1993 год, ранняя осень.
Нью-Йорк, станция метро "Пятая авеню".
4.09.1993, суббота, около девяти часов вечера.
Не успела отцвести сакура, как Каору снова отправилась в путешествие. Конечно, правильнее было бы сказать "сбежала из дома", но сбегают лишь подростки и слабаки, а юная Танака-сан не считала себя ни тем, ни другим. Просто иногда наступает момент, когда зудение отца, его сварливой сестры и неугомонной матери становятся так невыносимы, что лучше отправиться на первом попавшемся корабле в Шанхай.
Так и понеслось - Китай, Бирма, Индия, после - две недели в Израиле, в Иерусалиме, раз и навсегда покорившем сердце юной японки. Шли месяцы, лето подходило к концу, и, наконец, Каору решила сменить обстановку и отправиться на Запад. В Штаты.
Все пошло наперекосяк с самого начала: самолет опоздал на полчаса, багаж пришлось возвращать чуть ли не с боем, такси заглохло в каком-то мрачном переулке, кишевшем агрессивными на вид подростками... Пришлось брать чемодан и спускаться в метро.
Небольшой намек на удачу заключался в том, что она успела оказаться в подземке до того момента, как туда же устремились все любители вечерних прогулок, стремясь разъехаться по домам. С другой стороны, рядом не оказалось и людей, готовых объяснить, какая именно ветка ей нужна.
В вагоне, куда зашла девушка, оказались только старушка и небольшая компания парней, двое из которых стояли, зацепившись за перекладину и сгорбившись над приятелями. Один из них уставился на Каору и, толкнув соседей, тихо и быстро зашептал, растянув пальцами уголки глаз.
Девушка окинула их ничего не выражающим взглядом и отошла в противоположный конец вагона. Она надеялась, что в черных джинсах, кожаной куртке поверх белой футболки с надписью "I love Tokyo" и белых кроссовках будет мало чем выделяться из разношерстной толпы американцев, но, видимо, ошиблась. Или тут просто не любят азиатов.
До нее донесся недружный смех и призывное "кис-кис-кис". Старушка, на которую настороженно поглядывали то один, то другой мальчишка из компании, мирно дремала, положив руки на большую затертую сумку.
Поезд начал останавливаться. Раскрылись двери, пропуская новых пассажиров. Мать с двумя крайне визгливыми детьми заполнила собой все пространство.
Каору оставалось только цепляться за поручень, прикрыв глаза и мысленно молясь ками, чтобы этот ужас наконец-то закончился. И чтобы в гостинице все было хорошо: тепло, сухо, никаких клопов и мышей, а еще были горячая вода, электричество и, конечно же, ванна - главное благо западной цивилизации.
Поезд тряхнуло, заставив девушку вынырнуть из сладких грез и заозираться по сторонам. Голос из динамиков, искаженный помехами, вежливо попросил пассажиров сохранять спокойствие и резко умолк.
А потом погас свет.
Один из парней громко выругался, выслушал нравоучение из темноты и выругался еще громче, послав "тупую суку" в пешее путешествие. До ближайшей станции. Его приятели вспомнили про азиатскую кошечку и снова начали подзывать ее, громче и заметно нервничая - должно быть, решив, что не им одним должно стать не по себе.
Стукнула дверь в соседний вагон, кто-то толкнул Каору в спину и наступил на пятку, спешно пытаясь добраться до другого конца вагона. Глаза, не успевшие привыкнуть к темноте, различили только силуэт, невысокий, немногим выше Каору, почти тут же слившийся с силуэтами других пассажиров, зашедших на предыдущих станциях.
Девушка крепче вцепилась одной рукой в поручень, другой - в сумку, и постаралась стать как можно меньше и незаметнее. При росте в метр шестьдесят, да еще в кромешной тьме, задача не такая уж сложная.
Позади нее вскрикнул мужчина, и небольшая толпа качнулась, толкнув Каору и впечатав ее в кого-то по соседству. На несколько секунд давление с обеих сторон стало таким, что еще немного - и девушке бы не поздоровилось.
Кто-то ругнулся, и снова послышались вскрики. Что-то упало на пол.
Испуганная Каору стала пробираться к двери в следующий вагон, расталкивая других пассажиров и беспрестанно извиняясь на родном языке.
Под ноги попалось нечто мягкое и большое, да еще и живое: когда на него наступили, пытавшийся подняться человек сдавленно охнул и вцепился в штанину девушки.
