего не говоря, зашли в здание цеха. Андрюха, наклонив голову в бок, повернув в нашу сторону, как бы сверху вниз, смотрит на нас, в котором вырисовывается ненависть. На руках так же дымится забытая сигарета. Что-то произошло между ними и уже давно. Но что? Любая информация, в отношении тех, с кем придётся работать, смогла бы сослужить мне не плохую службу. Но спрашивать не стал. На зоне это дурной тон, влезать не в свои дела. На всякий случай, запомнил этот момент и внёс себе в копилку памяти. Мы идём по цеху. То и дело, подходят работники, здороваются. Видно, что завхоз, до назначения на свою должность, провёл не один год среди них. У него снова изменилось лицо, он становится добродушным и приветливым. Когда вышли за территорию промышленной зоны, Дима спросил:
- Запомнил, с кем разговаривал в курилке?
- Да, запомнил на лицо и имя! Неприятная личность! А кто он?
- Это завхоз цеха! Я тебе это говорю, потому что, Андрей из ШИЗО, может ещё о себе заявить! Так что будь осторожен и внимателен! Он, сам по себе, никому не подчиняется: ни братве, ни завхозу отряда! Хотя числится в 9 отряде! Практически живёт здесь! У него особое положение! Если сам не накосячишь, то докопаться до тебя просто так, они не смогут! В случае чего, этот человек, если к нему правильно подойти, сможет оказать неоценимую услугу! Он, тут, в этом цехе, самый главный, среди осужденных! И от него зависит, в какой бригаде ты будешь работать! И вообще будешь ли работать здесь! Поэтому, действуй быстро и правильно! Со своей стороны, я сделал всё! Теперь только за тобой! У тебя голова на плечах есть, соображай!
На следующий день, после распределения, в сопровождении дневального, нас привели в девятый отряд. Вместе со мной, Ян Копейкин, Игорь Чернобуров, оба из Челябинской области.
Ян Копейкин, юноша, 19 лет, осужден за дезертирство. После принятия присяги, в этот же день, покинул часть (второй раз) и скрывался, пока не поймали. Светловолосый, высокий, худощавый, с нервным характером. С твёрдым убеждением, что служить ни под каким предлогом не будет: « Лучше отсидеть на зоне положенный срок, чем служить за тех, которые разворовали всю Россию! Нет никакого стимула и желания! Я, дырявым, не служу!» – заключив своё выражение, замолкал, отпустив голову, с грустью задумываясь о сокровенном, своём. Иногда во время разговора принимал такую же позу. Когда к нему обращаешься, он смотрит на тебя долго, непонимающим взглядом и только после этого спрашивает: «Ты, что спросил?» Вскоре, мы с Игорем, привыкли к таким моментам и особо не старались его досаждать. Просидев так несколько минут, он снова оживал и становился обычным человеком.
Многие, кто находится здесь, имеют свои отклонения. У каждого своё. Особенность в том, что обитатели зоны относятся, к таким осужденным, терпимо. Каждый понимает, что за этим стоит что-то очень важное. Маленькое отклонение в психике, для колоний, это норма. Возможно, со временем, забудутся обиды, человек, придёт в нормальное состояние. Время лечит. Возможно, это остаётся где-то глубоко в душе и в самый сложный момент жизни, всплывёт в виде уродливого самосознания. У каждого своя особенность и индивидуальность. В эти дебри не буду залезать. Продолжу своё повествование.
Игорь Чернобуров, 28-ми лет, десантник, бывший милиционер полка ППС. Осужден за превышение должностных полномочий. В один из вечеров, находился на дежурстве. Был вызов. Их направили через «02», по конкретному адресу. Зашли в квартиру. Двери открыла хозяйка. Молодая женщина не высокого роста, худощавая. Мужчина, крупный, плотный, ни как не мог успокоиться, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Пытался нанести удар своей жене кулаком. Увидев наряд, рассердился ещё больше. Требования милиционеров, прекратить свои противоправные действия, игнорировал, начал оказывать сопротивление. Пришлось положить на пол и застегнуть на нём наручники. Жена, скорей всего из-за жалости к мужу, набросилась на милиционеров. «…В это время, наклонившись вперёд, держал одной рукой мужа, который лежал лицом вниз, другой рукой доставал наручники! Кто-то меня начал бить сзади, по спине, я отмахнулся и продолжил свою работу дальше! Потом, когда застегнули наручники, поставили мужа на ноги, смотрю, женщина валяется! Я сначала удивился, почему она лежит у стенки! Что с ней стало? Понятно, вызвали скорую помощь! Прикинь! Когда очухалась, написала на меня заяву! Врачи признали тяжкие, телесные повреждения! Малость не рассчитал! Кто ж знал, что она на меня пойдёт с кулаками! Так вот и оказался на зоне!» – рассказывал свою историю Игорь. По внешнему, виду похож на богатыря народных былин. Спокойный, с огоньком в глазах, практически никогда не унывает.
По прибытию в отряд, нас завели к завхозу. Он принял, показал наши кровати и всё, на этом общение закончилось. В отряде с нами ни кто не общается. Искоса поглядывают и продолжают жить своей жизнью, словно нас не существует. Так как никого пока не знаем, создали свою семейку. Осваиваемся на новом месте. Приобрели кое-какую посуду. По вечерам готовим сообща пищу, едим вместе. Держим один шкафчик, делимся между собой своими припасами. В одиночку, на зоне, выжить очень сложно.
Девятый отряд в полном составе работает в ремонтно-механическом цехе. Из-за нехватки рабочих рук, цех дополняется четвёртым. Это отряд строгого режима. С ними происходят частые трения по разным вопросам среди бывших срочников и малолеток. Но до начальства, разборки, почти никогда не доходят. Смотрящие решают вопросы оперативно. Это устраивает всех. Бывшие сотрудники милиции, держатся обособленно. Между нами особых разграничений нет, если и существует, то только формально. Мы, выполняем свою работу, общаемся, поддерживаем дружелюбные отношения, часто помогаем друг другу в быту, жизненных ситуациях колонии.
Через месяц, как меня повезли этапом, наконец-то, получил первое письмо от жены. Дрожащими руками, боясь повредить, аккуратно открыл по месту клейки и приступил к чтению. Перечитывал много раз. Повеяло домашним уютом. Как это всё знакомо и в то же время очень далеко. Словно, жизнь из другой эпохи, из другого мира. От этого стало ещё тяжелее. Чувствуя свою вину за то, что оставил её одну, в душе появлялась злость, за попранную свободу и унижения, которые пришлось испытать по вине прокуратуры и суда. За то, что дети страдают вместе с нами. Неизвестно, что ещё ожидает впереди и чем это всё закончится. Сердце каменеет от брезгливости и неприятных ощущений к этой системе, которая так бездушно поступила со мной и с моими родными. Они, находясь во власти, творят свои чёрные делишки. И им, совершенно безразлично, кто попадает на скамью подсудимых, виновный, или добропорядочный гражданин. Когда чиновником охватывает страсть наживы, то о соблюдении законности не может быть и речи. Дорога таким работникам одна – увольнение. И это в лучшем случае. Но, как ни странно, они, продолжают свою деятельность, творят свои чёрные дела и поднимаются по карьерной лестнице. Не может быть такого, чтоб человек заболевший алчностью, популизмом, не выделялся среди других, которые нормально выполняют свои обязанности. В любом коллективе, работники, друг о друге, знают многое. Отсюда можно сделать только один вывод, что вся структура заражена этим вирусом. Добропорядочных, если там есть таковые, в лучшем случае меньшинство. И ничего, из себя, не представляют, боясь оказаться за пределами этой структуры. Если это так, то однозначно всё делается с подачи вышестоящих начальников, или же с их молчаливого согласия. А это ещё страшнее и губительнее. К такой власти, со стороны народа нет никакого доверия. Что в принципе мы и наблюдаем на сегодня.
Ко мне, первые дни после распределения, подошёл один из заключённых, во время обеда:
- Ты Светлов из Перми?
- Да! – недоумённо ответил я, смотря на него. Передо мной стоял молодой мужчина примерно 30-ти лет, моего роста. Тонкие, правильные черты лица, голубые глаза, светлые волосы, атлетического сложения. Одет, по зековским понятиям, модно. Аккуратная роба из хорошего материала, куртка вместо телогрейки, гражданская меховая шапка.
- Привет зёма! Меня зовут Дима Угольников! Я тоже из Перми, служил в полку ДПС!
- Здорово Дима! Я Николай!
