"Дед-то мой по молодости дюже был до женского полу охочь! Ни одну мало-мальски приличную бабёнку не упустит! Молодой он ишо был, хоть и войной организм нарушеный. Шастал, ирод, огородами, обслуживал всех желающих в качестве мирского быка-производителя. Лаялась с ним неединожды из-за этого, да только толку никакого!
Как-то пошёл сердешный Аришке, соседке косу отбить - и с концами. Дома делов - рог с рогом, а этот ирод всё косу отбивает. Ждала-ждала-ровно сквозь землю провалился... Что ж, взяла я дубинку здоровую, какой ворота ввечеру подпираем, для собственной обороны и пошла. Захожу, во дворе злодеев тех не наблюдается. Я в избу-то - шасть, а они, голубочки, на печи пригрелись, сердешные! На приступок-то встала да и давай их, тёпленьких дубиной-то охаживать. Аришка орёт благим матом:
"Да обожди ты, с цепи что ли сорвалась! Да стой же, Надюха! Да печь у меня тут дымит, твой наладить обещал! На тур мне твой кобель сдался! Остановись ты, скаженная! Покалечишь ненароком!..." - А я всё крещу да крещу их орудием-то, покуда пот не прошиб да рука не отнялась.... А потом села на приступок, да ревака зарядила...
Пришла домой и настроилась: кобелину этого до себя больше не допущу! Плоха я ему? Плоха? Чем же, интересно? Ведь он, Михайло-то, от богатого жениха , из-под венца меня выкрал... Через год папаня всё-таки простил меня, свадьбу сладили... Мои родичи подарков надарили-кто овцу, кто свинью, а крёсный мой- аж телушку стельную! А его родня?Поели-попили да перелаялись, как собаки! Проку от них никакого! Ну хоть и настроилась я до тела супружника не допускать, а толку-то? Умел змей этот меня улещать, прям как словом тайным ,заповедным владел... Вот так мы и жили...
Приходит ко мне как-то Афанасьевна, наш колхозный ветврач да и говорит:
"Надя, дорогая ты моя, кобель-то наш новую себе забавушку нашёл. Мы с тобой ему по боку теперь."
"Постой-погоди, как же это наш? Он ведь мой покуда." - не понимаю я.
"Надя, присядь...не шуми только. Я уже много лет с ним, он мне такой же муж, как и тебе. Что ж, решать надо с ним незамедлительно."
Она как сказала мне это, так нерв-то у меня и разошёлся разом... Ка-ак шатнуло меня назад, в кадушку-то с квашеной капустой так и села... Врачиха меня вынула оттуда,отряхнула малость от капустки да и говорит:
"Кастрируем мы его нынче, Надюша. Я привычная к этому делу, Свиней на ферме завсегда кастрирую. Не боись,подружка, рука у меня набитая. Лишнего не отрежу-накой оно мне,лишнее-то? Да и заражения никакого не будет - рука у меня лёгкая на это дело. Зелёнка вот она, лезвие новое принесла. Придёт, напои его до бесчувствия, чтоб при ампутации препятствий нам никаких не чинил." - и за печку спряталась.
Муженёк заявился ввечеру, а ему - добро пожаловать, любезный друг! Садитесь, откушайте, вот вам самогоночка! Он прям весь даже изумился:
"Надюха, что с тобой? Ты не захворала часом? А то грипп ведь по народу ходит"
"Нет, миленький, здоровая я!" -отвечаю.
Сел муженёк, выпил, закусил да попытался меня в спальню уволочь. Ну я зубы сцепила со страшной силой и не поддалась... Допивает он всю поллитру да и брыкс на пол. Я - мигом шасть к печке, знак Афанасьевне подала. Она спустилась, вымыла руки и самогонкой их облила. Это чтоб заражения не было, наверно. Я сама-то в поросятах не особо разбираюсь, ну а врач, знамо, знает, что к чему. Пациент наш лежит в бесчувствии (во, слово-то какое "Пациент!"). Я порты с него тихо так спускаю, у докторши всё наготове. Врачиха привычно зазеленила ему ненужные органы зелёнкой, а резать -то медлит. Шепчет, надо же ведь,мол, приноровиться, человек - он не боров какой-нибудь.
Долгонько она так приноравливалась. Всплакнули даже с ней на пару - жалко! Человек ведь! Вдруг-дверь скрипнула и заходит Митяй, сосед и собутыльник моего супруга. -
"Это чегой-то вы расселись на полу-то? А Михайло почему лежит? А "помидоры"
почему у него зелёные такие?" Сказать, что мы ошалели тут, испугались с Афанасьевной-ничего не сказать...
"Ушиб он их, врачиха вот пришла, лечим его, болезного, с ней" - отвечаю, а сама трясусь вся.... Ну, тут Михайло мой глазки открывает, глядь на низ себе, да как завопит благим матом! Докторша - домой, а я-то пред мужем ответ держала. Правду, по совести признаться, утаила я от него. Ведь если б узнал - прибил бы меня! А так всё благополучно обошлось. Правда, гулять да бабёнок обхаживать перестал на этом.Знамение страшное говорит было ему... Что за знамение посетило сердешного-так и не поведал... Вот только пить, правда, не бросил. Я же спустя девять месяцев того страшного знамения да примирения двойней любезного своего наградила..."