От автора: в миниатюре заключена литературная загадка. Угадайте, какое произведение скрывается здесь.
Побирушка
Миссис Блэкуэлл, очень полная румяная женщина с обыкновенно добродушным выражением на круглом белом лице, напоминавшем один из ее пышных пшеничных хлебов, в этот день была на редкость мрачна. Она открыла свою приходно-расходную книгу, типа гроссбуха, и тяжело вздохнула.
Эмми, служанка, розовощекая крепко сбитая девушка, вынося в лавку противень со свежеиспечёнными булочками, услышала этот вздох, заглянула через плечо хозяйки и, хотя и не умела читать, тоже сразу же сделала унылое лицо.
- Плохи сегодня дела, мэм?
- И не говори. — Миссис Блэкуэлл знаком показала, куда выкладывать булочки, и рассеянно втянула в себя чудесный, хотя и столь привычный аромат свежей выпечки.—Скоро два, а торговля не движется....— она перелистнула страницу, - да и вчера было ненамного лучше. В долг брать — пожалуйста. Экономка нашего пастора — пшеничный хлеб и три булочки с корицей; миссис Крантли — пшеничный хлеб, две булки с изюмом и восемь булочек с вишневым и сливовым джемом для детишек; кузнец Смит — три чёрных ржаных хлеба... Конечно, все они добрые соседи, и мне им никак не отказать; но, сама знаешь: кто в долг даёт — когда-нибудь по миру пойдёт.
- Это точно, мэм, - Эмми возилась у окна, раскладывая на накрытых льняным полотном полках булочки посвежее.
- А еще с утра уже двое бродяг с юга заходили, и еле я их выпроводила, - продолжала хозяйка, - так и норовили что-нибудь стянуть, одного даже скалкой огрела. И с мистером Флиппом я поссорилась, потому что этот противный старикан дал мне фальшивый шиллинг, и утверждал с пеной у рта, что он настоящий. Ну, и с мужем моим, сама знаешь, сегодня с утра поссорилась...
- День наперекосяк, мэм, - кивнула головой Эмми. — Это потому, что нынче полнолуние. В полнолуние, я слыхала ещё от своей бабки, все зло, что в людях есть, просыпается. И вообще темные силы власть над добрыми забирают и честных людей как могут донимают.
Хозяйка недоверчиво посмотрела на нее:
- Эмми, что за чушь!
- Не чушь, мэм, ей-богу! Я вам докажу. Прошлое полнолуние когда было? Двадцать шестого июля. Взгляните-ка в свою книгу, много ли вы в тот день наторговали?
Миссис Блэкуэлл перелистала гроссбух:
- Да....Действительно. Очень мало.
- Я почему и день-то запомнила? — торжествующе сказала Эмми, - потому что — если вы забыли — как раз в тот день в соседней с нашим Мортоном деревне нашли в доме повешенную женщину. И так ведь и не выяснили, самоубийство это или что! А в позапрошлое полнолуние, тоже двадцать шестого, мэм, Тилли, подёнщик, утонул в реке в подпитии.
Хозяйка задумчиво произнесла:
- И ты думаешь, что все это связано с луною?
- А как же! Еще в полнолуние брат мистера Гиббонса вечно чудить начинает, который малость не в себе. Сегодня утром он в одних панталонах на улицу выскочил, как раз когда я корзину с булочками для миссис Крантли относила, не успела я вам еще это сказать. То-то переполоху было, пока его поймали! А потом я вспомнила — полнолуние, так и поняла зараз, почему это случилось.
- Так, может, и старый мистер Риверс, отец нашего молодого пастора, который этой ночью, упокой его душу Господи, преставился, поэтому умер? Говорят, здоровяком был... — предположила миссис Блэкуэлл. — Ведь ни с того ни с сего на него, пока он в библиотеке за полночь сидел, полка с книгами рухнула.
Эмми, вытаращив глаза так, что они едва не соскакивали с ее простоватой физиономии, взмахнула измазанными мукой ладошками:
- Ох, мэм, какая же вы умная... Я об этом и не подумала! Ведь верно! Ну вот ей же ей, это всё полнолуние, оно самое!
Миссис Блэкуэлл была весьма довольна своим выводом и искренним восхищением служанки остротой ума хозяйки, и теперь уже и ей самой казалось, что без полнолуния здесь не обошлось.
- Что же теперь, вообще на улицу нос не казать и лавку не открывать в этот день? — задумчиво спросила она.
- Не знаю, мэм. Вы хозяйка, вам и мужу вашему решать.
