Иллюстрация Ruslan34
Эх, люди. Двадцать второй век на дворе, а вы какими были, такими и остаётесь, ничего с вами не делается. Вечно чем-то недовольны. Ведь какая жизнь пошла в стране, не то, что раньше. Хочешь – работай, не хочешь – не работай, жильём, едой, одеждой обеспечены все. Пособия такие, каких сто лет назад и зарплат-то не было. На пенсию в сорок пять лет. Медицина до чего дошла: стосорокалетние бабки выглядят максимум на сорок семь, их восьмидесятилетние мужья на сорок восемь, и не болеют ничем, кроме провалов памяти. Электробусы городские – бесплатно, капсульные такси – одна копейка через весь город, магнитоплан междугородний – десять копеек от Питера до Сочи! Пошлины на загранчипы в прошлом году отменили, само чипирование уже лет десять как даром. Хорошо-то как, удобно - в правом полупопии загранчип, в левом - дебетовый чип с годовым пособием в тысячу рублей, и лети хоть в Египет, хоть в Рио-де-Жанейро. В аэропорту присел в скан-кресло на секундочку, всё, пограничный контроль пройден. А тысяча рублей – это вам не миллион долларов, два года можно жить, и ни в чём себе не отказывать.
А полной и окончательной победы счастья над несчастьем как не было, так и нет. Сто лет подряд наш НИИСУКОЖ (Научно-исследовательский институт счастья и удовлетворения качеством обычной жизни) каждый год проводит опрос населения, предлагая респондентам ответить на единственный вопрос: «Вы счастливы?». И все сто лет процент ответивших утвердительно примерно один и тот же, увеличиваться никак не желает. Вот такая загогулина, понимаешь. Данные, конечно, засекречены, чтоб народ не волновать почём зря, но я, как работник института, всё равно в курсе.
Да, если кто не знает, я тут в лаборатории прикладного мыслепреобразования электромонтажником работаю уже двенадцатый год. Точнее сказать, оператором электромонтажного манипулятора, в основном-то машина всё делает, давно уж никто провода и кабели вручную не раскладывает и не тянет.
В прошлом году для нашей лаборатории на территории НИИ построили ангар под наш главный проект – экспериментальный материализатор мысли. Этот материализатор наш начальник доктор технических наук Рабиндранатов Сидор Исаакович придумал и теоретически обосновал, а коллектив под его чутким неустанным руководством разработал и смонтировал. Ангар на две неравные части поделили: в большей располагаются генераторы, излучатели, формирователи, кабели и склад сырья, а в меньшей - приборы управления и контроля, сами экспериментаторы и, конечно же, донор мысли. Само собой, большая часть ангара была тщательно закрыта со всех сторон мощными защитными экранами, потому как излучение там предполагалось чуть меньше, чем при атомном взрыве (шутка), и на свободу оно вырываться не должно. В центре располагался подиум три на три метра, на котором и должны были образовываться продукты материализации, а вокруг на всей свободной площади сырьё: чушки из чугуна, меди, алюминия и прочих металлов, чаны с сырой нефтью, водой, какими-то кислотами, глина, песок, тюки с хлопком и шерстью, даже поленница дров была.
Как все большие учёные, наш доктор Рабиндранатов первый эксперимент решил провести на мышах. Взяли лабораторную белую мышку, посадили на стол и накрыли мыслеуловителем, сделанным в виде полусферического шлема примерно шестьдесят второго размера. Всё-таки его предполагалось впоследствии надевать на человеческую голову.
Начали потихоньку поднимать мощность материализатора. Ожил индикатор. Один процент, полтора, два. Пяти процентов достигли через десять минут и разгон прекратили. Подержали так полчаса и Рабиндранатов начал торможение. Такое же плавное, как и разгон: через десять минут индикатор показал ноль. Всем, конечно, не терпелось посмотреть на результаты. Открыли тяжеленную защитную дверь, вошли в материализатор. На подиуме, в самом центре, обнаружили здоровенный кулёк отличных крупных семечек. Кулёк почему-то был свёрнут из газеты Известия за четвёртое декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Ладно, с семечками всё более-менее ясно, но откуда мышь могла знать про газету, выпущенную полторы сотни лет назад? «Генетическая память», - задумчиво прокомментировал Рабиндранатов, и все потянулись на выход. Я, конечно, не удержался и попробовал семечки. Вполне обычные, вкусные, только, что не жареные.
На следующий день по распоряжению Сидора Исааковича в ангар была доставлена натуральная крыса. Хвостатая, серая, совершенно помоечного вида. Правда, ручная и ласковая. Отдел снабжения сработал на славу. Крыса забавно вставала на задние лапки, умывала мордочку и охотно давала себя погладить. Рабиндранатов посмотрел на зверька долгим пристальным взглядом и скомандовал: «Накрывайте». Потом затолкнул пальцем внутрь оставшийся торчать из-под мыслеуловителя лысый крысиный хвост и добавил: «Начнём. Надеюсь, сегодня будет результативней».
