БАБЬЕ ЛЕТО – I
Ночами – терпкий, бодрящий холод, в котором прозрачен и крепок сон…
Днем – желтое, сливочное солнце, в лучах которого хочется купаться…
Над головой шелковая синева неба с легкими ласковыми ветерками, несущими нити серебряных паутинок…
И повсюду дивные краски спокойно обнажающихся деревьев…
Такое оно русское бабье лето – истинная нега души…
ХХХ
Самая лицемерная картина Природы – перегретое июньское небо, переполненное порхающим тополиным «снегом».
КЛЕНЫ
Туго полыхнув алым, за одну ночь «взорвались» первые клены.
И будто от кленового этого «жара» пожелтела и съежилась листва соседних деревьев.
ИНОГДА…
Порой в мае приходит день, когда в настоящем голубом просторе плывут такие стаи облаков-лебедей, что невольно начинаешь ощущать Космос так же сильно и ясно, как в обильную звездную ночь.
ГДЕ-ТО В СЕРЕДИНЕ…
Где-то в середине октября наступает такой день, когда все березы становятся изжелта-желтыми сверху донизу. Тысячи тысяч солнечного цвета листиков мягко горят, будто пытаются согреть остывающую Осень…
И вдруг, буквально за один день и одну ночь «солнышки» облетают.
Утро березы встречают такие же нагие, как липы и клены, давно уже иззябшие в ожидании призрачных нарядов Зимы.
«СЕДИНА»
Городские деревья начинают желтеть уже к концу июня. Особенно если лето жаркое.
Слава богу, перед каждой хорошей грозой ветер в меру своих сил вычесывает эту неурочную желтую «седину». Затем следует освежающий дождевой душ и деревья заметно молодеют.
Будто возвращаются в майские дни...
ГРАНИЦА
Черная облачная стена на горизонте резко, почти вертикально вздымалась к зениту, непререкаемо и как-то даже яростно деля небосвод на две половины – темной, холодной снеговой мрачности и чистой, безоблачной, холодной ясности.
Редко граница непогоды и погоды предстает столь явственно и обнаженно.
Увы, милая сердцу человеческому определенность продолжалась буквально минуты. Что-то там в горних высях включилось или выключилось, и граница поползла облачными прядями, на глазах размазываясь и перемешиваясь. И все это с такой скоростью, что буквально через полчаса вместо неприступно-грозного рубежа образовалось единое, ровное, сизоватое цветом небце, ординарное до тоскливости...
СОРОКА
Сорока – одна из самых дивных и очаровательных птиц русского пейзажа.
Вот сидит она на ветке, то развееривая свой длиннющий ромбовидный хвост, то вновь собирая его в узкий черный футляр, и кажется, что так себе птица – ординарна, несоразмерна, неинтересна. Но стоит ей взлететь, как тут же грациозное изящество форм сорочьего тела становится наглядным и стремительным. И тогда стоишь, любуясь ее ловким скольжением среди деревьев, пока не исчезнет в чаще последний промельк…
…Но вот она возвращается и с лета садится на ветку, тормозяще распахивая перья хвоста и крыльев – смотрите! смотрите! – Природа являет нам высшую графическую гармонию Черного и Белого, воплощенную в живом существе…
Только имя ей наши предки дали какое-то мелкое, пестрое, суетное.
Не разглядели, не прочувствовали, поторопились...
ЗЕМЛЯНИЧНАЯ ПОЛЯНА
Идешь по лесной полянке среди трав злаковых и всевозможных цветов, венчает которые, безусловно, царственная друза колокольчика персиколистного, готовая в любое мгновение ударить благовест спелому лету, как вдруг под ноги начинают выпрыгивать рубиновые капельки земляники...
Конечно же, как бы не спешил, начинаешь срывать и бросать в рот, всем естеством своим вспоминая запах и вкус здоровья…
А потом, если время терпит, и домой захочется принести, сдернешь кепку, – больше-то и некуда…
…И вот, кажется, собрано все до единой ягодки. Но это обман чувств. Если теперь осторожно прилечь, чтобы не очень мять травы, поглядеть несколько минут в пышное голубое небо, а потом резко сесть, то чуть не на расстоянии вытянутой руки увидишь многие алые земляничинки, доселе искусно таившиеся.
Такой у этой ягоды обычай или, может быть, обет. Она будто бы проверяет – кто ты такой, как себя ведешь, нет ли от тебя какого раззора, достаточно ли уважителен к травам, цветам, ягодам, и если да, это особый плюс, и так далее, и так далее, вплоть, может быть, до самых фантастических требований к тебе лично и к роду человеческому в целом.
И когда она – совокупная душа земляничной поляны – оценит тебя и признает, тогда и не будет отказа.
Бери до последней ягодки!
БАБЬЕ ЛЕТО – II
Это благословенное время приходит в сентябре всегда. Пускай иногда даже всего на три дня.
Встают друг за другом ясные, солнечные, терпкие дни, переходящие в крепенькие, холодные вечера и ночи с легкими – чуть-чуть за ноль – заморозками.
Дворники поджигают кучи палой листвы и они тихо тлеют по всему городу. Воздух горчит и слегка синеват.
Клены в самой роскошной своей «одежде», а рябина застыла в неопадаемом рубиновом салюте.
На рынках – овощной рай, приправленный бананами с оспенной кожурой.
И серебряные проводочки бесчисленных паутинок связывают мир в единое, прекрасное, недолгое целое…
ГРОЗА
Трое суток над землей бродила жара. Стало сухо до полной электричности воздуха. На четвертый день, к вечеру, в небесах неимоверно напряглось, защелкало, заискрилось и... мощнейший молниевый запал воспламенил фугас грозы.
Небо взорвалось и хлынуло!
Светлые прутья струй, пронзаемые вспышками небесной вольтовой дуги, стена за стеной, строго отвесно били в землю. Травы ходили ходуном, почва упруго дыбилась, лужи кипели, и густо летели отбитые листья...
Уже в двух метрах исчезали с глаз все предметы, и, кажется, даже само пространство исчезло, ибо пространством теперь стала вода, поглотившая мир, поминутно раздираемый грохотом грома...
Обыденнейшая и чудесная карусель сожития Огня, Воды и Земли во всем блеске, во всей неистовой полноте своей, крутилась в очередной бесчисленный раз...
ОДУВАНЧИКИ
Одуванчики на маленьких укромно-тенистых полянках – странное племя!
Они удивительно длинноноги, если так можно определить существа, стоящие лишь на одной «ноге». Точнее, конечно, было бы сказать, что они длинноодноноги, но лучше всего – «одлинноги».
Дело в том, что это ведь вовсе не одуванчики, это – инопланетяне, тайно опустившие свои серебристо-сфероидальные корабли на майские луга Земли...
Мне чудится такая полянка общим собранием десанта этого космического племени, среброголовые старейшины которого толкуют нечто очень важное соплеменникам, замаскированным под обычные, земные, ярко-желтые цветки. Впрочем, они тоже, конечно, какие-нибудь антенны космической связи или, скажем, энергопанели для переработки солнечных лучей в свою неземную, странную, млечно-горькую «кровь»...
Сдается мне, что «одлинноги» не случайно прибывают на Землю в двух видах, разделенные на энергетиков-связистов и разведчиков-аналитиков в мифриловых гермошлемах...
Господи! Когда же они заговорят с нами?