Август вихрем прошелся по его линии жизни, стерев ее саму до половины. Почему он так резко ощущал свое одиночество именно в этот месяц он не понимал…точнее не помнил.
Когда он очнулся в палате, которая вопреки стандартам была не белой, а грязно-желтой, как стены в психиатрической больнице, через несколько часов он уже был окружен целой толпой незнакомых радостных и просветленных лиц. Казалось, будто все собрались на рождение какого-то долгожданного младенца и каждый норовил поскорее на него взглянуть с присущим взрослым в этой ситуации умилением. Этот галдящий поток давил на разум, действовал на нервы, но почему-то не давал ни малейшей надежды на понимание происходящего. Его посетила одна только мысль: когда-то меня выкинули из этой жизни, пнули, чтобы я катился по неизведанному лабиринту своего прошлого, отправили искать выход. Но нашел ли я его?..Кажется, нет.
Спустя несколько недель, его познакомили со всеми родственниками и друзьями, которые, конечно, изъявили такое желание. Кома что-то перевернула в нем, но не дала шанс на «жизнь с чистого листа». И вот спустя год, он все еще остро ощущал нехватку какой-то важной детали в мозаике его прошлого, без которой он не мог вернуться к своему бесцельному существованию. Думаете, от него скрывали произошедшее? Да нет, ему рассказали со всеми подробностями про ту аварию, в которую он попал в прошлогоднем августе, про его невиновность и случайное трагическое стечение обстоятельств. Но что-то утаивали мамины глаза, опускавшиеся на некоторых вопросах. Он как маленький неразумный мальчик приставал к ней: «Я был один?» И когда слышал неизменный ответ «да», его сердце замирало, а мозг отключался на несколько секунд, будто желая показать картину этого происшествия. Но никогда не выходило.
Сегодня он решил прогуляться, но не по родным местам, которые он заново изучил за год до каждой трещинки на домах, до каждого подорожника. Он отправился в летний сад за городом, какая-то сила манила его туда, и он не мог, да и не хотел ей противостоять, в глубине души надеясь, что эта сила называется памятью. Он сел в автобус и закрыл глаза в предчувствии путешествия во времени.
Когда он вошел под тень раскидистых деревьев, разочарование разлилось по нему, как холодная кислота, разъедающая последнюю надежду. Он ничего не чувствовал, ничего не вспоминал. В его голове стучало лишь «Зря, зря ты приехал в этот заброшенный сад, что бы ты делал здесь раньше? Ничего. Тебя здесь не было.» Но ехать обратно ему не хотелось, здесь он мог получить в свое распоряжение если не память, то хотя бы уединение, которое уже стало его неизменным спутником. Он бродил по саду, не запоминая дороги, не обращая внимания на августовскую красоту природы, но не бесцельно. Шел не просто так, а куда-то. Это осознание пришло к нему, когда он, очнувшись от раздумий, нашел себя твердо шагающим вниз к реке, где виднелся маленький лесок. Спустившись, он огляделся вокруг, это было великолепное место! Нет, волшебное и… знакомое. Около воды, под раскидистой яркой сиренью, стояла скамейка, он прилег на нее, потому что от такой близости к своему прошлому у него закружилась голова. Ветви сирени касались его лица и дали ему тем самым занятие. Он стал просматривать веточку, перебирать пальцами маленькие цветочки сирени и вдруг нашел тот самый! С пятью лепесточками! В этот момент его сердце забилось с такой силой, детской радостью и… невыносимой болью, что он закрыл глаза и вспомнил! Он вспомнил ее, свою любимую Кристину, с веточкой этой самой сирени в руке. Ее неподдельную радость в звонком, милом голосе: «Смотри, родной, пять лепестков! Счастливый цветочек!» Ее руки на своей шее, ее волосы, вечно бьющие его по щекам. Он вспомнил ее, ту самую недостающую деталь, тот самый выход из лабиринта, ту самую счастливую жизнь. Тот август (три года назад), в котором они познакомились, тот август (два года назад), в котором под этой сиренью он сделал ей предложение, тот август, прошлый август, в котором он потерял ее. Потерял навсегда.
На следующий день счастливый сиреневый цветочек лежал на ее могиле…