На этот раз мощность подняли до десяти процентов, а вся процедура заняла, соответственно, чуть больше часа. Крыса постаралась на славу, за тяжёлой волшебной дверью нас ждал сюрприз. Между двух куч отборной пшеницы лежал здоровенный, вкусно пахнущий окорок, а на переднем плане всей этой композиции слабо мяукало, подслеповато щурясь, странное беззубое существо, похожее на кошку. Да это, собственно, и была кошка, только модернизированная хитрой крысой под свои специфические представления об идеальном крысолове. Проведённое впоследствии обследование у ветеринара показало, что несчастная пародия на хищника не имела ни зубов, ни когтей; животное плохо видело даже днём, почти ничего не слышало, крайне слабо различало запахи и двигалось чуть быстрее бразильского ленивца, даже если ему (хищнику) прищемить хвост.
Назначенный на третий день опыт с собакой решили не проводить, рассудив, что хватит с нас беззубой кошки. Пристраивать потом в добрые руки стаю сучек, которую навоображает институтский пёс Шарик, никому не хотелось. Гора мяса тоже вряд ли кому понадобится, а ход зверских мыслей мы себе уже представляли. В конце концов, наша задача понять, чего же не хватает для счастья людям. В общем, вместо материализации мыслей Шарика провели профилактику и осмотр оборудования, а также ревизию запасов сырья, после чего Рабиндранатов отпустил всех домой.
Итак, наступил торжественный момент испытаний материализатора на человеке. Наш руководитель справедливо рассудил, что начинать с великих учёных не следует, их мало, и не они определяют статистику счастья.
Сидор Исаакович лично сам водрузил мыслеуловитель на голову секретарше Верочке. Выглядело это довольно комично, потому как шлем шестьдесят второго размера на девушке смотрелся, как сделанный на вырост и постоянно съезжал на глаза. Донора мысли умостили в удобном кресле, Рабиндранатов дал ей последние инструкции и процесс пошёл. На этот раз агрегат разогнали до двадцати процентов мощности, Верочка два часа стоически провела в кресле, не шевелясь. Впрочем, у парикмахера женщина способна высидеть и поболее, так почему бы не потерпеть ради науки?
Затормозив и обесточив материализатор, мы освободили Верочку и с огромным нетерпением открыли волшебную дверь. Гора шмоток на подиуме произвела на всех неизгладимое впечатление. Чего там только не было: десятки упаковок с колготками, юбки, кофточки, платья, брючки, туфельки, ботфорты… Венчали этот Эверест десятка два разноцветных лифчиков специальной конструкции, могущей придать Верочкиному бюстику-полуторке вид аппетитной, рвущейся вверх твёрдой троечки. Рабиндранатов тяжело вздохнул и глубокомысленно изрёк: «Ну, кто бы сомневался… Забирайте, Верочка. Коллеги, помогаем вынести и расходимся».
На следующий день в ангар вместе с сотрудниками лаборатории вошёл институтский сантехник Михалыч. Был он, правда, не в обычной своей спецовке, а в чистом новом костюме и без привычного кейса с набором инструмента и смотанного кольцом троса. «Какое отношение имеет сантехника к изучению счастья?» - спросите вы. Никакого, разумеется. Сантехник в НИИСУКОЖ двадцать второго века нужен для того же, для чего и его коммунальный коллега двадцатого – устранять течи и прочищать засоры канализации, ибо сколько бы не рекламировали нам роботов-очистителей фановых труб, а доставать потом самих роботов приходится Михалычу.
Сидор Исаакович усадил смущённого сантехника в кресло, поговорил с ним вполголоса и занял руководительское кресло у главного пульта. Михалыч самостоятельно надел на голову шлем-мыслеуловитель, мужик всё-таки, соображает.
Всё шло, как обычно, но разгон продолжался дольше, поскольку на этот раз материализатор вывели на пятьдесят процентов мощности. За толстой защитной перегородкой что-то громко щёлкало и басовито гудело. Прикрывший глаза донор мысли улыбался, светясь довольством, экспериментаторы следили за приборами.
В общем, за секунду до того, как завыла аварийная сирена, всё обстояло просто замечательно. Но страшное случилось. Одновременно с орущей сиреной включилась большая красная панель системы защиты, а снаружи ангара раздался неслабый грохот. Похоже, что нечто тяжеленное громыхало по чему-то железному. Рабиндранатов нажал кнопку аварийной остановки, сотрудники рванули было к выходу, посмотреть, что там гремело снаружи, но он криком: «Назад! Излучение!» остановил нас. Пришлось ждать минут десять, пока индикатор мощности не показал ноль. Мы выбежали на улицу и увидели, что толстенные защитные панели съехали с покатой поверхности ангара и валяются на пыльном асфальте. Всё-таки зря доверили крепление защиты этим французским гастарбайтерам, они там в своих европах за последние двести лет трудиться вообще разучились, привыкли, что за них тяжёлую работу другие делают.
