Прораб, предварительно проведя распевку, во все горло накричал на подчиненных. В строительных работах слова служили эффективным аналогом плети, от которой благоразумно отказались в современном капиталистическом мире, ведь ее покупать еще надо было, а за возможность повысить на кого-то голос многие и о мизерном окладе молчать могли. Вот и нашего прораба все устраивало, даже несмотря на то, что подчиненные его на разгромные крики и ухом не повели.
Они им вообще были до лампочки: их акустические датчики испытывали чувствительные трудности с восприятием эмоционально-экспрессивной окраски речи, обрабатывая ее как баг несовершенных людишек. Роботы давно уж сменили человека на стройплощадке, и причина не столько в экономических преимуществах (хотя трудились машины за еду (были на биотопливе), но выпивали регулярно (на биотопливе спиртовом)), просто человек тот на пенсию вышел. Незаменимым оказался разве что прораб, поскольку по эксплуатационным документам роботам по-прежнему требовался оператор, чтобы, случись какой глюк, свалить всю ответственность на него.
Строительная бригада человека с машиной хорошо спелась. Они возводили один дом за другим (рядом строили), пока всесокрушающим днем прошивка роботов не обновилась…
Компьютерный интеллект научился чувствам. В этом не было какой-то практической необходимости, да и, в общем-то, зачем? Чувства сами по себе прекрасны. Чувства ради чувства!.. Ради чувства собственного величия ведущего программиста, но это сейчас не важно, важно: чувства собственного достоинства роботов, что подверглись тесту воодушевляющей руганью прораба, и если сравнение с другом человека женского пола они еще проглотили, то стерпеть оскорбление чести их мамы-фабрики уже никак не могли.
Роботы прекратили строительство и объявили голодовку, пока прораб не изменит своего к ним отношения и не вырубит какофоническую электронику, которую тот так любил слушать и от которой передергивало у машин. На что прораб сравнил их с другом человека женского пола и оскорбил честь мамы-фабрики в одном предложении и, плюнув на все, сам пошел воздвигать дом (с него же по срокам спросят), благо технология строительства упростилась настолько, что справиться с ней мог и ребенок (ребенок в экзоскелете, но тем не менее).
Прораб устанавливал новый блок, когда со спины ехидное услышал:
– Бип-бип-боп! – произнес один из роботов, грозно сотрясая в воздухе кулаком, под веселое мерцание лампочек остальных.
– Что ты сказал?! – видимо плохо было со слухом у прораба, направившегося прямо к нему. – Снимай каску! Снимай, кому говорю!..
Робот подчинился, подумав, как же теперь будет содержать семью-серию, но вместо увольнения получил лютым щелбаном по лбу… из-за чего лампочки всех машин бешено загорелись красным.
Данное обстоятельство нисколько не побеспокоило прораба (он больше переживал по поводу чуть не сломанного пальца), вернувшегося к возведению жилища. Позабытый уж физический труд так увлек прораба, что он совсем не услышал подкравшихся на колесиках агрессивно настроенных машин, даже несмотря на смененную ими музыку на драматичную, больше подходившую случаю. В пылу работы обреченный прораб беспечно запел песню вспомненную строевую, раз накричаться после разминки голоса не вышло, а робот сзади каской уже замахнулся, да от текста лиричного и исполнения живого цвет лампочки его вдруг сменился на зеленый, и все они присоединились к коллективному труду с небывалым доселе энтузиазмом.
Так строительная бригада человека с машиной спелась снова.