Памяти моих земляков посвящаю.
В 3 км. на северо-восток от деревни, на Заимке, жил в старенькой, покосившейся избушке Сучков Алексей. Жил один. Место это называлось Заимкой потому, что давным-давно здесь первым поселился Атаманов Фёдор, а уж потом к нему придут такие же, как и он, староверы. Дальше – больше. И в 1802 году деревня уже будет приписана к Колыванскому ведомству. Насчитывать она будет 34 жителя. Потом деревня переедет западнее, а за этим местом так и останется название – Заимка.
Место было очень красиво. Березняк, черёмуха, калина, грибы, ягоды, густое разнотравье, протекающая рыбная речка, чернозёмные наделы давали возможность жителям жить безбедно. Однако народ покинул эти места. Причин было несколько. По одной выходило, что староверы Заимки не выдержали соседства переселившихся из других районов, и ушли в другое место. По другой же оказалось, что центр управления селом сместился, а за ним и ушли люди. Третьей же причиной, повлиявшей на распад Заимки, стали неудобства зимнего проживания жителей. Снегу наваливало столь много, что проходить можно было только на лыжах. Весной же, когда начиналось таяние снегов, вода так широко разливалась, что подтапливала огороды и усадьбы. Была и ещё одна причина – коллективизация. Зажиточно жили первопоселенцы – старожилы. Вот по ним в первую очередь и ударили репрессии. А на Заимке старожилов было много. Наверное, все причины в равной степени повлияли на переселение людей из Заимки в деревню.
Интересна судьба рода Атамановых – первых, кто поселился на Заимке. Их корни просматриваются в деревне Атамановка Томского уезда. В1760 году Фёдор Атаманов с семьёй переселился в Белоярскую слободу и образовал заимку на месте нынешней деревни Ново – Кытманово. А в 1780 году к нему подселились остальные первопоселенцы. Все они были староверами, о чём рапортом лосишинского священника будет доложено в Барнаульскую епархию. Атамановы во второй половине XIX века поселятся недалеко от деревни Порошина Верхне – Чумышской волости Барнаульского уезда. До сих пор жители этой деревни называют одно из мест Атамановка. У Атамановых в Верхнем Уймоне Горного Алтая будут проживать родственники, среди которых особое место займёт Варфоломей Атаманов – известный на Алтае народный целитель.
Варфоломея очень хорошо знали художник Гуркин и Николай Рерих.
Судьба Атамановых будет печальна. В период коллективизации их вышлют в Нарым, где они и вымрут. Памятью о них останется местечко в деревне Ново – Кытманово – «заимка», топоним в деревне Порошина – «Атамановка» и архивные записи Рериха, да лекарь Варфоломей, излечивший многих людей от недугов.
К 50-м годам прошлого века на месте бывшей Заимки останутся жить несколько семей, которые вскорости переедут в деревню. Кроме двух человек – Ситникова Ивана и Сучкова Алексея. С Иваном понятно – тихое помешательство. И он жил в своём психологическом состоянии, которое было комфортным только для него. А вот с Алексеем Сучковым всё оказалось сложнее.
О нём практически никто ничего не знал. Как он появился в деревне, откуда приехал, кто родственники – ничего не было известно. Даже никто не мог вспомнить, когда он приехал сюда. Однако было известно, что Устинья Ионина, эвакуированная в войну из Ленинграда девчонкой, в 18 лет родила от него дочь. Ему в то время было лет 50. Выглядел Алексей моложаво, со здоровым цветом лица, не курил, не пил. Походой обладал пружинистой, не хромал, но ходил с тростью. Носил окладистую бороду, которую содержал в порядке. Не работал. К нему ходили старухи на моленья, освящать куличи перед пасхой, кто-то приносил детей на крещенье, бывало, что он отпевал покойников. Как говорили «попом работает». Дочь Галина с ним отношений не поддерживала, и, увидев его, быстро сворачивала с пути или убегала куда-нибудь. Она очень стыдилась родства с ним. Но ей об этом никто не напоминал. Звали Алексея, как и положено по деревенским меркам, не по имени, а по прозвищу – Сучок. Дом содержал в чистоте, сам всегда бывал опрятен, страдал глухотой (или притворялся), разговоры с людьми не заводил. Здоровался только кивком головы. Разводил огород и ловил рыбу на прокорм себе…
Столкнулись мы с ним совершенно случайно. Будучи в офицерском отпуске, я пошёл за грибами. В то лето очень сильно шёл белый гриб. В тот раз я решил сходить на Заимку. Гриба было множество. Набрав ведро, я решил быстро сходить домой, взять у отца лошадь и с женой приехать да пособирать грибы. Я торопился.
