В окно небольшой художественной студии ворвался прохладный ветерок. Девчушка лет четырнадцати, проведя кистью по полотну, задумалась:
- Учитель, а ведь жизнь каждого человека - это, по сути, холст... - она макнула инструмент в стакан с водой и смыла акварель с пучка из беличьей шерсти.
Седовласый невысокий мужчина оторвался от скульптуры, над которой ранее работал.
- В смысле? Почему так решила? - поинтересовался он, предвкушая интересную беседу. Ему до безумия нравилось выводить внучку на подобного рода рассуждения, а особенно, когда она, не задумываясь, начинала свой монолог. Забыв про грязные руки, мастер вытер щеку, тем самым запачкав бороду в гипсе.
Девочка стрельнула в художника недовольным взглядом - неужели она непонятно выразилась?
- Ну, я же беру в руки планшет, старательно натягиваю бумагу так, чтобы не было пузырьков, неровностей, - решила все-таки объяснить его единственная ученица, налепив на лицо серьезное выражение. - Затем, вытирая пот со лба, так как не простое это занятие - подготовить холст, ставлю его на мольберт. Смотрю с некой гордостью на чистый лист, и тут начинается моя жизнь, - кисточка оказалась в красной краске, а потом быстро взмахнула вверх. - Я думаю, что в ней нарисовать: дом, цветы? А может, много людей? Или животных. Быть может так, что я захочу нарисовать счастливую семью, а может, войну? Однако мне это еще не известно - все за меня решит вдохновение, что заправляет моей кистью.
Учитель тем временем медленно опустил кончики пальцев в воду, вытащил их и, встряхнув, принялся сглаживать неровности на носу скульптуры.
- И вот я наношу мазок за мазком. Выбираю лишь тона и цвета... - продолжала речь девочка, воодушевившись своими же мыслями. - Будут они черными, как властная августовская ночь, или ярко-красными, как теплый закат. Возможно, мне захочется серого цвета, каким бывает грязный снег в марте месяце - все это лишь наши эмоции, наши характеры. Макнув кисть в воду, я забываю прошлые ощущения и набираю новые, чтобы вновь прочувствовать всю прелесть красок, что мне не хватало. И я снова наношу их на картину. На ней все отражается. С каждым мазком прорисовывается моя жизнь.
Нос на скульптуре почему-то не устроил учителя, поэтому был тут же оторван, чтобы через пару минут принять новую форму в руках мастера.
- Тогда что же будет дальше? Когда ты нарисуешь картину? - прилепливая новую часть лица, спросил мужчина.
Девочка задумалась, посмотрела на свой набросок, наклонив голову сначала вправо, затем влево. Одобрительно кивнула и продолжила:
- А дальше вырисовывается какой-то сюжет, закрепленный определенным стилем. У некоторых появляются четкие линии кубизма - люди знают, чего хотят, у некоторых проявляется мечтательность в сюрреализме, а может, они романтики, которые отдыхают на поляне, или их жизнь бурлит горной прозрачной рекой.
- А что будет, если человек нарисует клетку? Обычную, металлическую клетку. С большим замком? Тогда что? - удовлетворенно кивнув и мысленно похвалив себя за успешную переделку носа, учитель принялся разглаживать шею.
Девочка вновь задумалась. Прополоскала кисть, осторожно потрогала пальчиком поверхность рисунка и ответила: - И такое бывает. Он просто загнал себя в рамки и не знает, что делать. Тупик.
- Допустим, - хмыкнул мастер. - А если сюжет ему не понравился?
- Отлично! - ученица аж взвизгнула, на что мужчина сразу же отреагировал, проткнув от неожиданности пальцем шею у скульптуры. - Можно же переделать! Макнуть кисть в воду, смыть краски, заменить их другими и придумать что-то новое.
- А как же старая заготовка? Она ведь никуда не денется, - учитель, посетовав на громкий голос внучки, поспешил исправить ошибку. Однако эта беседа казалась ему забавной. Каждый урок с этой девчонкой приносил новые эмоции. Однозначно то, что ученица развивалась не по годам, так как в ее возрасте подростки не задумываются о сущности бытия. Однако этот человечек каждый раз его удивлял и скрашивал одинокие будни. Старика не навещали уже давно, даже собственные дети. Изредка только придут заказчики да почтальон газетку принесет. Но вот внучка была его отрадой.
- Верно, - закивала девочка. - Старая заготовка никуда не денется, как бы он ни старался ее закрасить другой. А прошлая картина - это наша память, наше прошлое... это наше бессознательное. На ней все остается. Не стоит пытаться ее стирать, нужно исправлять!
Мастер почесал затылок лопаточкой и решил подыграть своей ученице:
- Если на поляне слишком много желтых цветов?
- Добавить туда красных!
- Слишком острые фигуры?
- Сгладить их овалами.
- И все-таки как же быть с решеткой или клеткой?
- Подрисовать напильник, чтобы выбраться из этой тюрьмы. На полянку, к примеру. Мы не можем стереть то, что у нас есть, мы можем его исправить! - повторилась девчушка. - Ведь картина отражает и душу человека. Каким он был. Что сделал. Или что от него ожидают.
- Правильно мыслишь, - удовлетворенно кивнул мужчина. - А если он закончил уже исправленную картину?
- А дальше решается, что будет с его холстом. Оставит его у себя или подарит? Будет ли он висеть на стене или сожжен кем-нибудь в огне... Неприятно, да? Только вот, что будет, когда человек, который рисовал картину, умрет? Останется он в памяти или его все забудут?
Художник улыбнулся. Вытер руки о тряпку, что торчала у него из кармана. Затем, открутив крышку, сделал несколько глотков из бутылки и ответил:
- Честно сказать, трудно это предугадать, но ты можешь попытаться, чтобы твоя картина висела веками. Чтобы ей любовались и вечно помнили автора, передавая память о нем следующим поколениям.