- Посмотрим до вечера,--оптимистично тряхнула головой миссис Блэкуэлл. Не успела она это произнести, как Эмми сказала:
- На улице дама, мэм. Не местная. Наверняка войдет, больно уж на наши булочки загляделась.
- Ступай, - сказала ей миссис Блэкуэлл; минутой позже зазвенел колокольчик, и названная дамой женщина вошла в лавку. Она выглядела вполне прилично: на голове соломенная шляпка, на шее шелковая косынка, тёмное платье и сверху тоже тёмная накидка, на руках перчатки из хорошей кожи; и хозяйка с приветливой улыбкой поспешила шагнуть ей навстречу из-за прилавка. Дама действительно была не местная, значит, в долг она ничего не возьмёт. Сердце хозяйки согрелось радостной надеждой. «Авось, и полнолуние как-нибудь переживём», - подумала она.
- Что вам угодно, мадам? — любезно спросила она.
Дама – она была маленького роста, очень худенькая, и напоминала сложением скорее девочку-подростка - подняла к ней грустное бледное личико, на котором лихорадочно-ярко блестели огромные тёмные глаза, и тихо проговорила, почти прошептала, после секундного колебания:
- Ничего, мэм. Разрешите мне присесть на минутку в вашей лавке. Я очень устала.
Обманутая в своих ожиданиях, миссис Блэкуэлл довольно холодно кивнула на стоявший в углу стул и вернулась за прилавок. Дама села. Хозяйка, делая вид, что занята своею книгой, исподтишка рассматривала странную посетительницу.
Пожалуй, назвав ее дамой, Эмма ошиблась, да и сама миссис Блэкуэлл приняла эту женщину не за ту, кем она являлась. Теперь хозяйка видела, как измяты темное платье и накидка незнакомки, как будто она всю ночь спала в них. К своему удивлению, миссис Блэкуэлл нашла даже этому подтверждение: две засохшие веточки вереска прилипли одна к рукаву, другая — к юбке, выдавая, что женщина не только спала не раздеваясь, но еще и под открытым небом, в зарослях вереска. Перчатки ее были не новы и поношены, шляпка немного перекосилась, надетая явно без помощи зеркала.
Скосив глаза вниз, хозяйка лавки увидела, что ботинки «дамы» и подол платья все в пыли, - женщина явно шла, и очень долго, через вересковые пустоши и холмы.
«Нищенка! Как я сразу не догадалась? Ведь знаю же, что первым делом надо на ноги смотреть...Как ни стараются эти бродяги найти хорошую пару обуви, самая прочная быстро снашивается и их выдаёт... Эх, Эмми, опять полнолуние твоё злую шутку со мной сыграло! От такой «дамочки» добра не жди!»
Женщина сидела, низко наклонив голову. Но миссис Блэкуэлл показалось, что она плачет, или готова заплакать. «Наверняка попросит у меня что-нибудь поесть. Ничего не дам! И так день убыточный, так еще и бродяг приваживать?..»
Тут «дама» подняла голову — карие глаза её и впрямь были полны слёз — и робко спросила хозяйку, есть ли в деревне швея или портниха.
- Да, есть, две или три. Но и на них работы не хватает. – «Ишь, честную из себя изображает! А сама наверняка думает, как бы меня отвлечь да стащить что-нибудь!»
- Не знаете ли вы - может быть, кто-нибудь по соседству ищет прислугу?
- Нет, не слыхала.
- Какой главный промысел в здешних местах? Чем занимается большинство жителей?
- Некоторые батрачат на фермах; многие работают на игольной фабрике мистера Оливера и на литейном заводе.
- Мистер Оливер принимает на работу женщин?
- Нет, там работают одни мужчины. — «Только тебя там и ждали!» - усмехнулась про себя миссис Блэкуэлл.
- А что делают женщины?
- Не знаю, - в голосе хозяйки появились металлические нотки; ей надоели эти докучливые расспросы. - Кто - одно, кто - другое. Бедняки перебиваются, как умеют, знаете ли.
Тут вошла пара: ее соседи, мистер и миссис Андерсон. Хозяйка приветливо им улыбнулась и поспешила к ним, но все же успела заметить, как бродяжка прошелестела: « До свидания...» и бесшумно встала и исчезла за дверью. Правда, радость от ухода этой женщины и прихода знакомых покупателей была недолгой; супруги разругались из-за того, с чем лучше купить пирог: с мясом или капустой, да так, что удалились ни с чем.
«Полнолуние... Все оно!» Теперь уже и миссис Блэкуэлл не сомневалась в этом!
