В промозглый февральский день 1969 порт Клайпеда жил обычной жизнью. Подъёмные краны привычно делали свою работу, освобождая трюмы одних от привезённых из разных стран товаров или загружая другие суда грузами, которые нужно отправить за море. Время от времени какой-нибудь кран включал звонок, предупреждая докеров о своём перемещении вдоль борта судна. Туман, накрывший порт ещё прошлой ночью, скрывал дальние причалы. Иногда из тумана появлялся портовый буксир, осторожно проходя по каким-то своим делам, или торопился лоцманский катер к судну, готовившемуся выйти в море.
На угольном причале заканчивал погрузку теплоход “Олонец”. Вот грейфер раскрыл свои челюсти, высыпав очередную порцию угля в трюм, отчего чёрная пыль сопроводила это действие, ложась тонким слоем на палубу. И вспоминаются причалы в Англии, Дании, Швеции, где во время выгрузки угля или кокса на причале обычно маячит малозаметная фигура человека с холщовой сумой через плечо, куда он быстро прячет кусок угля, случайно выпавший из грейфера. Становится ясно, что не у каждого так уж сладка жизнь.
- Стоп ! Конец погрузки, – крикнул на кран второй штурман, скрестив над головой руки. Кран неторопливо отвернулся от судна и положил свой грейфер на асфальт причала.
- Боцман! Очищаем комингсы, – он попытался отряхнуть с одежды угольную пыль, - пойду доложу, что закончили погрузку и будем закрывать трюма.
Капитан сидел за письменным столом, знакомясь с документами, которые подавал ему агент.
- Александр Петрович, – обратился второй штурман к капитану, – погрузку закончили.
- Добро. Снимайте вместе с сюрвейером осадку судна и давайте расчет количества груза, - сказал капитан, подписывая очередную бумагу.
За привычными хлопотами незаметно прошло ещё время и вот, наконец, таможенники и пограничники покидают судно, на котором закрыта граница. Оно становится неприкасаемым для любого гражданина, кроме лоцмана, который, предъявив часовому у трапа свои документы, поднимается на борт. Здесь уже всё готово к отходу, главные двигатели опробованы и антенна радиолокатора, вращается, показывая обстановку внутреннего рейда, скрытого туманом.
- Капитан, Вы не будете возражать, если я сойду с судна здесь, на внутреннем рейде, а вы дальше пойдёте самостоятельно? На внешнем рейде движения нет, все стоят на якорях. - Обратился лоцман к капитану. Было ясно, что команде катера не хотелось мотаться в тумане по внешнему рейду.
- Пайлот, нет проблем, я выйду в море сам, – согласился на предложение лоцмана капитан.
“Олонец”, отдав швартовы, отошёл от причала и начал разворачиваться на выход в море.
ххх
Прошли входные ворота порта. Локатор показывает слева от нашей линии курса три отдельно расположенные точки, которые ярко вспыхивают при прохождении луча развёртки. Это суда стоят на якоре на внешнем рейде и для нас не представляют никакой опасности. Даём полный ход, удаляясь от береговой линии. Наш курс на запад. Работает автомат подачи туманных сигналов и над головой через каждые две минуты раздаётся продолжительный рёв тифона, извещая окружающих о нашем движении. Все швартовы смотаны на вьюшки, якоря закреплены “по-походному”.
Моя, старпомовская, вахта началась при прохождении внешнего рейда. Когда “Олонец” оставил по корме суда, стоящие на якорях, я обратился к капитану:
- Александр Петрович! Всё спокойно, никого вблизи нас не наблюдается и Вам надо бы пойти отдохнуть. Никто не знает, какая обстановка будет ночью.
- Да, Станислав Антонович, ты прав. Давай бди, а в случае чего сразу вызывай. - Согласился капитан и покинул рубку.
Хотя мы с капитаном были ровесниками и дружили, как говорят, семьями, но на судне я этого не показывал, стараясь оставаться в служебных рамках.
