К вечеру жара спала и прохлада, рассыпав на полях и лугах бисером капельки росы, прошлась по крестьянским подворьям Новой Колпны. Над небольшой речушкой Колпёнкой дымкой сгустился туман и в её тихих камышовых заводях разноголосьем запел лягушачий хор.
Пришедший домой со службы полицейский урядник Николай Иванович Сидоров уже распряг лошадь, и отправил младшего сына пасти её на луг, как в это время во дворе залаяла собака и тут же забарабанили в окно. Он вышел на улицу, на пороге стоял подросток.
- Господин урядник, папаня мой меня за вами послал, - скороговоркой выпалил он.
- А кто твой папаня? – спросил у него Сидоров.
- Заводской фельдшер Алексей Павлович Богданов, - ответил тот.
- Стряслось что-то?
- Да, у него там объездчик лежит с разбитой головою, папаня за вами послал. Лошадь наша вон там стоит у вашей калитки, - сказал подросток, указав рукой в сторону изгороди.
- Хорошо, иди к лошади и жди меня, я сейчас выйду, - произнес Сидоров и ушел в избу.
Покачав головой, он начал одевать мундир. «Да что же это за должность-то такая?! Ни покоя тебе, ни отдыха! Иди сюда – беги туда, лови того – не знаю кого!» - мысленно возмущался он. В это время из комнаты в прихожую вышла жена.
- А я тебе ужин собрала, и самовар уже закипел, а ты уходишь, - посетовала она.
- Некогда мне, мать, об ужине думать, идти надо, - ответил Николай Иванович, застёгивая пуговицы на мундире.
- Вчерась пришёл за полночь, а нынче-то, во сколько придёшь? – спросила она.
- А кто его знает?! – пожал он плечами. – Если до ночи не приду, ложись спать и не жди меня, - проговорил он, обувая на ноги сапоги.
В медицинской комнате завода «Товарищество Гилль», кроме фельдшера было еще несколько человек. Объездчик Пирогов сидел на длинной деревянной скамье, прижавшись спиной к стене. Его голова была перевязана бинтом, на котором выступила кровь. Увидев вошедшего урядника, он повернул к нему бледное перепачканное кровью лицо.
- Вот, Николай Иванович, злодеи убить меня хотели, - срывающимся голосом, произнес он.
- Кто вас хотел убить, Алексей Сидорович? – спросил урядник.
- Сидор Максимов, - ответил тот и, тяжело задышав, прикрыл глаза.
- Это который такой Сидор Максимов? – спросил урядник, но объездчик замолчал и тяжело задышал.
- Не помрет ли он, Алексей Павлович? – спросил Николай Иванович у фельдшера.
- Нет, рана у него не глубокая и я её обработал, - ответил тот.
- Вчерась ехали мы вместе с экономом Феоктистом Курбатовым по деревне Грецовке, и вдруг вижу, Сидор Максимов на заводском поле лошадей пасёт. Я ему приказал убраться с поля, а то за потраву ответит по закону, на что он начал обзывать меня, взял в руку недоуздок и начал им намахиваться на меня. Мы стали уходить от него, а он начал в нас камни швырять. Представляете, Николай Иванович, в нас камни начал швырять, да всё в голову норовил попасть, - Пирогов вновь замолчал, его плечи начали вздрагивать, по щекам потекли слёзы. – Злодеи! – вновь повтори он.
- Почему же вы не заявили мне на него, Алексей Сидорович? – спросил урядник, но объездчик промолчал, лишь вздохнул глубоко и вновь прикрыл глаза
- А сегодня что произошло? – спросил урядник.
- А сегодня я поля объезжал и в Грецовке повстречал Сидора, стал говорить ему, чтобы он боле не занимался потравой наших полей, а он опять начал обзывать меня, - объездчик замолчал. В комнате наступила тишина, нарушаемая хриплым дыханием больного.
- И он вас ударил? – нарушил затянувшееся молчание Сидоров.
- Это не он меня ударил.
- А кто? – удивился Николай Иванович.
- Когда я с ним разговаривал, то в это время кто-то сзади подкрался ко мне и ударил меня по голове. Наверно кто-то из его дружков, но я не видел кто именно.
- Да-а-а, - задумчиво произнес урядник. – Ну что же, Алексей Сидорович, выздоравливайте, если что-то вам станет известно, сообщите мне, - сказал Николай Иванович и вышел из комнаты.
Сидор Максимов, которого Николай Иванович привёз в участок рано утром следующего дня, юлил и изворачивался.
- Да не знаю я его, Николай Иваныч. Я с объездчиком разговаривал, а в это время пьяный какой-то не нашенский, мимо проходил, и вдруг – бац! Прямо объездчику чем-то по голове, и пошёл себе дальше, - рассказывал он уряднику, то и дело, вскакивая со стула и, жестикулируя руками, показывал, как именно тот пьяный ударил объездчика.
- Ну, а ты что же? – с хитрым прищуром глаз, спросил у него урядник.
