Мои первые охоты
В 8-й класс я пошел в другую школу и там попал в совершенно иную компанию сверстников. Был у нас заводилой Олег Смирнов. Он совсем недавно потерял родителей. В детдом не отправили. Опекунство над ним взяла его соседка по лестничной площадке. Какая-то дальняя родственница. И вот Олег, а он был из весьма обеспеченной семьи, остался один в 2-х комнатной квартире. Там и были наши собрания после школы, книги об охоте, рыбалке. Особенно запомнилось «Охотничье сердце» Ефима Пермитина.
А вскоре в нашей компании появился новый товарищ Серега Онупрейчик. Его отец офицер-летчик после увольнения в запас переехал в наш город и стал начальником городского комитета ДОСААФ.
Так вот Сергей имел свое настоящее ружье. Отец у него был охотник. Его (отца) прежняя часть была где-то на Дальнем востоке. Вот и сына своего он натаскивал на той природе с младых ногтей.
Прогулялись мы в компании с Серегой несколько раз в окрестности города, поначалу без ружей. И эти походы в различные времена года меня накрепко привязали к природе (и как оказалось на всю жизнь). Нами «безоружными» была поставлена задача – иметь собственное ружье! Кстати, у Олега-то оно было – осталось от отца, но пока хранилось у опекунов. А мои родители были совершенно далеки от этого моего нового увлечения, да и жили мы достаточно скромно.
Но решение было найдено. Во время весенних каникул мы с товарищами ходили каждый день на завод медицинских препаратов на заработки. Надо было возвратные ящики из под пенициллиновых флаконов, а их там были горы, разбить, разобрать на дощечки и вынуть из них гвозди. За кубометр, сложенный из этих тонюсеньких дощечек платили аж (!) 4 рубля! Конечно, за день делали гораздо меньше. И все это на открытой площадке под дождем и снегом. Но, тем не менее, 15 рублей я за каникулы заработал, мама добавила три. И вот! Я обладатель! Одноствольного ружья ИЖ-18 16-го калибра!
Что удивительно, в то время не надо было никаких разрешений и охотничьих билетов. Не обращали внимания и на возраст. Есть деньги – иди и покупай.
На улице Коммунистической напротив нынешнего здания Совмина стоял крепкий кирпичный амбар на высоком цоколе. Заходишь в него по широкой деревянной лестнице, а там! Справа стоял стол и за ним почти всегда сидели двое-трое старых охотников. Пили чай и играли в шашки. На стенах плакаты по технике безопасности на охоте. И, что поражало, так все охотники на них были благородной внешности. В шляпах с перышками, в белых рубашках под курткой и при галстуках(!) А слева витрина, поделенная на две половины. На одной стороне рыбацкие принадлежности, а на другой охотничьи. Капсюли, гильзы, коробки с пыжами, порохом. Закрутки, просечки, экстракторы, ножи, шомпола, пузырьки с маслом… И множество других, по моему твердому убеждению, самых великолепных в мире, предметов. Между витринами на прилавке тарельчатые весы. А за спиной продавца стеллаж. Чехлы, патронташи, ягдташи (охотничьи сумки) с дырочками и висюльками из кисточек. Чуть ниже на полке мешочки с дробью. И конечно, ружья! Отдельно новые и отдельно комиссионные. И очень для меня было удивительно, что подержанные ружья, порой, имели цены много больше, чем новые. Потом-то понял, что это были вывезенные из Германии трофейные экземпляры и чего они реально стоили.
А на самом верху были чучела утки, тетерева, зайца, а на стене на суку распустивший крылья, токующий глухарь. И в этом великолепии можно было находиться бесконечно. Да, нас и не особо гоняли, если мы себя вели тихо. А продавец там была женщина. Звали ее Нина Петровна. Она потом еще долго работала в магазине «Охотник» на углу улиц Пролетарской и Полежаева.
Первая моя ружейная охота весной 1963-го была скоротечной. Выходил я на вальдшнепиную тягу всего пару раз в лес за нынешний Юго-Запад. Этого района тогда и вовсе не было. А потому с улицы Саранской добирался пешком и далее через размякшее поле. Всегда меня сопровождал младший брат Саша. Мест хороших, как говорилось в пособиях по охоте, найти не смог (просек, больших полян), но вальдшнепа слышал и даже стрелял куда-то.
Но вот пришел август и по чьей-то подсказке я поехал на болота у поселка Атьма. Надо сказать, что в те времена ни о каких путевках и не слыхивали, но сроки охоты все же соблюдались.
Приехал я на утреннем пригородном поезде и на заросшей старице недалеко от полустанка подстрелил свою ПЕРВУЮ утку! Вернулся на обратном пригородном поезде. Сошел на станции «Посоп» - это в черте города. Ружье в чехол не убрал, повесил на плечо, добычу на пояс и как римский триумфатор прошел по улицам Первомайская , Красная к себе на Саранскую. Ну, не мог я отказать себе в таком удовольствии.
На подходе к дому пацаны шли за мной большой толпой. Мама тут же ощипала утку и во дворе на костре (кастрюля на кирпичах) при огромном стечении болельщиков сварила суп. Не помню, что мне досталось чего-то, но все желающие были накормлены.