Прошло больше двух часов. Торговля все не шла. Наконец, вернулись супруги Андерсоны, примирившиеся на пироге с рыбой, но тоже попросившие его в долг, который обещали принести завтра. Миссис Блэкуэлл была на грани отчаяния, но всё же с дежурной улыбкой завернула им желаемое. И тут колокольчик вновь зазвенел... И вновь вошла та же бродяжка. Хозяйка вся напряглась. Конечно, выгонять побирушку скалкой ей не хотелось; но и выносить присутствие такой женщины в своей лавке становилось всё труднее.
Лицо бродяжки стало еще бледнее, большие глаза были полны отчаяния, как глаза загнанного животного. На секунду, встретившись с ними взглядом, миссис Блэкуэлл почувствовала острый прилив жалости, но она тут же подавила его, вспомнив обо всех неудачах этого злополучного полнолунного дня.
- Чего изволите? — протягивая сверток с пирогом миссис Андерсон, спросила она у «дамочки».
Та вдруг дрожащей рукой протянула хозяйке свою косынку, которую, видимо, давно сняла с шеи и судорожно комкала в пальцах, потому что шелк был весь измят:
- Сударыня, не дадите ли вы мне один хлеб в обмен на мою косынку?
Тихий голос ее тоже дрожал. Миссис Блэкуэлл еще больше укрепилась в своих подозрениях. Покосившись на супругов Андерсон, которые отошли к окну, но, вероятно, наблюдали за происходящим, она резко ответила:
- Нет. Я не продаю свой товар таким способом.
- Хотя бы полбулки, ради Бога... Засохшей или черствой...— Голос побирушки все слабел, теперь хозяйка едва его слышала.
- Милочка, я не знаю, откуда у вас эта косынка, - миссис Блэкуэлл собиралась отстаивать свои принципы до конца. И намёк её явно был понятен незнакомке. Но та, видимо, решилась идти до конца:
- Вот мои перчатки... Может, вы возьмете их? Мне бы только кусок хлеба.
- Нет, милочка. На что они мне? Я не дама. — В последние слова хозяйка вложила столько сарказма, что бродяжка, как ни странно, весьма чувствительная, вздрогнула. Она повернулась и медленно, чуть не шаркая ногами, вышла из лавки. Следом за нею, кинув хозяйке одобрительный взгляд, весьма польстивший не уступившей своих позиций соседке, выплыла чета Андерсонов.
Из задних комнат появилась Эмми.
- Как дела, мэм? Не лучше ли?
- Ах, если бы... Представляешь, та дама — ну, которую ты из окна приметила,— оказалась настоящей побирушкой! — Служанка, как обычно, выкатила глаза.— Да, да. В первый раз просто на стуле посидела. А потом заявилась снова, да такой наглой оказалась! Сначала косынку свою мне предлагала, потом перчатки... Хороша бы я в них за прилавком смотрелась! — Она рассмеялась. Но глаза ее провожали жалкую тоненькую как бы ссутулившуюся фигурку незнакомки, бредущую по пыльной дороге на север.
Под прилавком лежало несколько черствых булочек, оставшихся со вчерашнего утра. Неожиданно миссис Блэкуэлл ощутила раскаяние и жалость к голодной бродяжке. «Куда она пойдёт? Одна, без денег... Какой у неё был взгляд! Не послать ли за ней Эмми с этими булочками?..»
Но она тут же отбросила эту мысль. Сегодня дашь одной — завтра придут десять. Прикармливать всяких попрошаек? Да упаси Боже! И она занялась своей лавкой.
...Наступила ночь. Миссис Блэкуэлл не спалось. Она ворочалась с боку на бок на кровати рядом с мужем, с которым всё-таки помирилась к вечеру. Не выдержав, встала, подошла к окну, раздвинула занавеску. В чистом небе висела большая круглая жёлтая, как яичный желток, луна.
Женщина вздохнула, разглядывая этот прежде никогда ее не интересовавший астрономический объект. «Неужели Эмми права? И в полнолуние всё зло, что в людях есть, просыпается?» Она вдруг вспомнила бродяжку, ее умоляющие глаза, дрожащую руку с косынкой... Что стоило ей, миссис Блэкуэлл, дать бедняжке пару черствых, никому не нужных булочек?..
- Жена! — донёсся с постели сонный голос мистера Блэкуэлла, - ты чего не спишь?
- Не знаю. Не спится что-то. Наверное, полнолуние.
- Какое, к черту, полнолуние?
- Такое, - не стала вдаваться в детали жена, и прошептала, погрозив холодному светилу кулаком: - Ты во всём виновато, не я!
Затем она вновь забралась под тёплое одеяло, но ещё долго продолжала думать о том, где та несчастная бродяжка проведёт эту ночь....
А круглая луна продолжала заглядывать в спальню, освещая её призрачным голубоватым сиянием.