- Слышал, что этапом тебя везут, вот поинтересовался! Хотел познакомиться! Тут нас немного, но мы поддерживаем связь и друг друга в обиду не даём! На зоне власть у Новосибирской диаспоры, их тут много! Мы с ними в дружеских отношениях! Обитаю в штабе колонии! Если что, найдёшь меня там!
- Я рад тебе! Спасибо за информацию!
- Ну, как, освоился? Может помощь, какая нужна?
- Нет, Дим, спасибо! Всё нормально! В отряде не притесняют! Жена пишет, что дома тоже нормально! Вот на днях письмо получил!
- А письмо у тебя где?
- В тумбочке!
- В тумбочке говоришь? Мой настоятельный совет, зёма! Когда придёшь в отряд, первым делом уничтожь это письмо, лучше всего сожги! Выйди в курилку и сожги! Чтоб о твоих родных ни кто не узнал, где они живут и чем занимаются! Из-за этого письма, иначе могут быть проблемы! В первую очередь у твоих родных! И последующими письмами поступи точно так же: прочитал – сожги! Я думаю, ты меня понял!
- Хорошо, я так и сделаю!
Пустословие на зоне не приветствуется и оно не приживается. Находясь в заключении, нужно чётко продумать о том, что ты говоришь и кому говоришь. Нужно следить за каждым своим шагом, чтоб не оступиться и не попасть впросак. Любая малейшая ошибка, может тебе стоить многого. Часто получалось так, что кто-то в отряде, из числа БС-ников, своевременно предупреждал о каком-то неверном шаге, чтоб уберечь тебя от таких промашек. Благодаря таким, как Дима, удавалось избежать и не попадать в нелепые ситуации.
Нас с Игорем поставили в 94-ую бригаду электромонтажников. Бригадой руководит дагестанец из Челябинской области Максудов Марат. Не знаю почему, но он не любит, когда его называли дагестанцем. В ответ, всегда выкрикивает: «Я не из Дагестана! Моя родина Россия, Челябинская область! Запомни и больше не спрашивай об этом!» Так же не любит своё имя, просит называть Максом. Он, входит в семейку завхоза отряда. Держит себя возвышенно, с нами, практически, не общается. Один раз, мы с Игорем, решили его проверить:
- Я слышал, что есть такой город Дербент! Макс, ты не слышал? – обратился я к бригадиру, во время работы.
- Он в Дагестане! – недоверчиво смотря на меня, буркнул Макс.
- По моему этот город один из древнейших, «живущих» городов России! Офигеть! Это же так круто! Игорь, ты не знаешь?
- Что-то я такое слышал! По-моему, первые поселения возникли ещё в эпоху ранней бронзы — в конце 4 тысячелетия до н. э! Типа ворот в горы, со стороны моря!
- Это вообще крутой город! Я там бывал не один раз! Мои предки живут не далеко от этого места! Им гордится весь Дагестан, и даже вся Россия! Об этом городе знают во всём мире! Находится на берегу Каспийского моря! В переводе с персидского – закрытые (связанные) врата!.. – начал свой рассказ Макс, закрыв от удовольствия глаза.
Мы с Игорем, только улыбнулись, переглянувшись друг с другом.
Целыми днями занимаемся установкой станков в цехах, проводим проводку, копаем кабельканалы, так же ремонтируем электроплиты, кипятильники. Часто приходится восстанавливать индукционные печи. Одну такую печь, впятером, собираем за неделю. В работу входит установка на станок, очистка, проверка, правка, изоляция, покраска. Трудоёмкая работа требует слаженности и добросовестности.
В один из вечеров, ко мне подошёл Ян:
- Прикинь, Батя, у меня конфеты пропали из ящика, вместе с пакетом? В отряде крыса! Что делать?
- Что за пакет?
- Жёлтый! Я же тебе показывал! Там ещё написано: «Челябинская область, г. Копейск!» Его ни с чем не перепутаешь! В отряде я один из Копейска! Такой пакет, только у меня может быть! Так что рано, или поздно он появится! Может вечером объявить о пропаже! Тогда быстро найдётся! И узнаем, кто крыса!
- Хорошо Ян, я тебя понял! Объявлять пока не надо! Это всегда успеем! Давай сначала осмотримся, обмозгуем!..
Вечером зашёл завхозу отряда, бывшему следователю, из Новосибирска, обсудить этот проблему:
- Костя, привет! Разговор есть! – тут, увидел рядом с ним, в углу, около шкафчика, за столом, на табуретке, тот самый пакет.
- Привет! Чего хотел?
- Ничего себе! Крутой пакет! Откуда он у тебя?
- Не понял! А тебе какое дело до моих пакетов? Чего ноздри точишь? Что надо говори, только не лезь не в своё дело! – нервно рявкнул завхоз.
- Спрашиваю не просто так! Если надо обосную! – ответил я спокойно, не обращая внимания на его раздражение.
- Максу посылка пришла, он угощал нас! А что? Ещё вопросы будут? – прищурил глаза.
- Максу? Интересно, интересно! Но Макс же из Златоуста?
- Ну да! – Костя недоумённо посмотрел на меня. Скорей всего в нём разыгралась следовательская жилка (расследовать, выявить, вывести на чистую воду). Он развернул, прочитал надпись, – Не понял! У тебя что-то есть? Говори! – требовательно произнёс завхоз.
- Я как раз этот вопрос хотел обсудить!
- Рассказывай? Что случилось? – с нетерпением, закачал головой, тыча подбородком на меня.
- Совсем недавно, этот пакет, я держал в руках, брал оттуда одну конфетку! Мой семейник, точно так же угощал нас, как вас угощал Макс! Там были шоколадные конфеты «БЕЛАЯ ПТИЦА» Южуралкондитер, г. Челябинск! Примерно с килограмм!
- Всё верно! Это кто? Тот молодой, который на днях ходил за посылкой?
- Да! Этот пакет и содержимое в нём, принадлежит Яну! – кивая головой на пакет, серьёзно смотря на него.
- Точно! Он из Копейска! – у завхоза забегали глаза, – Ах, подлюга! Ах, мерзавец! Он же нас подставил!
- Что будем делать? Ян хотел сегодня объявить о пропаже! Я его попридержал до поры до времени, чтоб не гнал коней! Сказал, что сначала разберёмся сами!
- Давай, договоримся! – после некоторого замешательства предложил Костя.
- Давай! – спокойно поддержал его.
- Если отряд узнает, что семейка завхоза крысятничает, то это будет крутое попадалово, потому что мы все ели! Ни кто не будет разбираться, знали мы это, или нет! Воровская братия это просто так не оставит! Скажи Яну, чтоб он молчал и ничего не говорил! И ты тоже ничего никому не говори! С Максом я сам, по-тихому, разберусь! В этом можешь не сомневаться! Думаю, мы друг друга поняли! Перед тобой и перед Яном, в долгу не останусь! В скором времени, я верну этот пакет, понятно, что с конфетами! Извини, если вместо: «БЕЛАЯ ПТИЦА», будут другие конфеты, не хуже! – и он пожал мне руку.
- Хорошо Костя, я понял!
В России сложилось так, что зоны имеют разный окрас: чёрные и красные.
Чёрная, эта зона, где основная власть среди осужденных, воровская, живут по понятиям.
Красная, полностью правит администрация при помощи самих заключённых. В этой зоне соблюдаются все наставления и требования. Хорошего в этом тоже мало. Когда режим соблюдается дотошно до мелочей, согласно, исправительно-трудового кодекса и всяческих внутренних приказов и инструкций колонии. За малейшее нарушение следует сразу наказание. Все делается вроде бы как по закону, но с такой нечеловеческой методичностью, что явно напоминает издевательство и не дает зэку, ни на секунду расслабиться.
Махновская (шерстяная) зона, это где администрация пытается опереться на бандитов в борьбе с ворами, чтоб сломать воровские законы. В период распада СССР, на криминальной арене, появилась новая масть организованные преступные группировки, которых сажали в полном составе. В основном это спортсмены: борцы, боксёры. Наглые, без всяких моральных и этических принципов. На воровские понятия, им глубоко плевать. За решеткой некоторые бандиты договорились с администрацией и поступали на должности завхозов, дневальных, заведующих банями и столовыми, бригадиров, кладовщиков. Таким давали отдельную комнату, где тусовались они и их дружки, бойцы из группировки. Бандиты прессовали «мужиков», держали их в страхе. В принципе это тоже красная зона. Самый тяжелый и бесчеловечный вариант – когда представители закона творят беззаконие чужими руками.