- А я что?! – развёл Сидор руки в разные стороны.- Я туда – сюда, а его уже и след простыл, - ответил Сидор и съёжился под взглядом урядника.
- Чегой-то вы на меня так смотрите, Николай Иваныч, чай не верите мне? – спросил он.
- Конечно, не верю я тебе, Сидор. Потому, что врёшь ты всё.
- Ей-ей не вру, господин урядник, как на духу рассказываю, - сложил Сидор руки на груди.
- Как на духу, говоришь? – усмехнулся Николай Иванович. – А позавчера камнями в объездчика, зачем кидался? – спросил он, смахнув с лица ухмылку.
- Так это они сами на меня напали. Я лошадей пас, а они вдвоём напали на меня, хотели избить, насилу я от них отбился.
- Напали, говоришь на тебя? Ну, смотри, Сидор, коли соврал, пеняй тогда сам на себя.
Поняв, что Сидор Максимов больше ничего не скажет, урядник отпустил его, а сам выехал в Грецовку, но разговаривая с крестьянами, никаких новых сведений не получил.
Весь следующий день Сидоров провёл в текущих делах, а к вечеру приехал на завод справиться о порядке и узнать самочувствие объездчика. Управляющего он застал в правлении.
- Николай Иванович, вот хорошо, что вы приехали, а то я уже и сам к вам собрался. Вчера повечеру после работы ко мне подошёл один наш рабочий Ильин Димитрий и сказал, что днём, когда они работали на поле около Грецовки, к ним на лошади подъехал Герасим Максимов и спросил: «Что объездчик жив или нет?». Так вот я узнал, что этот Герасим родной брат Сидора Максимова, с которым объездчик в тот момент, когда его ударили, разговаривал. Я вот что думаю, Николай Иванович, а не Герасим ли объездчика нашего ударил? – высказал своё предположение управляющий.
Рабочий завода Дмитрий Ильин подтвердил сказанное управляющим.
- А когда мы ему ответили, что жив объездчик, он нахмурился, а потом стеганул лошадёнку свою словно со зла, и умчался от нас, – добавил он.
Поблагодарив Ильина за сказанное, Николай Иванович отправился в Грецовку. Герасима Максимова он застал во дворе его дома, тот отбивал молотком косу.
- Почему ты, Герасим, справлялся о заводском объездчике Пирогове, и откуда тебе известно о его нездоровье? – спросил он у Герасима.
- Брат мой Сидор рассказал мне, что объездчика ударил по голове какой-то незнакомый человек, вот я и справился о его здоровье, - ответил Герасим, перестав стучать молотком и вытирая рукавом рубахи потное лицо. – Или что, это уже запрещается законом? – ухмыльнулся он.
- Да нет, Герасим, не запрещается, - ответил Николай Иванович. – Сам понимаешь, ищу я того неизвестного, вот поэтому и побеспокоил тебя.
- Ну, ищи, урядник, ищи, - вполголоса произнёс Герасим исподлобья глядя вслед уезжающей пролётки Николая Ивановича.
День прошёл быстро. Люди в делах и заботах не заметили, как за деревянными крестьянскими избами и каменными купеческими домами багряным остывшим шаром спряталось солнце. Николай Иванович завёл лошадь во двор и уже хотел разнуздать её, как вдруг его из-за изгороди окликнули.
Он повернулся. За изгородью стоял объездчик Пирогов.
- Я к вам, Николай Иванович, - проговорил он.
- Алексей Сидорович?!- неподдельно удивился Николай Иванович, растворяя калитку и пропуская Пирогова к себе во двор. - Проходите, что же вы не вылечившись как следует, уже ходите по улице?
- Да со мной всё в порядке, - махнул рукой Пирогов. – Я давеча к вам в участок приходил, но вас там не было, решил зайти домой, - начал оправдываться он, но урядник перебил его:
- Есть какие-то новости по вашему делу?
- Да, есть. Я сегодня с утра в кузню ходил, заказывал оградку на могилу матушки своей. Кузнец поинтересовался, отчего у меня голова забинтована, и я ему всё рассказал. Он мне поведал, что в тот день к нему в кузню заходили грецовские Герасим Максимов и Родион Степанов, пьяными. А у Родиона с собою подкова была вся залитая кровью. Я подумал, может быть, это он меня той подковою ударил? Может быть, это моя кровь на ней?
Кузнеца мещанина Ивана Сергеевича Мызникова Николай Иванович навестил в его доме спустя четверть часа, кузница к тому времени была уже закрыта.
- Было дело, приходили ко мне грецовские Герасим Максимов и Родион Степанов, просили денег, но я им не дал, решил, что они уже и так пьяные. Тогда они мне подкову предложили купить, а подкова та вся залитая кровью была. На что она мне такая? Ну, пришлось силком выпроводить их, сами-то они уходить от меня никак не хотели. А что, Николай Иванович, неужто нажаловались они на меня? – засмеялся кузнец.
- Да нет, Иван, не нажаловались они, - ответил Сидоров. – А когда они приходили к тебе?