Перешли на автомат управления рулём и теперь вахтенный матрос, стоя на подветренном крыле ходового мостика, старательно вглядывался в туман и слушал окружающие судно звуки. Наступали ранние зимние сумерки и на мачте от горящих сигнальных огней появились светящиеся “усы”. В темноте их яркость будет зависеть от плотности тумана: чем ярче - тем плотнее туман. Скорость судна можно ощутить, если с крыла ходового мостика вглядеться в бегущую вдоль борта слабо освещённую воду. Позднее появится песня, в которой будет звучать такие слова: “Там, за туманами, вечными, пьяными..." Не понимаю этого сравнения “туманы пьяные”. Туман - это серая, влажная масса, окружающая судно, из которой оно пытается вырваться.
К концу вахты непроглядная тьма окружает нас и только яркие “усы” на мачте и цветные пятна от бортовых отличительных огней говорят о том, что улучшение видимости не наступило. В нескольких милях по носу светящаяся точка на экране локатора пересекла линию нашего курса, удаляясь на север. Это наш собрат спешит в известный ему порт. А вон слева, далеко от нашего курса, видны три слабые неподвижные точки – это, видимо, рыбаки. Нам они не мешают и “Олонец” продолжает идти полным ходом.
Прошедшая ночь выдалась достаточно хлопотной. Туман оставался таким же плотным. Один раз даже пришлось резко менять свой курс, чтобы благополучно разойтись с неизвестным судном. Заступив на свою утреннюю вахту, я сменил у локатора капитана. Поскольку опасных расхождений не ожидалось, а старпом на месте и контролирует обстановку, то капитан завернулся в полушубок и прилёг подремать на узком диванчике здесь же в рубке. В случае необходимости он мог сразу взять управление на себя.
Только на подходе к северной оконечности острова Борнхольм северо-западный ветер посвежел и разогнал остатки тумана. Наконец-то выключили автомат подачи туманных сигналов и стало возможным отдохнуть от бесконечного звучания над головой хриплого голоса тифона. Появились суда, идущие в самых разных направлениях и вездесущие рыбаки, которые занимаются своим делом, не слишком обращая внимание на проходящих.
Наш “Олонец”, расходясь с одними или уступая дорогу другим судам, постепенно перешёл к шведскому берегу и курсом 270 градусов пошёл к маяку Фальстенбурев. На правом траверзе виден шведский Истад, куда направляется паром, пересекающий нам курс. Он обеспечивает паромное сообщение с польским Свиноустьем.
Этой зимой ледовая обстановка на Балтике была сложной. Ботнический и Финский заливы были закрыты льдом и судоходство там было возможно только с ледоколами. Даже в Центральной Балтике граница льда опустилась почти до параллели Ирбенского пролива. Чистой оставалась только Южная Балтика. В Датских проливах и Кильской бухте сохранялась ледовая обстановка. Сам Кильский канал на всём протяжении забит ледовой шугой. Она забивает приёмные кингстоны на проходящих по каналу судах. Если спуститься в машинное отделение, то можно увидеть кучи льда на пайолах машинного отделения. Это механики очищают колодцы кингстонов от ледяной шуги, чтобы обеспечить поступление воды для охлаждения двигателей. В районе нашего движения слабый лёд начинался от 14-го восточного меридиана, а это значит, что вскоре мы должны встретить его.
Незаметно приходит вечер. На судах включают ходовые огни. Мы проходим Треллеборг, раздвигая носовым штевнем пока ещё слабую ледяную “кашу”. По носу, в опускающихся на море сумерках, видны вспышки маяка Фальстенбурев. Ещё через час мы приводим его на траверз левого борта и ложимся на курс ноль градусов. Начинаем втягиваться в пролив Зунд. Идём в битом льду до маяка Дрогден, где придётся ждать ледокол, который поведёт караван судов через Дрогденский канал и Зунд.
Вот и башня маяка Дрогден. Его луч, обегая горизонт, выхватывает из темноты силуэты судов, которые лежат в дрейфе, окружённые плавающими льдинами, и ждут подхода ледокола. “Олонец” тоже ложится в дрейф. В северо-западной части горизонта видно зарево от огней Копенгагена, а напротив, на шведском берегу, огни Мальме. Время от времени в ночном небе, среди мерцающих звёзд появляются движущие огоньки и на землю опускается очередной самолёт, освещая на миг своими прожекторами посадочную полосу аэропорта Копенгагена.