Крестовая зона. Где не соблюдаются никакие законы. Полнейший беспредел. В основном, контингент малолеток. Которые перешли во взрослую зону и теперь устанавливают свои порядки не зависимо ни от кого и ни от чего. В этой зоне больше всех отрицалово. Обычно, это зоны общего режима, где отбывают небольшие сроки.
Отрицалово – тюремный сленг. Отрицательно настроенные осужденные заключенные, которые с точки зрения администрации Исправительно-Трудового Учреждения (ИТУ) мешают ее работе, отрицательно влияют на других осужденных. Всех заключенных работники ИТУ делят на три группы: положительные (помогающие им в работе), нейтральные (не мешающие), отрицательные. В отрицалово попадают не только блатные, но и заключенные, конфликтующие с администрацией. С точки зрения воровского закона, для отрицалово: недопустимость никаких контактов с правоохранительными органами; обязательное умение играть в карты т. д. Есть ещё у отрицалово основные понятия, которые он должен придерживаться: никогда не давать показания; никогда не признавать вину; не работать ни при каких условиях; «держать» порядок в зоне, то есть разбирать конфликты, не допускать ссор, поножовщины и т. д.; наладить снабжение ШИЗО — ПКТ; пополнение воровского блага, то есть средств, собираемой со всех осужденных, заключенных и других лиц; учить правильной жизни молодежь, разъяснять, что такое правильные понятия; не воровать (крысятничать) у своих; не обижать мужиков и т.д.
БС-ная зона, аббревиатура «Бывшие Сотрудники». Тоже отчасти можно отнести к разряду красной зоны.
Половина обитателей колонии «БС», составляют бывшие военнослужащие внутренних войск. Когда-то, отслужив срочную службу в колониях, теперь им дорога закрыта в обычную зону. Совершив преступление на гражданке, их отправляют, как служивших в силовых структурах, на зону БС.
Вторая категория «малолетки», которым исполнилось 18 лет. По закону, их положено перевести на взрослую зону. Чтоб не попасть в крестовую зону, мамы и папы, беспокоясь о своём отпрыске, «договорились» с администрацией. Теперь, они, спокойненько чалятся на зоне, ожидая дня своего освобождения.
Третья категория, это бывшие сотрудники силовых структур. Обычно, это категория живёт сама по себе. По принципу: «Не лезь ко мне, я не полезу к тебе! Сиди ровно!» в основной своей массе, это грамотные и эрудированные осужденные, в отличие от малолеток, которые с трудом выводят буквы, чтоб написать письмо родственникам.
Среди первой и второй категории, от части третьей из рядового и сержантского состава, властвуют воровские законы. Смотрящим очень не нравятся те, кто не живёт по понятиям. Ни кто не идёт на конфронтацию, понимая, что всё это может плачевно закончится для каждого. Но и так оставлять, тоже не собираются. При общем равновесии, воровская братия, любыми путями стараются подчинить себе БС-ников. Смотрящий отряда подчиняется смотрящему зоны. В его обязанности входит не только управлять отрядом, разруливать ситуации, объяснять понятия, но и собирать общаг. Смотрящий зоны, в свою очередь, собирает дань с каждого смотрящего отряда. Общаг, в основном, идёт для подпитки отрицалово и авторитетов.
Бывший сотрудник, попав на зону, с первых дней, оказывается между двух огней. С одной стороны администрация отряда и зоны, предъявляет требования согласно вышеупомянутых законов. С другой стороны, воровская братия требует жить по понятиям. Почти всегда требования противоположные. Если администрация многое не видит, то, воровская братия, живя с нами, видит каждый шаг. Они строго контролируют, чтоб на зоне соблюдались воровские законы, чтоб все зеки жили по понятиям и т.д.
С первых дней, я тоже отказался от их предложений. В чём это выражалось? Соблюдая все воровские законы, общаясь на их сленге, игнорировал требования положить в общаг часть своих припасов. Находил всевозможные причины, чтоб ничего не отдавать. Это вызывало недовольство с их стороны. Искоса посматривали на меня, пытаясь подступиться, проверяли меня на вшивость. Практически, постоянно, провоцировали на нарушение порядка и воровских законов. Приходилось держать ухо востро. Постоянные отказы, игнорирование их предложений, не могло долго продолжаться. Должна была когда-то наступить развязка.
В один из вечеров, после прибытия с промышленной зоны, меня вызвали к завхозу отряда:
- Колян! Сегодня в отряде проводили шмон! У тебя в шкафчике для посуды, оперативная группа, нашла резку! Мне не надо говорить, откуда и как! Предупреждаю тебя! Скоро вызовут на крестины, или к куму, или к хозяину! Подумай, что будешь говорить! Хорошенько подумай! Потому что, это однозначно ШИЗО! Сможешь избежать ШИЗО, честь тебе и хвала!
- Откуда она у меня появилась? Есть подозрения?
- Откуда! Откуда! Если это не твоё, тогда, ноги могут расти только со стороны братвы! Они любят подставлять БС-ников! Чтоб сговорчивее были и уважали их законы!..
Такая новость застала меня врасплох. К этому, совершенно не был готов. Что-либо предпринимать было уже поздно. Но ничего путного не приходило в голову. Оказаться в ШИЗО, это не вариант. Я оттуда не смогу выйти. Наступили тревожные дни. Все мысли заняты тем, что надо говорить на крестинах.
Вскоре, всех проштрафившихся осужденных вывели в штаб. Я захожу в кабинет начальника колонии:
- Осужденный Светлов Николай Евгеньевич, статья 286 ч.3 п. «А» осужден к 3 годам в колонии общего режима, 9 отряд!
- Здравствуйте, Николай Евгеньевич! У меня на столе лежит протокол об изъятии из вашего шкафчика ножа! Что вы можете сказать по поводу этого? Он ваш?
- Так точно, гражданин начальник! Мой! – начальник колонии слегка улыбнулся. «Что ж, это хороший знак!» – подумал про себя.
- Для чего он вам?
- Чтоб пользоваться на кухне, при приготовлении пищи! – спокойный голос начальника колонии, вселял надежду на лучшее.
- У вас что, в отряде нет ножа? – подозрительно посмотрел на меня.
- Есть, конечно! Но народа в отряде много, пока дождёшься очереди, потом не успеваешь приготовить и покушать!
- И вы решили изготовить нож для резки хлеба?
- Ну, да!
- А вы знаете, что ножики в колонии запрещены?
- Как запрещены? Тогда откуда на кухне нож?
- В каждом отряде есть у завхоза нож! Заходишь к нему, расписываешься в журнале и всё, можешь резать свой хлеб! Только не забудь сдать обратно!
- В СИЗО же разрешено!
- Как разрешено? – удивился начальник, – Вы откуда к нам прибыли?
- Из Пермского СИЗО!
- И что, полковник Фатеев, вам разрешает?
- Ну да! – удивился я, – В каждой камере есть!
- Интересно, интересно! Я позвоню ему и спрошу обязательно! – заулыбался начальник.
- Конечно, позвоните, и он подтвердит мои слова! Или спросите тех, кто прибыл из Пермского СИЗО! – по-моему, наживка сработала.
- Ну что ж! – обдумав ситуацию, наконец, высказался начальник колонии, – Вы у нас человек новый! В поле нашего зрения, ещё не попадали! Для начала, вам делаю выговор! Но предупреждаю, заранее, если, с вашей стороны, будут малейшие нарушения условий содержания осужденных, однозначно, сразу же, ШИЗО! Вы меня поняли?
- Да, гражданин начальник, всё понял!..
Нас привели в отряд, душа ликовала. Чудо свершилось, удалось избежать ШИЗО. Ко мне ни кто не подходил с расспросами, только искоса поглядывали и занимались своими делами, как обычно, словно ничего не произошло. В этот же вечер, предупредил семейников, чтоб были на стороже. Теперь, периодически, сами проводили шмон у себя, проверяя вещи. Так, Игорь, один раз, в моём шкафчике, на кухне, нашёл нож. Подошёл ко мне, показал из-под рукава, находку. Нужно было от него избавляться, как можно быстрее. Я предложил то, что пришло первым в голову. Он быстренько добежал до пожарного щита, который находился на улице, просунув между ячейками рабицы, бросил в ведро. Не успел забежать в отряд, как прибыла оперативная группа с проверкой. Перевернув всё на кухне, ничего не нашла и ушла ни с чем. Воровской братии снова не удалось нас подставить. Игорь предложил подкинуть кому-нибудь из их шоблы, на что я в категорической форме отказал: « Игорь, мы не такие, как они! Как только начнём играть по их правилам, мы тут же проиграем! Тогда у нас будут непредсказуемые последствия! Лучший вариант, это избавиться!..»