Потом ездили с компанией друзей в Ичалковский район. И там по нескольку дней охотились в Алатырской пойме по заливным озерам у сел Сыреси и Селищи. Ночевали по каким-то заброшенным сараям или просто на лугах в стогах сена. На весеннюю охоту по разливам брали напрокат резиновые лодки.
И зимой у нас были коллективные выходы. В основном в район станции Елховка. Но я, начитавшись охотничьих книг, грезил приключениями одиночек в тайге. Уезжал с последним вечерним пригородным поездом до той же Елховки. Это около 15 км от Саранска. Уже в полной темноте находил омет соломы и ночевал там до рассвета. Был и костерок и жареное сало на прутиках А утром шел на лыжах в сторону города по пойменным зарослям и перелескам. Следов тогда видел множество. Иногда и зайца поднимал, лис наблюдал, куропаток спугивал. В общем, представлял себя великим следопытом.
А после восьмилетки большинство из нашей компании пошли на заводы учениками по различным рабочим специальностям. Учиться далее они предпочли в вечерней школе. А мои родители настояли, что бы я получил среднее образование обычным порядком. Наш класс распался, и я подал документы в школу № 20. Она открылась совсем недавно, но уже пользовалась громкой репутацией.
В то время это была, как сказали бы сейчас, самая крутая школа в городе. И я был поражен, скажем так, взрослостью и жизненной опытностью своих новых одноклассников. Мне показалось, что произошел какой-то быстрый переход из детства в более взрослую жизнь. Несколько новых моих однокашников летом поступали в мореходки. Причем, самостоятельно и в разных далеких от Саранска городах. Не прошли по конкурсу и вернулись домой. А в классе они были для меня на какой-то недосягаемой высоте.
Было несколько ребят, чьи родители были ответственными работниками в правительстве Мордовии. Эрудированные, раскованные, обеспеченные и, на мой взгляд, шикарно одевавшиеся. Помню одного из них Виталика Ульченко. Так же учился со мной Саша Гармашов. Его родители актеры городского драматического театра. Он посещал театральную студию и даже принимал участие в каких-то спектаклях. Саша был для нас вообще с другой планеты. Уже по полной программе контактировал с молодыми актрисами и совершенно шокировал нас своей жизненной опытностью. Ну, врал, конечно, но тем не менее.
Несколько позднее я наблюдал, как на танцплощадке в городском парке каждый вечер открывался обязательным бальным танцем. Не знаю его названия, но пары должны были построиться в ряд друг за другом и двигаться вперед делая одинаковые движения. Чем-то похоже на балы из старых фильмов. Так вот каждый раз выходил постоянный десяток пар. Самые опытные и красивые. Всегда одни и те же. И среди них наш одноклассник Саша Гармашов.
Ну, а девчонки в моем новом классе! Да некоторые вообще казались, как сейчас сказали бы, «светскими львицами».
Но жили мы достаточно дружно и весело. Запомнились совместные походы в кино. На особенно забойные фильмы с уроков уходил наш культмассовый сектор (кто-то из одноклассниц) для заблаговременной покупки билетов. А вечером шли все вместе. Помню поход в кинотеатр «Летний» в Пушкинском парке на «Великолепную семерку» с Юлом Бриннером в главной роли. Фильм только-только вышел на экран. Имел оглушительный успех. И, представьте себе, ноябрь и неотапливаемый дощатый зал кинотеатра «Летний». Промокшие ноги стынут от холода, а на экране жаркая техасская прерия, поросшая кактусами и атаман Калвера со своими бандитами.
Еще запомнилось, как по нашему настоянию в школе открыли танцевальный кружок. Но фантазия преподавателя дальше вальса не шла. А нам-то нужно было совсем другое.
Ни директора, ни учителей-предметников не помню никого. А вот учителя литературы и своего классного руководителя Сухову Александру Александровну запомнил на всю жизнь. Дала она нам тему для сочинения – Мое любимое искусство. Причем, написание не ограничивалось уроком. Материал можно было подготовить предварительно. Почти все писали на тему кино. Саша Гармашов, конечно, о театре.
ИА я назвал своим любимым искусством – умение читать открытую книгу природы. Вложил в это всю свою душу. Конечно, добавил что-то из моих любимых охотничьих произведений. Ждал с нетерпением обсуждения.
И вот, наконец, стопка тетрадок на учительском столе и разбор каждой работы с двумя оценками. За содержание и грамматику.
Взяла мою тетрадку, а сердце заколотилось невероятно. Это, по сути, был мой первый осознанный литературный труд. А моя учительница ничего этого не поняла и попросту не поверила, что я оказался способен на такое. И как результат высокомерно-поучительная формулировка, что она мало читала подобной литературы, а потому не может точно сказать, откуда я это списал.
Это было полнейшее оскорбление перед всем классом. Такого я простить ей не мог никак и уже на следующий день (март 1964) ушел из школы. Перешел в вечернюю и устроился на экскаваторный завод учеником токаря. Вот так мое школьное детство и закончилось окончательно.