Время близится к полуночи и вот на экране локатора мы видим несколько светящихся точек. Они ровной цепочкой приближаются к Дрогдену. Это датский ледокол ведёт по каналу караван судов, идущих в порты Балтийского моря. Уже различимы их ходовые огни. Ледокол объявляет судам, ожидающим его подхода к маяку, состав ордера, который он возьмёт под проводку. “Олонец” будет замыкающим, поскольку на рейде Копенгагена мы покинем караван.
Суда, идущие на север, лежат в дрейфе восточнее маяка Дрогден, а встречный караван проходит западнее его. Ледокол ждёт, пока каждый займёт своё место в ордере. Вот уже Дрогден остаётся по корме, а наш караван, перемалывая винтами битый лёд, довольно ходко идёт вслед за ледоколом. Через час мы оставим своих временных соплавателей, поскольку войдём на городской рейд. Там нам придётся ждать рассвета и портового лоцмана. А ледокол поведёт оставшиеся суда дальше.
ххх
Тихое солнечное утро. По случаю прихода в иностранный порт поднят новый флаг СССР и флаг Дании. Раздвигая битый лёд к нашему борту подваливает лоцманский катер и молодой энергичный парень поднимается в рубку. Начинаем съёмку с якоря. Лоцман показывает на карте наше место у причала и “Олонец” идёт на вход в гавань Туборг, где расположен известный во всём мире пивной завод, для которого мы и привезли свой уголь.
Прошли узкий вход в гавань и нам открылась довольно стеснённая акватория, но свободная ото льда. Капитан уверенно разворачивает судно носом на выход и подводит его к нужному причалу. Подаём и крепим швартовы. На причале только один старенький кран на 1,5 тонны. Сегодня пятница, короткий рабочий день. Суббота и воскресенье – не рабочие, а, значит, у нас будет время погулять по городу. Выгрузка будет закончена в понедельник к концу дня. Мы довольны такой перспективой.
Таможенников и иммиграционные власти у трапа встретил помполит и повёл их в каюту капитана. Обычные портовые формальности, по окончании которых экипаж может сойти на берег. Появляется представитель получателя груза от пивзавода Туборг. Просит вызвать к трапу грузового помощника. Боцман и вахтенный 3-й штурман открывают трюма. Мы готовы к началу выгрузки.
Наконец, комиссия покидает борт. Представитель завода вместе со вторым помощником снимают осадки судна на приход в порт, чтобы соответствующим расчётом подтвердить цифру, указанную в грузовых документах. И вот береговой кран опускает свой раскрытый грейфер в трюм. Он ложится на уголь, крановщик двигает нужный рычаг и челюсти грейфера начинают смыкаться, захватывая груз. Выгрузка началась.
- Станислав Антонович, - обращается ко мне помполит, – пойдём, нас капитан просит зайти к нему.
Мы идём к капитану, пытаясь отгадать причину приглашения.
- Просим разрешения, - аккуратным стуком в открытую дверь заявляем о своём прибытии – слушаем внимательно.
Капитан сидит в кресле у письменного стола, обложенный деловыми бумагами. На диване расположился всё тот же представитель пивзавода.
- Заходите смелее, – приглашает Александр Петрович, – есть маленькое, но очень ответственное поручение. – Словами из известного кинофильма озадачивает он нас.
- Грузополучатель, в лице мистера Хендриксона, приглашает членов команды на экскурсию по заводу. В программе предусмотрена дегустация производимой продукции в виде различных сортов пива, – мы с помполитом слушаем в четыре уха, боясь пропустить самое главное, - дегустация напитков бесплатно.
Меньше всего нас интересовал сам производственный цикл, но пройти мимо возможности бесплатно выпить пива мы себе позволить не могли, а потому в два голоса, не колеблясь, выразили своё согласие на участие в экскурсии.