- Помогите, помогите мне! - выдохнул едва различимо за пока еще отдаленным стуком распахнутой двери мужчина.
Каору наклонилась, пытаясь вслепую нащупать руки или плечи мужчины.
- Сэр? Вы в порядке? Вставайте, тут нельзя лежать. Я вам помогу.
В ее ладонь ткнулись ледяные пальцы, слабые и дрожащие, чем-то напоминающие перчатку, заполненную водой.
- Помогите мне сойти с поезда, - взмолился шепотом незнакомец, поднимаясь на колени, - пожалуйста, пока они не нашли меня!
В его голосе звучали панические нотки, и такие, что внутри все переворачивалось, и не оставалось сомнения, что проблема действительно настолько серьезная, насколько этот человек пытался показать.
Каору нервно облизнула губы. Она туристка, а не миссионер, и не обязана никому помогать. Не обязана, но...
- Я помогу. - Она крепче ухватила мужчину за руку. - Поднимайтесь. Выход чуть дальше. Вы знаете, как открыть двери вагона?
- Да... Да, только скорее...
Распахнулась дверь - на этот раз в их вагоне. Заставив пассажиров зажмуриться, вспыхнул мощный луч света.
- Всем сохранять спокойствие и оставаться на своих местах, - немного глухо из-за маски приказал крупный мужчина в темной форме и бронежилете, медленно переступая порог и водя лучом фонарика туда-сюда, вглядываясь в испуганные лица.
Каору, как всякая добропорядочная гражданка, послушно замерла, прикрывая глаза от яркого света. То, как чьи-то руки ловко подцепили ее за край штанов и толкнули в сторону, она ощутила только в момент краткого полета и столкновения со здоровенным толстым мужиком. Щелкнуло, кто-то взвизгнул.
- Стоять! Руки на виду! - приказал мужчина в форме, нацелив на Каору не замеченный ранее пистолет странного вида. - Не двигайся, дружок.
- Сэр, он... она... Оно хотело что-то сделать со мной! - раздался сбоку от Каору знакомый голос.
Ее собственный.
Девушка подняла руки, жмурясь. Глаза все никак не могли привыкнуть к свету.
- Тут мужчина на полу, ему нехорошо.
Ей не ответили. Что удивительно, ничего не стали комментировать даже развеселые мальчишки, засунувшие свое "кис-кис" куда-то очень глубоко.
- Моя сумка, - всхлипнули рядом с девушкой, - где-то здесь моя сумка. Там должны быть документы. Я гражданка другой страны, сэр, не стреляйте...
Каору медленно повернула голову на голос.
Перед ней была ее точная копия. Абсолютная, вплоть до непослушной пряди, постоянно лезущей в глаза. Девушка моргнула раз, другой. В голове за доли секунды пронеслись тысячи вопросов и тысячи мыслей, главной из которых была одна: "Доппельгангер. Их видят перед смертью. Сейчас меня убьют".
Убьют.
От испуга она перешла на родной язык:
- Я Танака Каору. Я. Не она. У меня документы. - Она полезла во внутренний карман куртки.
- Врунья! - с пробирающей тоской выдохнула вторая, обхватив себя за плечи и наблюдая, как человек в форме поднимает пистолет и шипит "руки!". - Врунья!
На Каору смотрели с осуждением. Даже толстяк, который не мог не почувствовать, как с пола встает другая женщина. Ей не верили.
Японка была так перепугана, что ей было не до остальных. Все, что для нее сейчас существовало - пистолет в руках человека в форме. Он казался невообразимо огромным и темным, как провал в ад. Или мир смерти. Если она умрет, то станет призраком и будет бесконечно блуждать по нью-йоркскому метро, пугая детей.... Почему детей? Наверное потому, что она будет слабым призраком, и только дети смогут ее видеть.
Каору ухватила паспорт за краешек и развернула, не отпуская второй руки.
- Она его вытащила, она все время за меня цеплялась, - шепотом пожаловалась ее "близняшка", и на какую-то долю секунды в Каору проснулось огромное, чудовищное желание уронить документы и извиниться. Оно схлынуло так же быстро, как и появилось, но остался отголосок, похожий на липкий джем, приставший к ладоням.
Она крепче вцепилась в документы и, зажмурившись, закричала по-английски:
- Если я вру, то почему она не знает японский?!