Следующий раз, Костя вызвал меня к себе, в комнату завхоза и показал нож:
- Кто-то стучит оперативникам! Из числа братвы!
- Ты уверен?
- Даже не вопрос! Иначе, чего бы им, за такое короткое время, несколько раз проводить шмон в нашем отряде! В штабе, есть земляк, недавно я его попросил, чтоб информировал, когда соберутся к нам!
- А причём тут эта резка? – я показываю на нож, который Костя вертит в руках.
- А притом, что земляк мне намекнул! Я, в первую очередь, заглянул к тебе шкафчик! На самом видном месте нашёл это! Так что по идее это твоя резка! – Костя прокрутил ножик в руках, уткнул остриём в стол, и улыбнулся.
- Спасибо Костя!
- Долг платежом красен! Нормальным пацанам, надо помогать всегда.
Изготовление ножей в цехе, тоже чревато последствиями. За трудовым процессом, смотрят бригадиры, помощники мастеров. Контролируют мастер, начальник цеха и периодически проводит шмон оперативная группа. При выходе, из промышленной зоны, снова проводится проверка. Скорей всего, понимая бесполезность предпринятых мер, братва отказалась от этой идеи. Тем более в помощники впрягся завхоз отряда, который постоянно находится в отряде и контролирует за всем. На этом, эпопея с ножами и запрещёнными предметами, закончилась.
Начальник цеха дал указание набрать команду, для покраски стен коридора первого и третьего этажей, так же лестницу между ними. Туда вошли опущенные. Благодаря стараниям смотрящего отряда, через Макса, меня одного назначил в эту бригаду. Когда прибыл на место работы, только тогда понял подвох. Но что-либо делать уже было поздно, потому что я согласился. Чтобы не подмочить репутацию, сразу же установил правила для опущенных и сам строго придерживался: разделил всё пополам, и инструменты, и краски, и работу. Я красил одну сторону стены, другую красили они. Контролировал начальник цеха. Он, очередной раз пришёл посмотреть, как идёт работа. В это время я сидел на стульчике, в коридоре и ничего не делал:
- Светлов! Почему вы не работаете? – возмутился начальник.
- Потому что я, задачи, поставленные на сегодня, уже выполнил!
- Как выполнили? Вот же, пол стены ещё не докрашено! – показал на противоположную стену, которую красили опущенные, – Они работают! Вы сидите!
Чтоб не объяснять всю ситуацию с опущенными и порядками, установленными среди нас, мне пришлось пойти на хитрость:
- Павел Петрович! Я с ними поспорил, кто быстрее покрасит! Разделили пополам! Я взял одну сторону, стены, они другую! Видите, я уже закончил, они ещё нет! – при этом показал на свою сделанную работу.
- Не понял, вы один поспорили со всеми? – удивился начальник цеха.
- Ну да!
Он, недоумённо посмотрел на меня, на них. Те в ответ закивали головами, подтверждая мои слова.
- Хорошо! Тогда пойдём со мной, вы мне польёте цветы на третьем этаже! Пока они докрасят!
И я занялся цветами.
После окончания работ, один из шоблы смотрящего, попытался кинуть мне предъяву, но у них ничего не получилось. Произошла словесная перепалки, опрос опущенных, с которыми я работал. Их догадки не подтвердились. Тем более, начальник цеха меня похвалил, рассказав некоторые подробности при выполнении работ. После этого, отстали. Это была ещё одна моя победа.
Утром, после завтрака, нас выводят в раздевалку для переодевания. Это трёхэтажное здание, с одной стороны душевые. С другой, помещения, ограждённые сварной конструкцией, из труб и рабицы, для каждого отряда, площадью, примерно 20-25 квадратных метров. Внутри такой клетки, вдоль стен стоят лавочки. На стенах, крючки под одежду. Каждая бригада отдельно. Обычно, переодевшись, спускаемся по лестнице, выходим с другой стороны здания на улицу. Оказываемся на ограждённой территории. Уже, оттуда, во главе бригадиров, после проверки оперативной группой, уводят на работы, по своим рабочим местам.
Очередной раз, я переоделся, ждал остальных. Игоря в этот день не было, он остался в отряде. Ко мне подошёл заключенный из другой бригады, с воровской братии:
- Я повешу свою одежду здесь, ничего? – указал на три крючка рядом с моими. Смотрит на меня, с наглой рожей, ехидной улыбаясь, показывая зубы, половина из металла белого цвета.
- Это крючки Игоря! Его и спрашивай! Меня не надо! – спокойно отвечаю я.
- Ну, что я вешаю? – снова улыбаясь, выцеживает мой собеседник и захватывает один мой крючок, внимательно наблюдая за мной.
- Тебе что надо? Хочешь вешать, вешай! Вот только моего не трогай! Я тебе не разрешаю! Хочешь забрать у Игоря, спроси об этом бригадира!
- И что? – состроив мину, рисует головой замысловатый зигзаг.
- Ты хочешь пойти против моего? – громко спрашиваю я, чтоб слышали окружающие.
- Нет, конечно! Извини братан! – он окинул взглядом вокруг, развернулся и побрёл к своим, что-то наговаривая по пути.
- Ты что сказал моему семейнику, штрибан? – отделившись от толпы, направился в мою сторону молодой парень атлетического сложения.
- А тебе какое дело? Это касается только нас!.. – вешая на крайний крючок свою мочалку, не успел договорить и развернуться в его сторону.
Он наносит боковой удар снизу вверх. Я не успеваю увернуться. Из обеих ноздрей хлынула кровь.
- Ты оскорбил моего семейника! За это ответишь! Я никому не позволю оскорблять! Тем более тебе!
Мы оказались на небольшом пятачке, в кольце заключённых. С одной стороны воровская братва, которая поддерживает своего бойца. С другой стороны бывшие сотрудники. Они стоят молча. Из них, ни кто не имеет права ввязываться, так как по воровским понятиям, если конфликт произошёл между двумя зеками, то они должны разбираться только между собой, или при помощи смотрящего. Любой влезший в разборку, может крупно попасть.
Моим соперником оказался боксёр, чемпион Нижнего Тагила Валеев Финат. При виде крови, он раззадорился ещё больше. Как хищник, который знает своё преимущество перед жертвой. Играет ради своего удовольствия, чтоб потом, когда наскучит, разом прикончить и наслаждаться внушительной победой. У него разгорелись глаза, злорадно улыбаясь, ходит вокруг меня, периодически нанося удары, как бы примеряясь к моему телу. Он, прекрасно понимает, что в таком положении ему легче и сподручнее, чем мне. В спарринге я не смогу его победить. Это очевидно. Как только начну, отвечать, он меня положит. Но и сдача на милость победителя не сулит ничего хорошего. Это не вариант для мужика. У меня, могут быть серьёзные последствия в случае проигрыша. Нужно любыми путями выстоять, хотя бы не упасть. А если упасть, то только потеряв сознание. Привыкший к таким боям, когда соперник слабее его, уверенный в своей победе, он, продолжает ходить кругами, методично наносить удары.
«Правильно, правильно Финат! Бей его! Он меня всяко, всяко оскорбил!» – кричит, подзадоривая, моего соперника, бывший собеседник с фиксами. Остальные, гогочут и хлопают его по плечу, предвкушая победу.