Сидор Исаакович прикидочно оценил разрушения: «Да, тут неделю теперь восстанавливать. Прервался, коллеги, наш эксперимент. Пойдёмте, посмотрим, что там на подиуме».
А на подиуме стоял деревянный ящик. Он был по старомодному сколочен из новеньких чистеньких досочек, усилен металлическими уголками и разделён на двадцать ячеек. В каждой ячейке, переложенная для амортизации длинными тонкими деревянными стружками, стояла бутылка водки «Столичная». «Вот те раз», - разочарованно протянул Рабиндранатов. «Вот те два!» - радостно отозвался Михалыч, доставая из-за ящика не замеченный нами сразу толстенный кусок ароматного свиного сала, заботливо завёрнутый в чистую тряпицу.
Расходились, расстроенные. То ли обрушением защитных панелей, то ли приземлённостью человеческих помыслов.
Весь народ двинул к остановке электробуса, я же решил прогуляться до дома пешком. Было солнечно, тепло, задувал ласковый ветерок. У нас в Питере лето иногда наступает в июне, иногда в июле, иногда в понедельник, а бывает и вовсе не бывает. В этом году лето было, повезло.
Иду я по тротуарчику, думаю о своём, а навстречу мне шагают две тётки. Невысокие, коренастенькие такие, юбочки коротенькие, кофточки с таким ослепительным вырезом, что всё богатство размером не меньше пятого, того и гляди, наружу выскочит. Попастость у обеих, опять же, повышенная, даже спереди очевидно. И смотрят на меня обе этаким призывным, обволакивающим, бесстыдным взглядом. Ну, я человек женатый, причём по любви, да и вообще к случайным связям не склонный, поэтому мимо прошествовал с каменным лицом, как если бы никого вовсе ни видел. Только с этими разминулся, гляжу, по другой стороне улицы ещё две идут. Такие же! Рост, фигура, одежда – всё точно такое, как у предыдущих! И на меня таращатся, глазами провожают, чуть шеи себе не сворачивают. Во, думаю, чудеса. Может, я в одночасье стал похож на нашего главного бабского кумира, Михалкова младшего, всероссийского героя-любовника, актёра в восьмом поколении? Остановился у витрины, посмотрелся в неё, ни фига, я всё тот же. А из-за стекла мне уже пятая близняшка нагло подмигивает и пальчиком манит!
Развернулся я и скорым шагом поспешил к дому. Тут, как назло, ветер задул, солнце как-то резко скрылось, потемнело, и крупными каплями пошёл дождь. Питер, что вы хотите. Я заскочил в подворотню, мокнуть не хотелось, думал, пережду. Стою, смотрю, как дождь усиливается. Прохожих и так почти не было, а тут и вовсе все попрятались, опустела улица. И чувствую я – странный какой-то запах накатывает. Принюхался- не может быть! Водкой пахнет! Смотрю, с тротуара в подворотню затекает струя. Макнул в неё палец, понюхал, лизнул – точно водка! Да что ж такое? Дичь какая-то. Тридцать пять лет на свете живу, ни о чём подобном даже не слышал. Не может с неба водка лить!
Бушевала стихия минут пять. Странный дождь кончился, и я продолжил путь по отмытому до зеркального блеска городу. Навстречу мне зигзагами, спотыкаясь и взлаивая, на заплетающихся лапах брела пьяная собака в ошейнике и с волочащимся поводком. С неба на асфальт валились нетрезвые голуби, задирались и вызывали друг друга на драку. Кошка на крыльце вылизывалась, косея на глазах. Какой-то мужик подставил под водосточную трубу огромный мусорный пакет, радостно наблюдая, как тот наполняется. Другой черпал ладошкой из текущего вдоль дороги ручейка, и хлебал, не веря своему счастью. Из домов выскакивали жильцы с кастрюлями, чайниками, тазиками и наполняли, наполняли, наполняли…
И тут до меня дошло. Михалыча работа! Близняшки эти похотливые, дождь из водки. Не удивлюсь, если пойдёт снег из сальных хлопьев. Видать, излучение материализатора наружу пошло от того, что защита рухнула, и вот вам, граждане, получите и распишитесь – осуществляются мечты отдельных сантехников для всего народа.
Вот вам глубины Космоса, вот вам тайны Вселенной, вот вам третий этап научно-технической революции: двадцать второй век, а мечты такие, будто до нашей эры живём. Эх, люди…