- Я знаю, это ты несешь непонятно что! - искренне возмутилась вторая, и от этого в буквальном смысле начало подташнивать. "И правда, что я несу?" - смущенно мелькнуло в сознании Каору, но устыдиться не получилось: здоровяк толкнул ее в спину. - Сэр, помогите мне, пожалуйста!
Последняя фраза прозвучала на японском, неточная, но частично потерявшаяся в окружающем шуме. В соседнем вагоне кто-то вскрикнул, потом неуверенно засмеялся, захлопали двери.
А человек в форме медленно перевел пистолет на Каору.
Девушка всхлипнула и зажмурилась. Вот и все. Все. Сейчас ее застрелят. И все же где-то на краю сознания мелькнула мысль, что вот оно, чудо. Настоящий доппельгангер, жалко только, что эту историю Каору никогда не нарисует и не напишет...
Ее снова толкнули в спину, по ощущениям - кулаком. По спине словно перышком провели, а по плечам разлилось холодное, даже горло перехватило. Несколько секунд растянулись невероятным образом в бесконечность, и хотелось уже самой выпрыгнуть вперед, чтобы это закончилось, но...
Выстрел. В плечо Каору ткнулось, заваливаясь набок и сползая, чужое тело.
Девушка завопила и отдернулась в сторону, пытаясь стряхнуть с себя ощущения от прикосновения: чего-то твердого, чего-то липкого, чего-то ледяного... Документы упали на пол, сумка тоже, а Каору все никак не могла прекратить кричать.
Ее снова пихнули, но на этот раз сбоку. Сильный мужской голос рявкнул, перекрывая крики:
- Всем стоять! Никто не покинет вагон до прибытия на станцию! - и уже тише: - Дин, в девятый группу, я его взял.
Щелкая чем-то, военный все так же медленно, не убирая пистолет и не опуская фонарь, прошел вглубь вагона и тронул Каору за плечо, а затем и притянул к себе.
Девушку будто током ударило. Она прекратила кричать и толкнула его в грудь, пытаясь вырваться.
Крепыш удержал - да и как здесь было не удержать? Осторожно он повел ее к сидениям, не выпуская и слабо поглаживая по плечу сжимающимися на рукоятке пистолета пальцами.
- Дайте ей место, - приказал он, - и сумку сюда. И документы. Живо. Мисс, все закончилось. Слышите меня?
Каору попыталась ответить, но не могла выдавить из себя ни звука. Пораскрывав рот, как выброшенная на берег рыба, она часто закивала, зажмурившись и обхватив себя руками.
Ее усадили на резко расширившееся свободное пространство, и мужчина отстранился. Луч света дернулся. Убрав пистолет и вытащив нечто на него похожее, но раза в два меньше, человек в форме пропустил паренька, подхватившего вещи Каору, и так же неторопливо пошел вперед, к противоположной двери. Перед ним расступались, где-то уже неподалеку звучали шаги идущих к вагону людей, и, казалось, что все на самом деле закончилось.
За спиной крепыша парень сунул Каору в руки сумку и, пользуясь темнотой, наклонился ниже, пощекотав ей шею чем-то холодным и острым.
- Тихо поднимайся и иди к выходу, - приказал он шепотом.
Девушка подняла взгляд, пытаясь рассмотреть говорившего, и слабо мотнула головой. Она не могла подняться - слишком сильно тряслись колени.
Светлые волосы, крупный нос. Кажется, это один из мальчишек, дразнивших ее, и он уже не шутил, тыкая ей под челюсть выкидным ножом.
- Или встанешь, или я тебя порежу, сука узкоглазая.
Каору недобро прищурилась, миндалевидные глаза полыхнули гневом. Страх нашел себе выход - он превратился в ярость, пьянящую и безрассудную. Девушка резко откинулась на спинку сиденья и пнула парня обеими ногами в живот.
Кончик лезвия чиркнул по коже, вспоров ее по подбородку и - как показалось - скуле. Падая под вырвавшийся стон, парень ухватил слишком уж наглую жертву за волосы и рванул на себя, хватая за все, что попадалось под руку и пытаясь ударить, сжать...
Каору схватила его за руку с ножом, не давая снова применить оружие, и отчаянно закричала. Отбивалась она как бешеная.
Свет хлестнул по глазам на долю секунды позже, чем уши уловили щелчок. Второй. Третий. Тело под девушкой обмякло: в виске застрял маленький дротик, похожий на пузатую пчелку. Еще два торчали из шеи.