Галина не соглашалась на операцию. Не от малодушия, а от того, что не верила в то, что она ей поможет. Приступы боли повторялись все чаще и чаще. Её просто взрывало от дикой боли, и спасения не было никакого. Муж вызывал «Скорую помощь», медики отвозили в дежурную больницу, там хирурги настойчиво предлагали лечь на операционный стол, но она решительно отказывалась. Тогда ей ставили капельницы прямо в приемном покое на кушетке. Приступ снимали, и она отправлялась домой. А недели через две все повторялось опять.
Потом Галя поняла, что мучается сама и мучает всю свою семью, и всех своих родственников, и своих стареньких родителей, и сестру, и брата, и всех, кто её любит. И после очередного приступа она сказала "да".
Стояла ранняя весна. Все вокруг просыпалось для новой жизни. Оседал снег в сугробах, а по утрам уже звенела первая капель. Почему-то вспоминались строчки любимого поэта Ивана Алексеевича Бунина, которые она слегка переделала.
Ещё и холоден и сыр
Весенний воздух,
Но над садом
Уж смотрит небо
Ясным взглядом,
И молодеет Божий мир!
Ей дали время подготовиться к операции и назвали дату - двенадцатое марта. Она готовилась к операции своеобразно: перемыла и перечистила в доме все, что было можно. В голове была одна-единственная мысль – придут люди её хоронить, а в доме непорядок. Нет, она верила в благополучный исход операции, а внутри все равно траурно звучало: «Вот придут хоронить, а в доме непорядок!»
Зря она надрывалась на уборке. Хотя, конечно, порядок в доме никогда лишним не бывает! Операцию она пережила, и на девятый день со дня операции была уже дома живая и почти здоровая. Возвращение на прежние позиции шло медленно. Голова кружилась, ходить приходилось по стеночке, без сопровождения муж и дети не выпускали её на улицу. К ней относились все, как к маленькому ребенку. Не давали ничего поднимать, следили за каждым шагом, берегли от простуды, спрашивали о самочувствии. Она скрывала свою слабость и делала вид, что все у неё нормально. У неё появилось странное желание – добраться до леса. Сосновый бор был совсем рядом, вот бы дойти до него и вздохнуть там полной грудью.
-Давай я тебя свожу! – предлагал муж.
-А как я в машину сяду? Мне боязно.
Гале и в самом деле было боязно. Она ходила и держала живот руками. Ей казалось, что шов разойдется!
-Да почему он должен разойтись? – сердито спрашивал её хирург в поликлинике. - У вас даже швы сняты. У вас уже шрам образовался. Заживление произошло на удивление быстро. Осложнений никаких нет. Отодвиньте свои страхи!
Легко сказать, а как это сделать? Чувство, что все опасности позади, и что она прошла через испытание операцией к молодой женщине так и не приходило. Ей казалось, что если она сама дойдет до соснового бора и пройдет по тропинке без посторонней помощи, к ней вернется уверенность в завтрашнем дне. И вернутся к ней её прежние силы.
Галя даже предприняла попытку добраться до леса. Чтобы на неё не смотрели сердобольные соседи и соседки и не жалели приторно сладкими голосами, она решилась на прогулку поздно вечером. Отправились к лесу всей семьёй. Двенадцатилетний сын нес стул, чтобы мама могла сесть, если вдруг ей станет нехорошо. Семилетняя дочь несла в сумочке таблетки, чтобы можно было дать маме, если вдруг ей станет плохо. Муж поддерживал жену под руку, чтобы помочь ей идти на ещё слабых ногах.
Шли они так шли, и деревню прошли, и за околицу вышли, и до леса было рукой подать, а все. Силы кончились. Посидела Галя на стуле, передохнула, и отправилась опять в свое героическое путешествие назад, домой, где и стены помогают!