- Да дня два тому назад, - ответил Иван Сергеевич. – Да, точно 10 числа.
- А у кого же из них подкова была?
- У Родиона. Он её из кармана доставал.
Утром Сидоров вновь приехал в Грецовку. Ни Родиона, ни Герасима он в их домах не застал, а куда они ушли никто из их домочадцев не знал. Тогда Николай Иванович, решив ещё раз допросить Сидора, привёз его в участок.
- Ну не встречал ли ты, Сидор, где мужика-то того, что объездчика ударил? – спросил он.
- Да где же я его встречу, коли он не наш. Да я и не помню-то его в точности, - ответил тот.
- А брат твой Герасим или Родион Степанов сильно в тот момент пьяными были? Может быть, они его запомнили?
- Вряд ли они его запомнили, уж сильно пьяными были, - ответил Сидор. – Дык они позже подошли-то, когда тот уже ушёл, - спохватился он.
- Скажи, Сидор, а что же брат твой Герасим так сильно пьёт? Ты бы хоть поговорил с ним, как брат.
- Да я уже говорил с ним, - махнул Сидор рукой.
- И что же он не слушает тебя?
- Нет, всё равно пьёт.
- Ещё раз поговори.
- Поговорю обязательно.
- Жену опять же обижает, когда пьяный-то, - вздохнул урядник. – Ты ему скажи, если он жену будет бить, то я к нему приму меры. - Сидор в знак согласия закивал головой. – Значит, Герасим и Родион позже к тебе подошли, когда тот неизвестный уже ушёл? – задал вопрос Сидоров.
- Да, они подошли уже позже.
- А подкова, ты говоришь, у Герасима в руке была? – неожиданно спросил урядник.
- Нет, подкова была у Родиона, - ответил Сидор. - А когда я говорил тебе о подкове? – после недолгих раздумий, спросил он. Николай Иванович молчал. Сидор понял, что проговорился. – Ох и хитёр ты, Николай Иваныч, ох и хитёр! – почти простонал он. Его лицо вмиг покрылось красными пятнами.
- Эх, Сидор, Сидор! Ведь я же тебя, дурня, предупреждал, чтобы ты не врал мне! – укоризненно покачал головой урядник. – Давай рассказывай всё по порядку, как было то дело, - потребовал он.
Родиона Степанова и Герасима Максимова Сидоров задержал на следующий день. Они не стали долго запираться и сознались в содеянном. Посадив их в соседнюю комнату под замок, Сидоров начал составлять протокол: «1899 года, 14 дня, июня месяца полицейский урядник 6 участка Крапивенского уезда Сидоров составил настощий протокол в следующем: объездчик полей имения Товарищества Гилль крестьянин села Тросны Костомаровской волости Алексей Сидоров Пирогов заявил, что 10 сего июня он объезжал поля. Проезжая близ полей имения на шоссейной дороге пас лошадей крестьянин деревни Грецовки Сидор Максимов, с которым Пирогов остановился и разговорился по поводы потравы им заводских полей. В это время проходили мимо крестьяне деревни Грецовки Герасим Максимов и Родион Степанов, который зайдя к Пирогову сзади, ударил его подковой по голове так сильно, что у Пирогова потекла кровь, и он отправился к фельдшеру заводов Гилль. Позже в кузнице мещанина Ивана Сергеева Мызникова, куда Пирогов пришёл по своей надобности, узнал, что у него были в кузнице Герасим и Родион, крестьяне деревни Грецовки, при этом у Родиона была подкова залитая кровью, посему Пирогов решил, что это Родион ударил его, держа подкову в руке. Вследствие этого Пирогов просит привлечь крестьян Герасима Максимова и Родиона Степанова, а также и Сидора Максимова к ответственности. Первых за нанесение Пирогову побоев, а последнего за то, что он 9 сего июня был захвачен Пироговым на поле с лошадьми, то Сидор Максимов набрал камней и бросил таковыми в Пирогова и в бывшего с ним экономического старосту товарищества Гилль Феоктиста Фёдоровича Курбатова, намереваясь нанести им удары камнями и имеющими у себя в руках недоуздками. Затем 12 дня сего июня мимо полей имения товарищества Гилль проезжал крестьянин деревни Грецовки Герасим Максимов и спросил у рабочих: «Что объездчик жив или нет?». Это слышал рабочий завода Гилль Дмитрий Ильин. Алексей Сидоров Пирогов просит вызвать на суд фельдшера Гилль Алексея Павловича Богданова. Постановил: о сём записать в протокол, который передать на рассмотрение Ясенковскому волостному суду».
Хочется надеяться, что злодеи получили по заслугам, а объездчик Пирогов поправился и уже вскоре приступил к работе. И верится, что за добросовестное отношение к своим служебным обязанностям его поощрили подарком, а за долголетнюю безупречную службу объездчику Пирогову Алексею Сидоровичу повысили денежное содержание. Впрочем, это уже совершенно другая история.