- Значит, вы двое и возьмите с собой ешё 4-5 человек, запишитесь в журнал увольнения, - наставлял капитан, - и отправляйтесь с мистером Хендриксоном на завод. Старшим будет старпом. Смотрите, не перестарайтесь при дегустации.
Мы заверили капитана, что прониклись ответственностью, ложащейся на плечи всех участников экскурсии и через 10 минут уже двигались дружной кучкой вслед за нашим гидом. Он нам объяснил, что Туборгский завод кроме пива производит ещё и сладкие напитки, которые пользуются большим спросом у подрастающего поколения, а потому завод проводит познавательные экскурсии с дегустацией своей продукции и для школьников. Ведь каждый школьник потенциальный потребитель продукции завода.
Охранник при входе препятствий нам не чинил и мы вслед за своим гидом оказались на территории знаменитого завода. Не буду пересказывать весь цикл производства пива, но отмечу, показанные нам, уже готовые к загрузке солодом большие резервуары из начищенной до блеска красной меди. Бросается в глаза малая численность обслуживающего персонала. Впечатляет цех разливки продукта в тару, где после наполнения бутылок они проходят несколько пунктов контроля. Здесь на стульях сидят девушки и неотрывно смотрят на бесконечно проплывающие перед их взглядом бутылки с пивом, изредка удаляя, видимо, бракованную. Представляю, что и придя домой, у них перед глазами всё также бесконечной чередой плывут эти самые бутылки.
Тем не менее, успешно пройдя всю предназначенную к показу технологическую цепочку и впечатлившись ею, мы добрались до, так ожидаемого нами, дегустационного зала. Это просторное помещение, заставленное длинными столами, за которыми группками сидели экскурсанты и пили пиво, выставленное на столах. За отдельным столом сидели школьники, но перед ними стояли бутылочки со сладкими напитками.
Нас пригласили за отдельный стол. Перед каждым стояло по четыре бутылки пива разных сортов. Спешить больше было некуда и мы с удовольствием предались возможности сравнить между собой предлагаемые сорта знаменитого пива. Сам собой потёк бесконечный разговор о качестве его и как далеко отстоит от “Tuborg beer” наше родное “Жигулёвское”, поскольку другого мы в родной стране не знали.
Незаметно прошло время, отведённое для дегустации, а поскольку администрация завода посчитала, что для пробы его продукции 4-х бутылок вполне достаточно, то больше нас угощать не стали, а просить самим было неловко. Знакомство с продукцией Туборгского завода на этом закончилось и мы, говорливой ватагой вернулись на борт родного судна, чтобы снова окунуться в привычную обстановку, стойко претерпевая тяготы морской жизни.
ххх
Моя утренняя вахта заканчивается в 08.00 и я передаю пароход заботам 3-го штурмана. В гавани и на борту уютная тишина. Лишь в полсотни метров от нас стоит у причала огромный паром и принимает на борт пассажиров, отправившихся в поездку на своих автомобилях. Опустив на причал кормовую аппарель, он один за другим принимает в себя въезжающие автомобили, которые исчезают в его внутреннем пространстве. Паром выглядит, как красивое пассажирское судно, но предназначен работать на коротких линиях между Данией и Швецией. А поскольку сегодня суббота, то шведы едут в Данию, а датчане в Швецию, блюдя свои меркантильные интересы.
Дверь в капитанскую каюту уже открыта и Александр Петрович выспавшийся, умытый и побритый ожидает моего появления.
- Антоныч! Есть предложение. А что, если мы с тобой погуляем по Копенгагену, - капитан был в хорошем настроении, - на борту за старшего останется помполит, да плюс 2-й штурман и старший механик. Желающим можно в увольнение обычным порядком, а мы с тобой немного отдохнём от парохода.
И хотя существует негласное правило согласно которому капитан и старпом не могут одновременно покинуть судно, но тишина и покой, окружающие нас, провоцируют капитана нарушить его.
- Согласен. Сейчас позавтракаю, приведу себя в порядок и можем отправляться, - выразил я своё отношение к приглашению капитана.
