Ты улыбаешься так радостно и нежно, что мне становится плохо. Улыбаешься всегда, словно бы видеть рад. А рад ли? Я спросить боюсь - опасаюсь спугнуть ту тихую, умиротворенную атмосферу, что царит между нами сейчас - хоть она и хрупка, словно хрустальный бокал. Сделаешь неосторожное движение – и бокал полетит вниз, навстречу полу, разобьётся на множество острых осколков, которые будет уже не склеить.
С атмосферой так же, только осколки от неё вопьются в моё сердце, а не разлетятся.
На небе птицы радостно играют в «кошки-мышки», щебеча при этом так приторно и слащаво, что я морщусь от отвращения и перевожу взгляд с голубой лазури небес на дремучий лес с малахитовой листвой, в котором мелькают янтари-лучики, проливая яркий солнечный свет на самые темные места леса. Лёгкий ветерок шевелит молодую траву поляны, на которой островами, словно в океане, виднеются цветы всех мастей. Я бы собрала эти цветы да сплела из них венки, чтобы потом надеть на наши с тобой головы, да только не могу - духу не хватит портить такую красоту в виде поля с гармонично сочетающимися цветами - сил не хватит, чтобы подойти.
Осторожно присаживаюсь на мягкую траву, всё ещё не отрывая взгляд от леса. На тебя смотреть боюсь – страшно. Почему – не знаю.
Внутри, оплетая сердце с двух сторон, растут цветы-воспоминания счастливые, впиваясь в нутро острыми шипами, раня его и оставляя белёсые шрамы – их много – на новых местах.
Цветы – радостные воспоминания, что выжигаются в памяти навсегда.
Шипы – грусть и печаль, очернившие цветы. Шипов больше. Намного.
Неожиданно чувствую на своих волосах почти невесомые касания, и дрожь пробегает по всему телу. Я узнаю твои руки, узнаю эти ощущения, которые, кажется, давно забыты, погребены под массивным слоем боли и лжи. Что ты делаешь – мне не ведомо, но это явно что-то прекрасное и изящное – по-другому и быть не может. Ты всегда относишься к мелочным делам слишком серьёзно, принимая всё слишком близко к сердцу, но создаёшь то, что восхищает всех – в том числе и меня.
Я застываю, перестаю, кажется, дышать. А ты невозмутимо продолжаешь что-то делать с моими волосами, совсем не обращая внимания на моё напряжение – то ли намеренно, то ли просто не замечаешь, увлечённый своим делом.
И сколько бы времени не прошло, сколько бы лет не пролетело, я так и буду сидеть неподвижно, чуть сумасшедше бродя глазами по поляне разноцветной. Просто потому, что не могу сдвинуться с места – кажется, парализована даже. Тобой. Ощущением тебя.
И сколько времени проходит, я не знаю. Лишь ты то невесомо касаешься волос моих, то на несколько секунд, для меня – долгих, почти бесконечных, мгновений, - пропадаешь, перестаёшь, кажется, существовать. В такие моменты мне хочется плюнуть на собственный страх и обернуться, найти тебя глазами, убедиться в том, что ты не исчез – ты здесь, со мной.
Но я держусь.
Едва-едва.
Но держусь.
Ты возвращаешься – снова что-то вплетаешь в мои волосы, что-то делаешь с ними, пыхтя от чрезмерных усилий, тяжело дыша от натуги и стараний. А я едва слышно выдыхаю от облегчения, разжимаю сжатые в кулаки руки, ногти которых больно, чуть ли не до крови, впиваются в кожу, и закрываю глаза. Перед глазами медленно - воспоминания тех счастливых дней, когда мы с тобой ещё были вместе.
Воспоминания проносятся ярким красочным калейдоскопом, перелистываются, словно страницы в интересной книге, мелькая как-то слишком уж быстро – сливаются в одно пятно. Но мне не нужно видеть - и так всё помню.
До сих пор.
- Вставай, ласточка, пора идти, - неожиданно шепчешь ты мне на ухо, от чего я ощутимо вздрагиваю и глазами случайно встречаюсь с твоими – карими.