Я ушёл в глубокую оборону, двигаясь то влево, то вправо, не позволяю обойти себя. Достать меня, ни как не получается. Телогрейка на мне, хорошо смягчает удары. Уклоняюсь, иногда отражаю нападения. Настало время положить соперника нокаутом. Но у чемпиона не получилось. Он начинает нервничать, наносить удары интенсивнее. Через несколько минут, устаёт, удары пошли реже. Пытается, применять обманные манёвры. Снова осечка. Я не сдаюсь. Это шанс для обоих. В случае моего проигрыша, воровская братия укрепится ещё больше в отряде, наказав непослушного мужика. При моей победе, БС-ники почувствуют себя свободнее и увереннее. Равнодушных, в раздевалке нет. Шансов победить, у БС-ников почти никаких. Чтобы победить, надо драться. Наконец, настал момент, когда боксёр перестаёт бить. Глубоко дыша, с открытым ртом, с развёрнутыми руками стоит и смотрит на меня. Изо рта бегут слюни. Задумка положить здесь и сейчас, не получилось. Видя моё пассивное состояние, самоуспокоился. Наконец, не выдержал, отпустил голову, смачно плюнул на пол. Все, ожидают финала поединка, страсти зашкаливают. Некоторые БС-ники уже сжали кулаки, готовые броситься мне на помощь. В это время, я резко опускаю руки. Тут же правой рукой хватаюсь за пах, одновременно локтём левой руки упираюсь за шею, запрокинув ему голову, толкаю его назад, немного в сторону. Правую руку тяну на себя, приподнимая вверх, иду вперёд. Он падает на пол. Набрасываюсь на него, коленом на грудь, прижимаю к полу, хватаюсь за не застёгнутые лацканы робы, затягивая на шее, произвожу удушение. Ни боксёр, ни все остальные, не ожидали стремительных действий от меня. У моего соперника передавлены сонные артерии, вскоре он теряет сознание. Как только его руки безжизненно падают рядом с ним, я резко встаю, делаю шаг в сторону братвы. Воровская братия отступает назад.
- Ну, что?! Кто ещё хочет офицерской крови?! Я только защищался! Теперь буду мочить всех, кто только посмеет посмотреть на меня криво! Ты, или ты?! – указывая на каждого, потом смотря на своего бывшего собеседника около крючков, встав в боксёрскую стойку, с окровавленными кулаками перед собой, выкрикиваю я.
- Не, не-е-е! – испугано пятясь и прячась за своих товарищей, визжит он. Но его товарищи уходят в сторону, он снова оказывается передо мной.
Я бросаюсь вперёд, толпа расступается, бывший собеседник падает, споткнувшись об чью-то ногу назад, начинает ныть, укрывая руками лицо и шею. Я не останавливаясь, перешагнув через него, выхожу из раздевалки, и направляюсь в умывальник. Смываю кровь с лица, с руки и с одежды. Ко мне подходят бывшие сотрудники, кто-то пожимает руку, кто хлопает по плечу, выражают восхищение. В это утро, воровская братия ведёт себя крайне тихо. Перед обедом, ко мне подходит наш дневальный, шёпотом предупреждает:
- Колян готовься! О драке узнала администрация колонии!
- Кто стуканул?
- Я не могу сказать! В раздевалках много народа было! Начальника колонии вызывал начальника отряда, поручил разобраться и доложить!
- Спасибо!
- Обдумай хорошенько свои действия, что будешь говорить!
- Хорошо, я понял!
После работы, прибыв в расположение, вызывают к начальнику отряда.
- Осужденный Светлов Николай Евгеньевич! ст. 286 ч.3 п. «А», по вашему приказанию прибыл! – рапортую, в кабинете начальника отряда.
- Хорошо Николай Евгеньевич! Присядьте! – указывает на стул напротив себя.
- Спасибо!
- Перед вами лежит листок бумаги, ручка! Напишите на моё имя, объяснительную, по факту драки в раздевалке сегодня утром! – спокойно, даже обыденно произнёс офицер, продолжая листать какие-то папки с бумагами.
Я беру ручку:
Начальнику девятого отряда ИК-13 старшему лейтенанту
внутренних войск Георгадзе Александру Александрович
От осужденного Светлова Николая Евгеньевича,
ст. 286 ч.3 п. «А» 94 бригада.
Объяснительная.
По существу заданных вопросов могу пояснить следующее. Утром после завтрака, прошёл в раздевалку, переоделся и вышел на посторенние, для проследования в ремонтно-механический цех. Отработав рабочий день, в раздевалке снова переоделся и последовал на территорию отряда. Про драку в раздевалке ничего не слышал, ничего пояснить не могу!
Дата подпись
Подаю Начальнику отряда. Он внимательно читает, бросает на стол, смотрит мне в глаза:
- Николай Евгеньевич! Я же прекрасно знаю, что драка была между вами и Валеевым!
- Интересно! Откуда? Вы что, там были там?
- А как вы думаете, откуда начальнику колонии стало известно?
- Александр Александрович! Вы же прекрасно знаете, какие люди, здесь находятся, какие козни могут подстроить, чтоб пораньше, по УДО, сорваться с колонии!
- Да, конечно знаю! – он встаёт из-за стола, проходит по кабинету, – Но, я ещё знаю Валеева и вас! Ладно, он, конченый уголовник, но вы то, вы! Вы же порядочный человек! Он вас бил! А вы покрываете его! Разве не понимаете, что вам угрожает опасность! Не узнав правды, я не смогу вас защитить!
- Нет, гражданин начальник! Я такой же, как все! Ни чем не лучше и ни чем не хуже! Иначе, меня бы здесь не было! Вы говорите, что бил! Если бил, то должны быть синяки! Я могу раздеться и показать! Уверяю вас, не найдёте ни одной ссадины!
- Хорошо! Мне, нужна, правда! – он садится за стол. Локоть об столешницу, лбом упирается об указательный и большой палец, внимательно смотрит на меня.
- А зачем она вам? От этой правды никому хорошо не будет! Вообще, кому она нужна?
- Для начальника колонии! Для меня!
- Для начальника колонии я уже написал! – немного подумав, – Для вас могу рассказать правду, но не более! Нужно, чтоб вы это знали! В дальнейшем мне это может пригодиться!
- Вам? Для чего? – удивлённо смотрит на меня начальник.
- Это вроде страховки! Я сижу ровно! Но, если кто-то ко мне полезет ещё раз, то я буду защищаться не так, как прошлый раз! Появятся жертвы!
- Хорошо! Я вас слушаю! Обещаю, что учту ваши пожелания!
- Воровская братия пытается подчинить меня себе! Это у них пока не получается! Возможно, они предпримут ещё попытки! Я их пока не трогал! Если полезут, Уголовный Кодекс мне разрешает в целях самообороны применять физическую силу и наносить телесные повреждения! Статья 37, 38, 39!.. – я коротко рассказываю, что было в раздевалке.
Начальник отряда слушает, не перебивая, отпустив голову. После рассказа, снова внимательно смотрит на меня:
- Хорошо! Я вас понял! Идите!
За дверью стоит Валеев. Я ему показываю, что рот на замке, и иду в отряд. Через пару часов он, красный, как рак, выходит из кабинета, направляется ко мне:
- Спасибо что ничего не рассказал! – заискивающе смотрит на меня.
- Слушай меня внимательно, сынок! Потому что больше говорить с тобой на эту тему не буду! Ты прекрасно знаешь, что я с тобой ничего не делал! Просто предупредил и всё! Я думаю, это для тебя убедительно! Так вот! Если подойдёшь ко мне ближе метра, я буду расценивать это, как нападение! Помимо боксёрских приёмов, у меня, в арсенале, есть другие, о которых ты даже не догадываешься! Хочешь познакомится, подойди поближе! Только не сейчас! Хочу немного отдохнуть! Я всё сказал! – высказав медленно, полушёпотом, ложусь в кровать.
- Спасибо! – сконфуженно посмотрев на меня, направляется к смотрящему отряда.
Воровская братия притихла! Понимая свою промашку, не хочет оставлять просто так. Для них нужен реванш. Мне остаётся, только ждать дальнейших действий с их стороны.
В нашу бригаду перевели Москаленко Лёха, мужчина, примерно 40 лет из 4-ого отряда. В колонию попал из-за пьянки. Прапорщик. После службы, по пути домой, купил бутылку водки, выпил. Но оказалось мало, душа требовала ещё. Не имея денег, пошёл в соседний дом, напротив, где отмечали какой-то праздник. Когда ему отказали, посчитав себя оскорблённым, достал ружьё, стал стрелять по окнам. Дали 10 лет строгого режима. В колонии вступил воровское братство. Бравировал тем, что он отрицалово, но пока у него это плохо получалось.
В этот день, в срочном порядке, мне поручили ремонтировать тент электрической плитки из зоновской столовой. Лёха, как обычно, стоял сзади, посредине помещения, собрав вокруг себя свою шоблу, развлекал своими байками. Через некоторое время подошёл ко мне поближе:
- Ну, вот скажи! Сидит и плитки ремонтирует! Ты же офицер, военный! Твоя задача людей в бой вести! Что не смог повести и тебя сюда закрыли да? Но ничего! Может с плитками у тебя получится лучше! А я вот прапорщик и ничего делать не буду! Потому что я знаю себе цену! Это не моё! А то, что сюда укутали, так это же не навсегда! Всё равно выйду и буду жить как жил раньше, водку пить, баб трахать! А ты хоть одну бабу трахнул за всю жизнь? – обращается ко мне, умилённо оглядывая своих.