Вскоре мы шагали ещё малолюдными улицами в направление к центру города. Путь до Ратуши занял полчаса. Интересно идти мимо домов, первый кирпич в которые был положен 3-4 века назад и которые за свою историю не слышали разрывов бомб и снарядов. И лишь герои сказок Ганса Христиана Андерсена считали тогдашние проблемы важнейшими в своей тихой, неспешной жизни.
Мы вышли на набережную, одетую в камень, где стояло множество рыбацких судёнышек. Они были вынуждены бездельничать, поскольку лёд в Датских проливах лишил их обычного заработка. Совсем рядом с набережной на большом, выглядывающем из воды валуне сидела знаменитая “Русалочка” и грустно смотрела на городскую суету.
Народу на улицах в центре города много и большая часть гуляющих это, конечно, туристы. Совершенно незаметно мы очутились у входа в парк Тиволи. Это название напомнило мне книгу Элвина Москоу “Столкновение в океане”, когда в 1956 году в Атлантическом океане на подходе к Нью-Йорку столкнулись роскошный итальянский лайнер “Андреа Дориа” и шведский “Стокгольм”. Тогда “Андреа Дориа затонул”. Но мне запомнились слова той книги, где описывая “Стокгольм”, автор привёл такое сравнение: “Стокгольм” шёл весь залитый светом, как парк Тиволи в Копенгагене”. С тех пор мне хотелось побывать в Тиволи и вот сейчас мы входим на его территорию. Сбылась мечта, улыбнулся я себе.
Да, тихих, задумчивых аллей здесь не найдёшь, а только круговорот посетителей и масса самых разных развлечений. Остановившись у “одноруких бандитов“, мы купили в кассе какие-то фишки и, опуская их в щель приёмника, попытались добиться, чтобы выскочили сразу три одинаковые картинки, что обогатило бы нас в одночасье. Но этого не случилось и мы направились к “Русским горкам”, которые в нашей державе зовутся почему-то “Американскими”.
Как раз подошёл очередной “состав”, из которого выбирались довольные “пассажиры”, несколько минут назад с визгом падавшие в своих вагончиках с вершин огромной спирали. Мы уселись на освободившиеся места и отдались в руки судьбы. Нам было весело, пока состав шёл ровно или начинал взбираться на вершину очередной спирали. Но когда твой вагончик с нарастающей скоростью резко падал, как тебе казалось, в бездну, то и мы вплетали свои голоса в общий визг. В заключение, не успев перевести дух после падения с высоты, состав вдруг ворвался в темноту скалы, где на нас стали бросаться со стен какие-то чудовища. Слава Богу, это длилось не долго и вот уже состав выскочил из жуткого мрака подземелья на божий свет и остановился у “перрона”. Поездка по “Русским Горкам” благополучно закончилась и нас не коснулась проблема мокрого нижнего белья.
Аттракционы смотрели на нас со всех сторон. И вдруг я увидел небольшую детскую карусель, где под музыку кружились вокруг главного столба подвешенные кареты или колыхались парами яркие лошадки. Малыши сидели на конях и в каретах, радостно улыбаясь своим родителям, когда на очередном круге проплывали мимо них.
И мне вспомнился наш провинциальный Арзамас 1948 года, когда на площади, мощёной булыжником и примыкающей с одной стороны к двум храмам, а с другой - к рынку, однажды раздались звуки шарманки и мы, ребятишки, прибежав туда, увидели сказку из “Золотого ключика” – настоящую карусель! Её островерхая круглая, как зонт, крыша, расшитая цветными полотнами и украшенная разноцветными фонариками, лошадки, скачущие парами, и открытые кареты! Такое мы увидели впервые.
Нас не смущало, что карусель вращалась вручную. Под потолком в главном столбе имелись рычаги, наваливаясь на которые и вращали эту карусель. Хозяин собирал желающих крутить карусель, а потом в расплату за труд мы садились на лошадок и уже другие ребята крутили, а ты катался. И это было настоящее счастье, ибо прошла целая жизнь, а восторг от той карусели остался в моей памяти.
