(Mikhail Golubev ill.)
Когда посреди моей комнаты зебра навалит навоза, по стене поползет птицеед и в кабине башенного крана совьют гнездо страусы, из-под уличного асфальта выйдет подлодка на воздушной подушке с платиновой перископной трубой, и с ближайшего картофельного поля все-таки решатся отправлять на Сатурн, я возьму чайную ложечку, тюкну ею яичко, посолю, отломлю бородинского хлеба, и начну отбивать ритм ногой, напевая, - я хочу, чтобы ты слышала мою новую песенку о восхитительном дирижабле, легком, как высокая корабельная сосна, и летящим, как эхо в горах. Ты же знаешь, как я люблю простор, детка. Сочинять для тебя, детка! Я ору тебе песни с небес!
И когда в твоем свадебном платье группа девочек сдаст нормы ГТО, из противогаза вывалится губная гармошка и мое письмо унесет серый волк на своей спине, то из леса выйдет матрос в полосатом ватнике, и на вышке сотовой связи прикрепят большой носок с угловатым и красным оленем, в нашем доме появятся гости, они сядут за стол, ты попросишь внимания, и тихонько так скажешь, что любила меня всю свою жизнь, но не знала, как лучше об этом сказать. Приглашенным понравятся твои образы, и бескрайнее поле за ними, и они разлетятся на атомы в пустоте, которая им казалась далекой, и опять наступит то желанное доброе утро нового года и его головная боль, где искрят еще прутики от сгоревших бенгальских огней. Перестанут лететь конфетти, падать вилки, идти пузырьки из бокалов, и покажут всем тем, кто хотел перемен, телевизор без связи с источником шума - этот синий экран. Гости будут парить неподвижно над полом, как мои прошлогодние сны, как зеркальные шарики в нижних колючих ветвях, - и когда там найдут свое отражение окружающие предметы, то пушистая кошка, идущая медленно мимо елки с поднятым хвостом, прошмыгнет незаметно для мыслей из одной моей жизни в другую.