Понимая, что отсидеться не получится, поворачиваюсь в его сторону:
- Лёха! Тебе что делать нечего? Иди, работай, или не работай! Только другим не мешай!
- И чего это мы перестали работать? – не отвечая на мой вопрос, снова озирая свою толпу, ухмыляется он.
- А ты, что будешь мне указывать, что мне делать? Что регулировщик?
- Это ты мусор! Я, прапорщик внутренних войск! Прапорщик звучит гордо! Ты кто по званию?
- Ты, прапорщик? А ведёшь себя как ефрейтор! Может ты ефрейтор? Ну-ка ответь своей честной компании? Ты, ефрейтор? – ухмыляюсь я.
- Кого ефрейтором обозвал? Слушай ты!.. – и запнулся, покраснел от злости, осмотревшись по сторонам.
- Ну, кто? А? – не унимаюсь я. Пытаюсь встать, он толкает меня обеими руками в грудь. Я падаю на стул.
- Ничего себе! Ты что, меня ударил? Косишь под авторитета, а сам руками базаришь! Лёха, ты попал! Авторитеты так не делают! Это беспредел! Нормальные пацаны речи ведут! Руки в карманах держат! – с этими словами привстаю.
Он снова попытался ударить в грудь. Я отражаю левой рукой и наношу прямой удар в челюсть. Он падает, как подкошенный. Толпа притихла, ему помогают встать. Из рассеченной губы, идёт кровь. Не ожидавший такого поворота, он не на шутку рассердился. Но больше не подходит близко. Красный, как помидор, с дрожащими губами, растрёпанными жиденькими волосами льняного цвета, выплёвывая кровь, хватается за своих, словно его держат и он не может вырваться:
- Ты петух! Тебя сегодня же отпустят по беспределу! – приподнимая грудь, разворачивая плечи, кричит, потеряв над собой контроль. Тут же умолкает.
В бригаде стоят несколько человек. Это лишние уши не из их братии. Игорь Чернобуров, зажав руки в кулаки, поставив их крестом перед собой, на уровне паха, как футболист перед воротами, искоса смотрит на Лёху. Картина впечатляющая многие виды: здоровяк, рост 1 метр, 80 см., широкой кости, крепкого атлетического сложения. Лёха с недоростками на шарнирах, из его шоблы, смотрятся, как шакалы перед тигром. Они, заискивающе зыркают на Игоря, противно улыбаясь.
- Лёха, если ты нормальный пацан, то следи за языком! А то не ровен час, попадёшь и телегу не вывезешь! – предупреждаю я.
- Пойдём выйдем! Или ты засал! Один на один! Без свидетелей! Что слабо! – гримасничая, качает головой, как индийская танцовщица.
- Пойдём! – мы направляемся к выходу.
Пройдя по коридору, выходим в курилку. Я не успеваю развернуться, Лёха наносит прямой удар в голову. Ожидавший от него пакости, резко выворачиваюсь из-под удара, хватаю его за руку, провожу приём загиб руки за спину. Схватив за горло, внутренней стороной локтя и нагибаю назад, выполняю удушающий приём. Он храпит:
- Зря ты Лёха всё это затеял! Только себе хуже сделал! – говорю тихонечко в ухо, ставлю на ноги, отпускаю.
Он стоит качаясь. Не придя ещё в чёткое сознание, кое-как поворачивается в мою сторону, харкаясь кровью, с обидой и злостью, проговаривает:
- Тебя уже приговорили! Ты уже попал! Ни кто тебя не будет слушать! Радуйся, если заедешь в гарем! Для начала тебя отпустят по беспределу! И знаешь, кто будет первым? Не догадываешься? Это буду я! Тебя ШИЗО не простило! Тебя Финат не простил! Потому что ты попёр против воровских законов! Ты, забыл, что находишься на зоне! Так что последние дни наслаждаешься жизнью! – он ехидно, нервно хихикает дрожащими губами, махая рукой.
- Ну, приговорили! Ну, опустят! Ну, порешат! Лёха, тебе то, что? Тебе какая выгода с этого? Раньше же всё равно не откинешься!
- Я то? Откинусь когда-нибудь! А вот ты, навсегда останешься здесь! Тебя будут трахать все, пока не отдашь концы! Ты будешь рабочей лошадкой! Каждый день, каждый день, не по одному разу! – он снова противно хихикает.
- Нет, Лёха, откинусь, всё будет нормально!
- Если ты откинешься! – зло прокричав, перестаёт хихикать, – Я тебя на воле обязательно найду и замочу! Ты меня понял! Бойся! Бойся меня всю жизнь! Бойся!
- Дурак ты! – спокойно говорю ему и захожу в здание цеха.
Иду к смотрящему четвёртого отряда, который числится в нашем цехе, в бригаде сварщиков.
- Привет Вован!
- Здорово, коли не шутишь!
- Разговор есть!
- Говори!
- Я хотел спросить, а что у вас любой может опустить мужика? Или у вас смотрящий не в авторитете и теперь с ним уже не считаются?
- Не понял! Обоснуй?
Я кратко рассказываю инцидент, произошедший с Лёхой. По его виду понимаю, что смотрящий ни чего не знает. На что и рассчитываю.
- Иди! Я разберусь! – он машет рукой, как будто стряхивал со стола пыль.
Я выхожу и направляюсь к смотрящему нашего отряда.
- Здравствуй, Жека!
- Привет! – подозрительно смотря на меня, отвечает он, выходя из-за стола и садясь на стол.
- Есть разговор!
- Говори, я не имею права тебе отказать!
- Вот и чудненько!
- Ты что собираешься комментировать? – с ненавистью отвечает смотрящий, вызывающей интонацией.
- Ни в коем разе! Тут Лёха Москаленко беспредел чинит! Ты в курсе?
- Что дальше?
- Ты сам видел, что я тогда с Финатом не дрался! Так отбивался! И ты прекрасно знаешь, что мужики пойдут за мной! Хочешь войны? – я смотрю ему в глаза.
- Что пугать вздумал?! – он вскакивает с места, сжав кулаки.
- Что, я похож на пугача? Лично я не хочу войны! Хотя по образованию, военный! Ты кем в армии был? Сержантом? Командиром отделения? А я комбатом! На должность комбата кого попало не назначают! Ты это прекрасно знаешь! Война тебе не принесёт славы! Если не справишься, тебя скинут! И ещё, какие будут последствия! Об этом хорошенько подумай! Вы оставляйте меня в покое! Я вас! И на этом разойдёмся! Не будем нарушать равновесие! А с Лёхой уже разбираются те, кому надо! И пусть радуется, если завтра будет продолжать работать здесь же! Пусть радуется, если вообще проснётся! Я не такой глупый, чтоб без опоры пойти против тебя! У меня на зоне есть хорошие связи! Я их не показывал до поры, до времени! Надеюсь, не придётся показывать! Решай Жека, как тебе быть в этой ситуации! Как решишь, так и будет! Не забывай про себя! Ну, всё, я пошёл! Будь здоров! – с этими словами, выхожу от него, не дожидаясь ответа. По коридору, захожу к Максу:
- Привет Макс! У меня к тебе есть разговор!
- Говори, что хотел! – недовольно изрекает бригадир. Зная про мою ситуацию. Он боится за себя. Я ему неприятен.
- Мне нужно, чтоб Москаленко в нашей бригаде не было!
- Слышь, ты! Не обарзел слегка? Кто ты такой чтоб мне указывать? Знаешь, что ты ни кто и зовут тебя никак!.. – при этом широко раскрывая рот, качает головой, с вызывающим видом.
- Значится ни кто и никак? Хорошо Макс! Ты, видать, забыл, что мне задолжал и очень сильно! Благодаря мне, ты ещё в отряде и на должности бригадира и все тебя уважают, так как состоишь в семейке завхоза! И ни кто не знает, кто ты на самом деле, кроме меня!
- Не понял! С чего это я тебе задолжал? – недоумённо смотрит на меня.
- Помнишь, у Яна конфеты пропали?
- Пропали и пропали, тебе то что? Ты чего свой нос точишь не в совё дело? Знаешь, что за это можно не хило попасть?
- Знаю! Знаю! Но я знаю ещё кое-что! А то, что это я, по просьбе Кости, убедил своего семейник Яна, чтоб он не объявлял на весь отряд! И мы прекрасно знаем с тобой, кто тогда взял конфеты вместе с жёлтым пакетом, на котором написано: «Челябинская область г. Копейск!
