Мечты во сне и наяву.
Жизнь начиналась за серым дощатым забором...
Так, во всяком случае, казалось мальчишке Ваньке, который жил в детском доме с давних пор.
Ваня, как только появлялась свободная минутка, бежал к потаенной дверце в длинном ряду необструганных досок,которые скрывал глухой яблоневый сад.
А был сад высажен еще прежним, детдомовским персоналом, во главе с директором, теперь уже стареньким Вениамином Семёновичем.
- Вот уж имечко придумал себе,- злился мальчишка, когда его, по каким-то причинам, скорее проступкам, вызывали в кабинет директора,находящийся в укромном уголке старинного кирпичного здания на втором этаже.
Ваньке было одиннадцать лет. Он был низкорослым, крепко сбитым, с вечно шмыгающим носом, мальчишкой.
Сам себе Ванька не нравился по разным причинам…
Ну, во-первых, мал росточком, товарищи по детдому были выше его на голову.
Во-вторых, с ним никто особо не дружил, так, был один товарищ по несчастью – Петька Кротов.
- Крот,- звали его пацаны, когда собирались в умывальной комнате или в ветхой беседке за нехитрыми посиделками, обсудить те или иные вопросы, возникающие в непростой детдомовской среде.
Сегодня Ваньке повезло: уроки закончились раньше, учительница по русскому заболела, - урок отменили.
После обеда, продолжащегося сегодня особенно долго, Ванька прибежал к любимому местечку, взглянуть на мир за другой стороной забора.
День был пасмурным, давно уже в природе хозяйничал октябрь.
Тучи быстро бежали над крышами домов, накрапывал дождик, мелкий, но въедливый, такой, который долго не заканчивается, а превращает мир в серую безликую массу.
Предстоял тоскливый вечер. Как вчера и позавчера, и как много-много ушедших в прошлое вечеров, ничем особо не примечательных.
Так думалось мальчугану Ваньке, торчащему здесь уже с полчаса. За это время по улице ни проехало ни одной машины, ни прошло, ни одного человека…
Да и надеяться особо было нечего, - детдом находился в предместье городка.
Здесь всегда было тихо и грустно.
А Ваня любил лето! Теплое, солнечное, с короткими ночами и быстро заканчивающимися днями, хоть ты что с ними делай, а текут эти денечки сквозь пальцы, как песок.
Зато в их предместье прибавлялось народу, сновали машины, ведь рядом был дачный кооператив.
Хотя Ване все это было до лампочки:
Что лето, что зима - все едино, на улицу они выходили редко. Правда, в саду времени проводили достаточно, там был яблочный рай, который начинался уже в конце июня, до сентября животы ребят то и дело ворчали от переизбытка фруктов.
Нет, бывали и походы в кино или в местный народный театр.
На какую-нибудь доморощенную пьесу, в дальние края ребят не вывозили по разным причинам, конечно.
Так мальчик и стоял, всматриваясь в быстро темнеющую улицу, ему казалось, что в этот вечер должно что-то произойти, тайное предчувствие не оставляло эту хрупкую душу.
Ваня страстно хотел перемен в этой тоскливой и нерадостной детдомовской жизни.
- Ведь, где-то же они происходили, эти перемены? - говорил ему внутренний голос.
Он смутно помнил, что сюда попал после того, как мама перестала выходить из своей комнаты, где они жили вместе с ней и братом Лёшей.
Помнил, как приехала за ними визгливая и хлопотливая тётка Катя.
Она всё охала, гладила пятилетнего Ваньку по голове и причитала, называя его сиротинушкой, а ещё успевала что-то быстро засовывать в кошёлку, перебирая мамины и их с братом вещички, которых оказалось очень мало в стареньком и рассохшемся шкафу.
Эти воспоминания часто проплывали перед Ваниными глазами, когда он ложился в свою холодную кровать.
Немного помнил он и Лёшу - родного брата.