Мы перекусили "хот-догом" и запили "колой". Немного уставшие покинули парк и в примыкающей к нему улочке обнаружили несколько магазинчиков с товарами специфичного содержания. В эти годы в Европе разразилась сексуальная революция. Витрины таких магазинов были завалены журналами и товарами, отвечающими самому разнообразному вкусу. Мы были достаточно молоды и нас, конечно, интересовала тема взаимоотношения полов, ибо запретный плод всегда сладок и так манит к себе. К одному из таких магазинчиков примыкал смотровой зал, где имелось несколько кабинок, стыдливо прикрытые шторой. Ясно, что в кабинке ты можешь увидеть такое...
Незаметно оглянувшись и убедившись, что за нами никто не наблюдает мы вошли в такое манящее помещение. На кабинках указано, что плата производится 5-ти кроновыми монетами. Разменяв к кассе по 10 крон и получив по две монеты, заняли каждый свою будку. Я опустил в монетоприёмник 5 крон и стал ждать. Вот на экране дрогнул занавес и, покачивая тазобедренными суставами, появилась красивая девица. Зазвучала тихая музыка, под звуки которой она стала снимать блузку, не забывая изображать танец или что-то в этом роде. Открыв рот я наслаждался красотой.
Вот, заведя руки за спину, девушка расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону. Красивая полная грудь колыхалась перед глазами. Потом была снята юбка и чёрные чулки. Отстёгнут и отброшен пояс с застёжками для чулок. Девица осталась в одних трусиках и неторопливо заложила большие пальцы обеих рук за их резинку. Кульминация подходила к своему логическому завершению. Наша красавица начала спускать свои трусишки вниз. Вот показалась полоска чёрных кучерявых волосков ниже живота. Ещё чуть–чуть и весь таинственный треугольник будет открыт для обозрения, но в этот миг погас экран и зажглась надпись, напоминающая, что надо добавить ещё одну монету в 5 крон.
Не чувствуя никакого подвоха, я опустил в приёмник вторую монету и в тот же момент вновь вспыхнул экран. Девица приятно улыбнулась и ... потянула трусы на живот. Потом взяла и одела всю свою одежду в обратном порядке, слегка поклонилась и спокойно удалилась. Экран погас. Да-а-а! Развели меня, как лоха, говоря современным языком. У капитана на экране было то же самое, а потому обижаться не на кого. Почесали мы свои затылки. А что ещё оставалось делать в нашем положении?
Посмеявшись над собой, неспешно пошли в обратный путь. Наше короткое знакомство с Копенгагеном закончилось не очень удачно, но вспоминая катания на “Русских горках” и неудачную попытку обогатиться, мы посчитали, что с пользой провели досуг и на короткое время отдохнули от судна.
Дания. Маленькая уютная страна, где министр обороны приезжает во дворец с докладом к королю на такси, а семья монарха запросто, без охраны, общается со своими подданными, что, конечно, достойно подражания. Более того, мы все помним сказку Андерсена о том, как король устраивал во дворце бал и бедная, затюканая Золушка в хрустальных туфельках танцевала на этом балу. И ладно бы просто танцевала. Так нет! Она ещё и замуж за принца вышла! Наверное поэтому, когда ты касаешься ладонью бурых кирпичей старинного дома в центре Копенгагена, то пальцами ощущаешь минувшие спрессованные столетия.
Вот последний поворот улицы и, выходя из-за угла, мы видим стоящий у причала наш “Олонец” с развёрнутым на кормовом флагштоке серпасто-молоткастым красным флагом. На правом ноке реи фок-мачты лениво полощется флаг Дании – красное полотнище, перечёркнутое белым крестом. Слышны два коротких звонка. Это вахтенный матрос, издали увидев капитана, вызывает к трапу вахтенного штурмана. Вместе со вторым помощником нас встречает улыбка помполита. На борту всё в порядке и он рад передать своё временное командование судном капитану, как того требует “Устав службы”. А от соседнего причала, отдав швартовы, огромный паром двинулся на выход из гавани в свой короткий рейс к берегам Швеции.