- Ладно! Иди! Я разберусь, а сейчас не мешай мне! – недовольно, зыркнув на меня, отпустив взгляд, выдавливает из себя бригадир.
Я поднимаюсь на третий этаж. Постучав в дверь, не ожидая приглашения, захожу в кабинет.
- Здравствуй, Андрюха! – спокойно, как к себе, или как к другу, обратившись, сажусь на стульчик около стола, за которым кушает завхоз цеха.
- Кто такой? С какого отряда? С какой бригады? Как ты, смел, зайти ко мне без приглашения? Видишь, я кушаю! Ты мне мешаешь! – зло от удивления, кричит завхоз.
- Если бы не чрезвычайная ситуация, разве же я посмел бы! Да никогда! – оправдываясь, мямлю я.
- Что там случилось? Кто-то сбежал? Что-то горит? – нервно спрашивает он.
- Мне нужно, чтобы Москаленко Лёху убрали с нашего цеха и как можно быстрее!
- Не понял! Ты что совсем обарзел? Выйди вон! – у него, ещё больше раздвинулись брови, он гневно указывает рукой на двери.
- Как скажешь! Тогда я пойду к Диме, завхозу карантина! А твоё УДО будет в опасности! Ты же, как раз собрался откинуться, насколько помню! – я направляюсь к выходу.
- А ты Диму откуда знаешь? – недоверчиво смотрит на меня.
- Помнишь! Мы, как-то с ним сюда приходили! Тогда ещё в курилке стояли, разговаривали? Дима мой друг!
- Мало ли кто сюда приходил!
- А ты думаешь, почему Дима до сих пор сидит завхозом в карантине? Ну, ну? Придумал? Ты же прекрасно знаешь, что он человек кума! Представь себе, что будет, если я подойду к Диме! Дима пойдёт к куму? А он обязательно пойдёт! Ему тоже надо УДО! Для опера это первостатейная информация! И кто же после этого откинется, а кто останется? Угадай с первого раза?
У Андрюхи забегали глаза. Он поднимает взгляд на меня, смотрит, будто видит впервые.
- Ну что мне идти?
- Сядь! – указывает на стул.
Отодвинул чашку с едой, опустив взгляд, задумывается.
- Андрюха! Я же поэтому к тебе и пришёл, чтоб тебя не подводить! – более миролюбиво говорю ему.
- Так что говоришь, там, у тебя, случилось? – наконец, прищурив взгляд, заинтересованно смотрит на меня.
- Помнишь такое выражение: «Мужик сказал, мужик сделал!» Москаленко в драку полез, я ему один раз по лицу ударил! Он мне тогда стал угрожать гаремом, убийством! Не веришь? Можешь проверить! Спроси у ребят, бригады электромонтажников! С бригадиром пообщайся, он всё расскажет, как было!
- Иди! Диме можешь не ходить! Если ты рассказал правду! Сделаю, как надо! Не беспокойся!
- Хорошо! Я пошёл!
Спокойно выйдя из кабинета, прихожу в свою бригаду. Всё необходимое сделал. Теперь надо дождаться результатов. Ребята работают, Москаленко на месте нет. С этого момента, я его больше не видел.
На следующее утро, как только пришли в цех, Андрюха при всех подходит ко мне, пожимает руку, шепчет мне кое-что на ухо и уходит к себе. Москаленко среди нас нет. Сидельцы с его отряда сказали, что Лёху перевели на феротитан. Самый трудоёмкий цех. Туда ни кто не хочет попадать, там занимаются плавкой металла. Ни кто особо ситуации не знает. Знают, что была стычка и после этого, Москаленко убрали. Смотрящий нашего отряда, после того, как мы пообщались на его глазах с Андрюхой, больше не обращает на меня никакого внимания, словно меня в отряде нет. Завхоз цеха здоровается со мной лично. Многие сделали для себя правильные выводы, и стали остерегаться. Некоторые пытаются втереться в друзья. Если я что-то говорю, мои слова выполнялись точно и в срок. Это моя полная победа.
Примерно через неделю вызвали к начальнику цеха:
- Николай Евгеньевич! Есть предложение перевести вас на станочника широкого профиля! Я смотрю, вы грамотный рабочий, Вас уважают! Есть положительные рекомендации! Да и сам я видел вашу работу! Что на это скажете?
Я соглашаюсь. Мне показывают азы. Всё остальное, приходится осваивать самостоятельно. В основном готовлю посадочные места для подшипников. Через два месяца приносят вал от иномарки. Одна сторона заводская, с другой стороны заготовка сделана нашими специалистами. Осталось только подготовить посадочное место под подшипник. После измерений, установив изделие на станок, приступаю к работе. Ко мне подходит начальник цеха, мастер, помощник мастера и бригадир.
- Главное не испорти вал! Ты меня понял? Считай, что это твой экзамен на самом высшем уровне! – кричит в ухо начальник цеха.
Я утвердительно качаю головой и продолжаю работу.
- Какой размер будешь выставлять? – интересуется мастер цеха.
- Подшипник, внутренний диаметр 50 мм! – не отрываясь от работы, объясняю я, – выставлю 49, 990 мм!
- А на другой стороне, сколько выставлено?
- 49, 985 мм!
- Выставляй такой же размер! – даёт команду начальник цеха.
Не ответив, продолжаю работать.
- Ну что сколько? – через некоторое время, интересуется начальник цеха.
- 49, 990 мм! – я выключаю станок.
- Сними ещё пять тысячных! – требует начальник.
- Извините, снимать больше не буду! – категоричной форме отвечаю я.
- То есть? – удивлённо смотрит он на меня.
- Я снимать больше не буду, иначе запорю вал!
- Надо ещё снять!
- Не надо! – ослабив бабку, достаю деталь из станка.
Начальник цеха, гневно смотря на меня, у него задёргался глаз, покраснев, начинает кричать:
- Да ты у меня в ШИЗО пойдёшь! Быстро доводи нужный размер!
Я спокойно беру в руки подшипник, надеваю на посадочное место, изготовленное на заводе:
- Вот так вот не должно быть!
Потом сняв подшипник, перевернув, наживляю на место, которое вывел я. Взяв деревянный колышек, не сильно постукивая молотком об колышек, сажаю на место.
- Вот видите, Павел Петрович! – обращаюсь к начальнику цеха, – на заводе, посадочное место, вывели на пять тысячных больше, чем положено! Это послужило причиной поломки агрегата! Вы, прекрасно видели, что я спокойно насадил одной рукой подшипник! Так не должно быть! Вы, мне, сами дали книжку! Я его прочитал внимательно и делаю так, как написано, строго по технологии!
Он, молча, берёт вал, выходит из цеха.
- А ты молодец! – улыбается мастер цеха, хлопает меня по плечу и идёт за начальником.
Так же освоил долбёжный станок. На нём делал места под шпонку. Так как не было надлежащих инструментов, приходилось всё делать самому. В основном это касалось держателей для резцов.
С весны, из-за небольшого количества заказов, меня перевели на другой режим работы, выводили на промышленную зону по мере необходимости. В это время приступил к занятиям спортом. С сидельцами, после получения разрешения от администрации, сделали навес, оборудовали станки для занятия бодибилдингом. И практически, до самого освобождения занимался там. За это время привёл себя в нормальную физическую форму.
Часто, молодые, бывшие сотрудники, нуждаются в помощи, от нападок братвы. Они так же, как и меня, пытаются захомутать их. К нам, в отряд прибыл молодой парень, Андрей Мишанов, из г. Краснотуринска, Свердловской области. Бывший работник медицинского вытрезвителя, был осужден за превышение должностных полномочий. К этому времени, я, уже, отбыл срок чуть больше года. Его кровать находилась на втором ярусе. Когда его сосед освободился из мест заключения, он в этот же день постелил свою постель на первом ярусе, на его месте. Ближе к вечеру смотрящий предъявил Андрею. Тот ни чего не мог сказать вразумительного. Нужно было что-то срочно сделать, чтоб спасти парня. Я незаметно пробрался к завхозу и попросил у него помощи. Костя среагировал мгновенно:
- Какие дела, я не понял? – растолкав толпу, выходит на середину завхоз отряда.
- А дело в том, что мужики совсем обнаглели, творят беспредел! – отвечает смотрящий.
- Это по поводу того, что Андрей лёг на первый ярус?