Силы прибывали медленно, но верно. Уже через день до леса она дошла, и посидела на пенечке, и подышала неповторимым хвойным ароматом. Настал день, когда она отправилась на прогулку одна. Не бегом, конечно, но уже без всякой посторонней помощи. Раскладной легкий стул она несла с собой на всякий случай. Мало ли что?
Начались её вечерние путешествия по любимой тропинке. Несколько лет назад она бегала по ней в утренние часы после дождя и дышала ароматом хвои и пополняла запас своей энергии. Еще прошлой зимой Галя ходила по лесу на лыжах и чувствовала себя молодой и сильной женщиной. Сегодня она плелась по тропинке. Длина маршрута зависела от её сил. Когда она чувствовала, что нуждается в остановке, она делала её, раскладывала свой стул, удобно усаживалась на него и дышала, дышала чистым воздухом. Она даже напевала негромко свои любимые мелодии и покачивалась легонько им в такт. Ей казалось, что сами деревья подают ей руку и приглашают на тур вальса. Она пока отказывала своим зеленым кавалерам, но твердо знала, что настанет минута, когда она встанет со стула и закружится на лесной поляне легко и свободно! И за спиной у неё появятся вновь те самые крылья, которые она почувствовала когда-то в детстве, и которые позволяли ей так легко двигаться в этой живой жизни. Луна смотрела на неё с неба грустно и сочувственно.
В этих маршрутах, которые с каждым днем удлинялись, была заветная цель. Дойти до скамейки в глубине леса. До той самой скамейки, которую они соорудили в сосновом лесу с детьми несколько лет назад. К этой скамейке они ходили и зимой, и летом, и она была для всех гостеприимной. На ней отдыхали грибники летней порой, а зимой лыжники устраивали свои привалы.
Вечер был тихий и теплый. Наступило полнолуние. Огромная луна только что взошла на небо. Она стояла над землей пока невысоко. Вершины сосен закрывали вид на лунный диск. Тропинка в лесу была натоптанной. Снежный пласт оседал и оседал с каждым днем все сильнее и сильнее. Лес играл с Галей в снежки. Белки задевали ветки сосен, и комки снега слетали с хвойных лап вниз и иногда неосторожно задевали одинокую женскую фигуру.
-Ну, хватит! – сердито погрозила путница то ли белкам, то ли соснам, отряхивая плечи от снега.
Сегодня произошло чудо. Галя дошла до заветной полянки. Вот сейчас расступятся деревья, и она увидит любимую скамью.
Деревья расступились, и Галя замерла от ужаса… На старой и мудрой раскидистой сосне в лунном сиянии прямо над скамейкой висел труп огромной собаки с оскаленной пастью. Широко открытые глаза пса отражали лунный свет и зловеще мерцали.
Кто-то посмел и выбрал для расправы над животным самое красивое место в сосновом бору!
Сердечко сжалось в комочек. Минуту стояла женщина с широко открытыми от ужаса глазами.
-Ну, нет! Уж этому не бывать!
Галя нашла в кармане куртки складной нож, который всегда носила с собой. Она открыла его. Робкими шагами, стараясь не смотреть на последний оскал пса, женщина подошла к дереву, встала на цыпочки и резанула лезвием ножа по натянутой тонкой веревке. Женщина собрала остатки своего мужества, и стараясь опять не смотреть перед собой, боком подошла к псу, почти ощупью нашла конец веревки и потащила собаку к оврагу. Дорога шла под уклон, кристаллы весеннего снега помогали движению, веревка выдержала переход и не лопнула. Только боль в животе сразу дала о себе знать. Галя передохнула, сделала ещё усилие – и пес полетел в глубокий овраг и погрузился в толщу снега на его дне.
Галя прислушалась к себе. Боль стала стихать. Она осторожно поднялась вверх по склону, вышла на поляну, почему-то не села под любимой сосной, а разложила свой стул и села прямо в середину поляны. Как царица села, как госпожа.
Только через полчаса она поднялась и пошла домой твердой походкой уверенного в себе человека.