КАРТА МИРА: ГДЕ МЫ НА НЕЙ?
В моей комнате на стене висит карта мира — иногда на неё поглядываю, огромная у нас всё-таки страна. А СССР был ещё больше на двадцать процентов. И в территории, и в людях потеряли. А жить стали лучше? Если брать материальную сторону, мой ответ — да.
Жизнь улучшилась, но и потребности круто возросли, не догонишь. Раньше вожделением состоятельных граждан был автомобиль «жигули». Теперь в семье автомобиль не является роскошью, а вроде сменной пары обуви. Иногда два-три автомобиля. Три телевизора, три магнитофона, куртка замшевая… три.
В СССР много работали, а жили не слишком сыто. В этом был некий парадокс. Замечательный стимул для желающих заработать и вообще сделать жизнь интересной был придуман в Союзе — это стройки пятилеток: целина, АвтоВАЗ, Братская ГЭС, БАМ, заводы, дороги, города. Жизнь кипела, и при этом начальство было на два порядка скромнее, хотя и упрекали многих, и справедливо. Например, за устройство саун на производстве. Смешно даже вспомнить теперь. И в численном сравнении чиновников в Союзе было в шесть раз меньше, чем теперь в одной России. А олигархи? Да о таком и подумать можно было разве что у Кащенко в гостях.
Например, мой отец Владимир Павлович, закончивший до войны МВТУ им. Баумана, всю жизнь проработал в управляющем звене: директор завода, начальник главка — что он имел, кроме зарплаты?
Машины не было, скромную дачу строил десять лет своими руками, здоровье потерял, три инфаркта, умер в шестьдесят лет. Его ценности были нематериальны, он сам был образец. Эту дачу — добротную — мне довелось потом перестроить, надстроить, пристроить, увеличив площадь в три раза, в ней поселились теперь три семьи. Сейчас я на пенсии, но когда я работал, в семье было две машины, практиковались отпуска за границу, иногда дважды в год. Что, я больше сделал, чем отец? Нет, конечно. Хотя и мы старались. Отец всегда был примером, мы только мечтали дотянуться до своих отцов. Вот и я уехал в Сибирь на строительство, когда захотелось настоящего дела. Так сильно захотелось, что не мог дышать в Москве. Уехал ещё до перестройки, в 1985 году. Отца уже не было в живых.
Сейчас у моих сыновей нет такой тяги. Да и ехать некуда — нет больше комсомольских строек, ударных объектов пятилеток — нет… Жизнь делать с чего, какой выбор предоставит им жизнь? Судьба обитателей офисных аквариумов, и то если повезёт. Поэтому решил я написать «Папины рассказы», чтобы объяснить детям, как мы жили, к чему стремились, может, поймут нас и страну и жизнь свою поднимут на новый уровень, как и мы старались в своё время.
КУРЕЙКА… РАБОТАЙ
Вот приехал я феврале 1985 года на строительство Курейской ГЭС. Попробую рассказать почему, что я делал там.
Станция строилась уже десять лет, общая смета строительства составляла 485 млн рублей — огромная сумма по тем временам, бюджет страны был 370 млрд рублей. Для сравнения теперь — 15 триллионов.
В сорок раз больше! Что, стали в сорок раз больше есть-пить, лучше жить в сорок раз?
Мы о деньгах думали, конечно, но не так, чтобы это была главная цель. Главное было полезно прожить с пользой для страны, как ни пафосно это звучит, быть в тренде, как сейчас бы сказали. Потому и в партию вступали, а не только ради карьеры. Партия за этим следила, чтобы цели развития не размывались поисками только личной выгоды, чтобы личное и общественное совпали и давали резонансный эффект синергии для всей страны.
Вот так мы работали на Курейке. Что такое была Курейка — точка на карте. Десять лет назад кучка пионеров высадилась в дикой тайге на берегу сумасшедшей речки, чтобы начать строительство гидростанции. Почти фронтовые будни каждый день.
Риск ежедневный. Общая цель — запуск агрегатов под нагрузку — объединял весь коллектив, подрядчиков, субподрядчиков. Соревновались с природой, климатом, погодой. Работали как единый организм, желая выполнить задачу в срок, и всё делали для этого: упирались рогом, бились, не щадя живота, помогали товарищам, сам погибай — товарища выручай, как и положено в наступлении — все заодно. Идиллия? Нет, конечно. Были и дрязги, и подставы, непонимания, нарушения дисциплины, несчастные случаи. Но цель оставалась ясной и чистой — построить, запустить в срок, ударно и качественно. И заработать, конечно, при этом общую хорошую премию.
Например, я получал с учетом северных надбавок больше, чем начальник управления в моём бывшем министерстве, где работал до этого десять лет в качестве ведущего инженера. И это был хороший стимул для достижений в работе. А через пять лет северные надбавки составили уже 160%, то есть я получал ежемесячно два с половиной оклада чистыми да ещё премиальные, и моя зарплата стала больше, чем у министра. Правда, работал я тогда уже на Кольской АЭС, но это неважно — там были такие же коэффициенты. И так работал каждый на стройке.
Лично меня привлекала ответственность за свой участок и большая свобода действий в принятии решений. Работа требовала ежедневных самостоятельных решений. Здесь и сейчас. Только так можно было эффективно работать, когда не было возможности согласовывать с начальством каждый шаг. Это вовсе не значит, что процветал волюнтаризм. Просто нам доверяли, и мы доверяли своим товарищам. К тому же начальство было высоко профессиональным, оно умело и спросить, и поправить, когда нужно. И наказать, если было за что.
март 2015
Продолжение:
http://proza.ru/2015/04/28/1707