Предыдущая страница - http://proza.ru/2015/04/19/985
Собака с видом победительницы отошла от человека. С изувеченной морды ее капала кровь и еще что-то белое, рождавшее в горле Яны тошнотворные спазмы. Сквозь это чужеродное месиво проскальзывала – Яна готова была поклясться – улыбка. Да-да, тварь улыбалась, самодовольно, с видом победительницы.
«Может быть теперь она уйдет?» - шевельнулась у Яны слабая надежда. Но Собака не собиралась покидать их маленький дворик. Пройдя мимо Яны и даже не взглянув на нее, корчащуюся в бесплодных попытках сползти со ступеней, зверюга заняла свой пост в паре шагов от качелей. Соня смотрела на нее исподлобья. Молчала.
И вдруг зверюга начала подкрадываться к ребенку. Нет, она не поднялась, как положено, на четыре лапы, не сделала и шага. Двигалась сидя, перемещаясь так, словно неведомая сила толкала ее сзади как неодушевленный предмет. Медленно-медленно.
Яна, похолодев от ужаса (в который раз уже за сегодня, внутри все выстыло), собрала остатки воли и поползла ей наперерез.
- Мама, тавай (вставай)! – потребовала Соня, видя как неестественно передвигается мать.
Собака была уже совсем рядом с девочкой, тянула к ней выпачканную в крови морду. И тут небо полоснули огненным ножом, и спустя мгновенье раздался гром. Поздняя гроза вложила в собственный бенефис все неистовство накопленной за лето силы. Хлынул ливень, Соня испуганно заплакала, но ее всхлипы погасили звуки дождя и раскаты грома. За мгновенно образовавшейся мокрой стеной Яна увидела - словно на заплясавшем помехами телеэкране, как изуродованная морда Собаки тянется к животу дочери. Позабыв про травму, женщина отчаянно рванулась вверх и вперед и опять, вновь провалилась в черноту обморока.
Когда она открыла глаза, дождь все еще шел. Струи забивались в рот и в ноздри, мешали дышать. Каким-то образом она упала навзничь, и теперь не могла видеть ни качели, ни дом – только рвавшееся в сполохах молний гневливое небо. Кроме дождя и удаляющегося грома, ни один звук не доносился до ее слуха. Соня больше не плакала. Собака не рычала. Яна медленно перевернулась на живот, уже привычно встретив боль, огненным челноком прошивавшую позвоночник. И... Качели были пусты. Одиноко покачивалось ярко-голубое креслице, с которого бесполезно свисали перегрызенные ремешки.
- Соня? – тихо спросила Яна. И тут же забилась в крике:
- Соня! Соня! Сооооняяя! Неееет!
Дождь сделался соленым и горьким. Пальцы бессильно мяли мокрую землю. Обезумевшим взглядом Яна искала Собаку. Но той нигде не было. Исчезло и то, что осталось от Алексея Петровича.
Яна услышала противный, ужасный, отвратительный звук. За углом дома что-то чавкало. Яна потащила искалеченное тело туда, не давая себе возможности ни на секунду задуматься: «Что это?» чтобы опять не провалиться в обезоруживающую черноту. Ползти было тяжело – глинистая почва расползалась под руками, липла к одежде, неприятно холодя кожу. Но это теперь ничего не значило. Яна знала, что доползет, даже если под ней будут угли недогоревшего костра. За углом дома она увидела Собаку, грызущую кусок красного. Заметив Яну, зверюга глухо зарычала, предупреждая, что не отдаст добычу. Теперь сзади Яны был гараж, который, как она знала, на день не запирался. «Зачем вешать замок, когда нет машины?» - говорил Сергей. И сейчас Яна направилась туда, еще смутно сознавая, что собирается делать. Долго возилась с дверями, растаскивая их в стороны. Боль билась в спине, но теперь женщину невозможно было отключить даже самыми жестокими приступами. Она словно перешла на другой уровень сознания.
Вот смотровая яма – гордость Сергея. Гараж достался им вместе с домом, но вот яму Сергей выкопал и забетонировал сам. Яна аккуратно обогнула ее, чтобы не свалиться. Этого еще не хватало. Переноска с длинным проводом, обмотанном вокруг самодельной «катушки», валялась на полу. Хорошо, что ни на какой-нибудь верхней полке. Сергей не был аккуратистом. Возле стены Яна обнаружила и топор, неуклюже рубанула по проводу. Раз, второй, третий. Наконец провод разрублен. Яна плеснула в яму воды из ведра, оставшегося после мытья машины. Боялась, что не дотянется до розетки, но к счастью действующей части ее тела хватило, чтобы засунуть вилку в соответствующее отверстие. Провод лежал рядом, опасно топорщась оголенными концами. Теперь предстояло самое главное. Яна знала, что звать Собаку бесполезно. Поэтому, зачерпнув из коробки пригорошню каких-то гаек, болтов, шайб, она сыпанула всем этим в собаку сквозь распахнутые двери гаража. Зверюга приподнялась, рыкнула. Яна спокойно метнула в нее еще порцию. Нашарила довольно крупный подшипник и запустила им, угодив Собаке прямо в окровавленную морду. Та залаяла, но не ушла, даже не стала уворачиваться от следующего снаряда – им оказался баллончик с краской. Получив удар в грудь, Собака пошла прямо на Яну.
- Нет, не надо так медленно! Беги, тварь, прыгай! – крикнула женщина, опять запустив в собаку болтами. – Беги, ну возьми же меня.
И Собака услышала. Собрала тело в прыжке, влетела в гараж. На секунду Яне показалось, что это мокрое, пахнущее псиной, кровью и смертью тело легко преодолеет яму и – через мгновенье, зубы сомкнуться на ее шее. Женщина мысленно увидела себя, повторяющую судьбу Петровича и равнодушно подумала: «Ну и пусть»
И тут прямо перед ней выросли красно-белые челюсти и безумные совершенно черные глаза Собаки. Яна схватила топор и что есть силы всадила лезвие в морду. Раздался визг, от которого мгновенно заложило уши, и сквозь него - звук падающего мешка – Собака соскользнула назад в яму. Яна бросила следом провод. Посыпались искры, в воздух отвратительно пахнуло паленым, визг забрался на самые верхние октавы, превращаясь в ультразвук, и вдруг в одно мгновенье затих. Вылитая заблаговременно вода и мокрая шерсть животного сделали свое дело.
На Яну навалилась усталость. Она тупо смотрела прямо перед собой. Плакала. Ни о чем не думала. Дождь уже закончился.
Яна не сразу различила новый звук. Хлюп-хлюп. Шлеп-шлеп. Хлюп-шлеп. В проеме гаража появилась маленькая фигурка.
- Соня!
Несомненно, это была Соня. Мокрая, дрожащая то ли от холода, то ли от испуга. Но живая.
- Мама, а где Сябака? - спросила девочка, прижимаясь к металлическому косяку.
- Сонечка... - Яна плакала, еще не в силах поверить, что ее ребенок, ее маленькая доченька - невредима.
- Все хорошо, милая. Она больше нас не тронет, - улыбаясь сквозь слезы, пообещала Яна.
- Сябака хаёсая, - задумчиво сказала девочка. - На Соню дождик как-кап. Соня замеза. Сябака Соню апустия (отпустила).
И, видя, что мать молчит, кусая губы, добавила:
- Мама, падём домой. Соня не кочит босе качели.