Путь мой лежал мимо дома деда Сучка. Проходя его усадьбу, я увидел его. Он стоял у ограды и будто ждал меня. Как-то не по себе мне стало в тот момент. А ещё больше я удивился, когда он по-военному поприветствовал меня. Нет, не дурашливым отданием воинской чести, а он сказал: «Здравия желаю». Эти слова говорят друг другу только офицеры. Вначале я думал, что мне послышалось, но он был сосредоточен и внимателен к моей реакции. Я ответил ему тем же. Дед Сучок стоял подобранный, с расправленными плечами, подтянутым животом и строгим лицом. Как-то сразу вспомнился рассказ матери о том, как однажды в пору моей учёбы в военном училище, Сучок зашёл к ним и внимательно рассмотрел мои фотографии, подоткнутые матерью к настенному зеркалу. Мать ещё тогда удивилась его визиту, а в особенности словам, сказанным им, когда он уходил: «Большой толк из него будет».
Я ничего не нашёлся сказать как « ну, что, дед, живём помаленьку?» И тут он сразил меня окончательно. «Я, товарищ майор, не дед. Я капитан Сучков, во время войны командир роты разведчиков. А по рождению моя фамилия Атаманов». Если бы в это время рядом с нами приземлился космический корабль или меня бы назначили министром обороны, я бы так не удивился, как удивился его сообщению.
И он поведал историю о том, как их сослали в Туруханский край. Как все вымерли. Как он, чтобы выжить сбежал, украл документы на имя Алексея Сучкова. Как работал в Тюмени и окончил техникум. А потом война, ускоренные курсы командиров в Барнауле и – на фронт. Ранило его в 1945, когда он уже имел полный нагрудный иконостас – два ордена Красной Звезды, орден Боевого Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени и медалей разных не сосчитать. Рана тяжёлая оказалась. Лечился в Барнаульском госпитале. Куда было ехать после выписки? Война закончилась, по здоровью его списали по полной, родных никого. Решил, что за давностью лет его никто не признает в Ново-Кытманово. По приезду представился только председателю колхоза Дурманову, который тоже воевал в офицерском звании. Рассказал тому о себе всё. Николай Степанович никому не поведал этой тайны. Алексей же поселился на месте своих предков, благо избушка, брошенная кем-то, осталась пригодной для жилья.
Я спросил его: «А мне-то вы зачем всё это рассказали?». Его ответ до сих пор заставляет меня ставить вопросы.
«Меня не предала армия, меня не предал офицер-председатель. Он носил мою тайну до смерти. Я скоро умру и передаю свою тайну тебе. После же моей смерти ты найди моих дальних родственников. Они живут в Ельцовке Троицкого района, и расскажи им всё. Я же не стал им напоминать о себе, чтобы не подвергать риску. Ещё расскажи всю правду обо мне моей дочери Галине, она живёт в Барнауле. Говорят, что жива и её мать».
Я выполнил всё, о чём просил меня капитан Сучков-Атаманов. И теперь, приезжая на могилы свои предков в деревню, я посещаю и могилу капитана – командира роты разведчиков, показавшего образец сохранения тайны.