- Конечно! Он попутал все рамсы! Делает без разрешения что хочет! Наверное забыл, что находится на зоне и здесь свои правила, свои законы!
- А с чего ты взял, что без разрешения?
- А у него что, разрешение есть? Я ему такого разрешения не давал!
- За то я давал! Он подошёл ко мне, всё, как положено! Вопросы есть? Или будем обсуждать мои действия?
- Но есть же нормальные мужики, которые заслужили первый ярус! – пытается отстоять смотрящий свою позицию.
- А он что ненормальный?
- Он, ещё молод, и не показал себя!
- Перед тобой! – Костя показывает на смотрящего пальцем. Подходит к Андрею, хлопает его по плечу, – Спи, как договаривались! Это не обсуждается! – с этими словами, уходит к себе.
Все расходятся.
- Жека, не было этого! Он самовольно туда лёг! Я за ним наблюдал, как ты велел! Ни на минуту не сводил глаз! Падлой буду, если это не так! – доказывает один из братвы, холуй смотрящего.
- Всё, уже поздно! Ты же видел, как всё обернулось! Кто-то Косте настучал раньше! Узнать бы кто!..
На тот период у меня был непререкаемый авторитет и их слова больше не пугали. Я жил сам по себе и никому не подчинялся.
Я подхожу к Андрею:
- Прежде чем что-то предпринять, если не знаешь правильно это, или нет, лучше подойди ко мне и спроси! Я тебе не враг! Хорошо, успел Костю оповестить, иначе бы тебе несдобровать!
- Спасибо Коля!
- Погоди ты со своим спасибо! Когда всё уляжется! Лучше после ужина, возьми хавчик, что у тебя есть и зайди к Косте, отблагодари его и обязательно извинись за свой проступок, который тебе, если бы не Костя, обошлось очень дорого!
- Хорошо! Я понял! Хорошо! Хорошо! – удручённым видом, кивает Андрей.
Находясь в колонии, ни на минуту не переставал писать жалобы во все инстанции, с просьбой о пересмотре дела. Пройдя верховный суд, не сдвинулся ни на сантиметр. Указывая на прямые нарушения статей Уголовно-Процессуального Кодекса, в ответ получал: «Нарушений не обнаружено… всё законно и справедливо… Приговор оставить без изменения!» Им до меня не было никакого дела. На все формулировки, доводы приходил один и тот же ответ. Было ощущение, что все мои письма читал один и тот же человек. И отвечал мне, будь, то прокуратура, суд, или представитель по правам человека. Прогнившая систем работала крайне плохо и не продуктивно. Самое страшное во всём этом то, что они не видят человека. Как на заводе, роботы, штампуют осужденных. При этом, совершенно не интересуясь о качестве. Главное количество и план. На любое нарушение, если это не касается их лично, делают отписки, не вникая в суть жалобы и дела. В России, нужно иметь семь пядей во лбу, чтоб тебя услышали. И возможно, только тогда, с очень маленьким процентом успеха, твоё уголовное дело, может сдвинуться с мёртвой точки. Но это не значится, что тебя оправдают. Наши суды, с манией величия, уверены в своей непогрешимости, законности и справедливости. Ощущение, что суд сам по себе, и справедливость, и законность. Любое решение суда, остальные, должны воспринимать, как аксиому.
Вскоре, написал заявление о вступлении в актив отряда. Меня выбрали и назначили председателем секции досуга. В моих руках оказались краски, карандаши, альбомные листки, журналы, книги, видео с кассетами и телевизор с комнатой досуга. Всё это находилось в плачевном состоянии. В первую очередь, подобрал себе в секцию, ребят умеющих рисовать, лепить, чертить и писать. Вторым шагом, обратился отряду, попросил, оказать помощь в пополнении библиотеки и канцелярских товаров. Сидельцы, в свою очередь, написали на волю. Библиотека быстро пополнялась. Многие заинтересовались художественной литературой, так как сами приносили и пополняли библиотеку. Стали проводить больше времени в комнате досуга. Читать книги, журналы, газеты, смотреть видео. Никого особо не волновало, что газеты не свежие. Единственное, не хватало технической литературы. Весь отряд ликовал, когда, бывший осужденный отряда, посылкой, нам передал подшивку журналов: «Авто мир» за весь год. Практически, ни один номер не залёживался в библиотеке. И третьим шагом, назначил нештатных помощников, из числа спортсменов, которые будут защищать честь отряда на соревнованиях. Стимул один: ходатайство перед начальником отряда, освободить по УДО, если подойдёт срок.
Все мои начинания, начальником отряда воспринимались на «ура!» Каждое утро, мы по очереди между бригадами убирали территорию. В зимнее время, из-за ограниченности территории, вечная проблема, куда девать снег. Я постарался частично решить эту проблему. Попросил ребят из пружин старых кроватей собрать несколько коробов. Теперь, каждое утро, в эти короба кидали снег и трамбовали. Когда они наполнились и отвердели, мы аккуратненько разобрали каркас, из снега вырезали снежные фигуры: Деда Мороза, Снегурочку, в санях, запряжённую лошадкой. Рядом установили лесных обитателей: медведя, волка, лису и несколько зайцев. И конечно вырезали снежную ёлку. Потом раскрасили гуашью. На соревновании в колонии заняли 3 место среди 16 команд. Лучше нас были только 1 и 2 отряды. Но они не рабочие, среди них, большой арсенал художников и скульпторов. Так же заняли 3 место по новогодней газете. На 23 февраля, начальник колонии указал провести смотр песни и строя. Времени для подготовки практически не было. Нужна песня, с маршировкой проблем нет. Песню подобрал самую простую: «Солдатушки», и не прогадал. Встала проблема со словами. Я быстренько записал слова, которые, как мне казалось, знал:
«Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваша слава?
Наша слава — Русская держава,
Вот где наша слава.
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши деды?
Наши деды — славные победы,
Вот где наши деды.
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жёны?
Наши жёны — ружья заряжёны,
Вот где наши жёны!»
В случае чего, запевал предупредил, что если пропоём быстрее, чем пройдём, то петь первый куплет повторно. На параде заняли 2 место, обогнав 2 отряд.
В отряде были разные люди. Одни, в категорической форме, отказывались от приписываемого преступления. Другие, считали, что это преступление не правильно было истолковано. И это в основной своей массе. Следующая категория, полностью признавала свою вину, молча, сносила все объявленные приговором наказания. Это самые совестливые люди, которые гнетутся своим деянием. Разобщённость отряда на лицо.
Но, все прекрасно знают, что если чем-то заинтересовать, то любой человек преобразовывается. Идея, интересная, занимательная всегда всех захватывала. Как раз такое изменение произошло у нас. Отряд активнее стал участвовать на соревнованиях. К всеобщему восторгу, занимать призовые места. Мы, становились единой командой.
Совершив преступление, человек оказывается на скамье подсудимых, получает срок и отбывает наказание. Но не надо забывать, что при этом он остаётся человеком. Не надо его обособлять и разграничивать словом: «преступник», в максималистической форме клеймить, как скотину разными ярлыками. Многое проходит в жизни: и страсть, и азарт, и желания, и сроки. Но общение остаётся всегда. Видя преображение отряда при помощи общения, я это ощутил чётко. Живя на воле, в семьях в коллективах, люди сами себя закрывают в клетки и живут, хуже, чем на зоне. Это самое страшное, что происходит с человечеством. Отсюда появляются преступники, маньяки, фобии и разного рода другие отклонения. При помощи общения любой человек раскрывается, в нем проявляются положительные качества. Конечно при условии, что морально-психологическом плане коллектив здоров. И нужно уметь видеть это хорошее в любом человеке. В отряде у каждого есть своя вина, ноша и преступление. Но сейчас, смотря на них, не скажешь. Они дышат и радуются, забывая, что находятся на зоне. Можно сказать, они счастливы в определённой степени. И даже освободившись из мест заключения, пронесут у себя в сердце, это будет их согревать в ненастную погоду жизненных условностей. Не надо попадать на зону, чтоб ощутить всё это. Лучше осмыслить свою жизнь без сколов и встрясок. Каждый, человек, имеющий физические недостатки, мечтает иметь то, чего у него не хватает. Слепой глаза, однорукий руку, ЗК-а свободу. Вы, живущие на воле, ощутите себя, осознайте, как вам хорошо, когда всё это у вас есть. Осталось только жить хорошо, творить, мечтать и любить. Не упускайте своего шанса. Для счастливой жизни у вас есть всё.