Мира больше нет.
Поляны тем более.
Лишь глубокий тёмный океан.
- Идём со мной, - снова шепчешь ты, бережно беря в свои руки мои ладони. Осторожно, слегка потянув на себя, ты поднимаешь меня вверх, ставишь на ноги и тянешь за собой куда-то в сторону леса.
Я снова вглядываюсь в темноту дремучего леса, что теперь пугает, внушает страх, но только не доверие и желание войти, попасть под кров многолетних исполинов. Но ты всё также тянешь меня за собой, улыбаясь и сжимая мои ладони.
Я так боюсь поверить, что не сплю.
Я так страшусь доверится тебе.
Но выбора нет.
Твои глаза слишком манят своей бездонностью, а улыбка слишком открытая.
И ты повёл меня во тьму леса, туда, где ничего нет кроме шелестящей где-то высоко над головой листвы да братиков-лучиков, скачущих по веточкам. Мир мой постепенно погружается во тьму, после чего вдруг светлеет и рассыпается цветными зеркальными осколками.
Вокруг лишь белый свет, да падающие осколки огромного зеркала. Осколки, в которых я вижу своё отражение, вижу свою причёску. Вижу цветы, которые, словно драгоценные камни, вплетены в белокурые волосы и чуть поблёскивают, переливаются под мягким светом.
Так вот значит, что ты делал…
В одном из осколков мелькает твоя улыбка. Я застываю, не в силах что-либо сделать, а потом срываюсь с места и пытаюсь схватить этот кусочек. Поздно.
Он уже исчез в белом свете.
Внутри меня что-то обрывается с противным, режущим слух звуком, рвётся, словно слишком сильно натянутая струна. Я с ужасов оглядываюсь по сторонам, чувствуя, как сердце постепенно перестаёт биться, а мир темнеет. И как-то паршиво становиться на душе, словно я потеряла что-то важное для себя.
Смотрю на руки, но те уже рассыпаются разноцветными бликами, растворяются в этой ужасной белизне – исчезают.
Мир исчезает совсем.
***
Резко сажусь на кровати и стараюсь отдышаться. Сердце колотится бешено, рвано как-то, душа в смятении, в страхе, в ужасе, а глаза беспокойно по комнате бегают, выискивая что-то. По спине пот ручьями струится, а я всё понять не могу: то ли приснилось всё, то ли привиделось. Руки сами по себе простынь белую комкают, в руках крепко сжимая.
Взгляд натыкается на то, что искал – на зеркало – и ноги сами несут меня к нему, поднимают с тёплой, мокрой постели.
Я себя не узнаю: растрёпанные волосы, словно птичье гнездо, слишком большие глаза, широко распахнутые от страха. Лицо слишком бледное – словно бы у мертвеца.
Волосы…
В этом гнезде даже намёка нет на цветы. Там вообще ничего нет.
Противно.
Больно.
И чертовски паршиво.
Теперь я жалею, что так и не улыбнулась тебе, так и не обняла как раньше, так и не поцеловала. Хотелось ужасно, но страшно было.
Темнота ночи давит на меня. Привычные стены нервируют слишком уж сильно, а кот, спящий на подоконнике, пугает своими светящимися зелёными глазами, которыми смотрит на меня.
И я закрываю глаза, медленно опускаясь на пол холодный. Руками лицо закрываю и беспомощно всхлипываю и мотаю головой, пытаясь в себя прийти, пытаясь убедить себя в том, что тебя уже нет – и больше никогда не будет.
Но память не даст спуску. Будет мучить и мучить до конца дней.
Остаётся лишь терпеть.
Но как бы мне не было плохо, как бы сердце не билось в груди, перед глазами навечно останется то, что ты создал для меня последнее. То, что я бы хотела сохранить навсегда в памяти, то, что так дорого теперь мне.
Мне никогда не забыть драгоценные камни в волосах, которые ты вплетал бережно и кропотливо, словно художник, рисующий любимую картину...