Тот представлялся Ване высоким и красивым мальчиком, старше маленького брата на несколько лет, но почему они не вместе, этого он не понимал… и не помнил…
В таком нежном возрасте быстро не складываются тонкие и философские умозаключения, способные хоть как-то объяснить всё происходящее на белом свете.
Правда, недавно Вениамин Семёнович, вызывая Ваньку на очередную разборку, после всех наставлений, уже на пороге кабинета, почему-то спросил его о старшем брате. Помнит ли Ванька его и хочет ли встретиться с ним?..-
Ванька даже зажмурился, такие приятные были воспоминания о брате.
Их-то и было несколько - они лежат на диване, а Лёша читает ему сказку о трёх медведях.
Почему именно эту сказку он помнил, Ванька не знал, может потому, что там Машу в лесу отыскали дедушка с бабушкой…
Другое воспоминание было не таким добрым и приятным. Помнилось, что Лёша с тёткой привезли его в детдом и оставили. Это грызло его и не давало покоя всю его маленькую и недолгую жизнь.
Ванька переступил с ноги на ногу - стоял он уже здесь битый час! Но никто не искал и не звал его. Стемнело. Пора было возвращаться в комнату и начинать делать уроки.
Скорее всего, Лидия Николаевна, их воспитательница, начнёт его укорять за болтание по саду и ничегонеделанье…
Потом Крот подойдёт и предложит выйти в туалет…
А он, Ванька, знает, зачем? Только не хочет он идти с Кротом...
Курить… уже достало его это. Плохо Ваньке после этого курения. Голова болит.
Но и отказать боится Кроту. Ведь тот авторитетом пользуется среди мальчишек!
Обычно собиралось всё пацаньё вечерами в умывальной комнате - перед последними приготовлениями перед отбоем.
Нет, было ещё рановато возвращаться, да и учить уроки Ваня не любил - не давалась ему арифметика. Вот русский ему нравился и читать тоже…
Книги про путешествия и про войну по душе мальчику Ване! И чтобы с хорошим финалом!
Обычно Ваня первым справлялся с заданиями по русскому, упражнения выполнял быстро и правильно, за что его хвалила воспитательница, Лидия Николаевна.
Ванька посопел немного, потёр руки: закоченели без рукавиц,- всё же осень давала о себе знать!
Медленно повернулся он и тут услышал, как хлопнула калитка в заборе.
Кто-то шёл к парадному входу. Шаги были легкими и быстрыми.
Входная дверь парадного тоненько заскрипела и захлопнулась.
Ванька опять остался один в тишине вечернего сада...
Ноги не несли его совсем в детдом.
-Может, я заболел, -подумал Ванька.
Это его бы, конечно, устраило! Не надо было бы и чистить ненавистную ему картошку завтра. Он дежурил на кухне и приходилось чистить почти четыре ведра, потом мыть посуду, выносить очистки, а было холодно и противно, особенно, если это происходило поздней осенью или ранней мартовской хлябью. Он даже передернулся от этих неприятных воспоминаний.
Ванька раздумывал молча, упорно, не обращая внимания на расходившейся дождь.
Вообще-то он был слишком серьёзным, не по годам, так говаривала и учительница русского и литературы Вера Петровна, которая сегодня, к сожалению, приболела.
Мальчишка переминался с ноги на ногу, но с места не тронулся,только мокрая галька под ногами противно скрипела. На голову падали капли с веток старых яблонь, которые тихонько шумели в темноте, как будто о чём-то, прося мальчика.
Жёлтые пятна окон приглашали его в дом, манили теплом и уютом.
Но был ли там уют, по которому так скучали местные обитатели?..
Ванька еще не задумывался о таких вещах, был не то что бы мал, просто всегда чего-то ждал, чего-то особенного, той встречи, о которой мечтал во снах и наяву…
Цветной калейдоскоп.
Вступив на крыльцо детдома, Ваня машинально дотронулся до внутреннего кармана в курточке, там всегда лежала его единственная память о тех годах,
когда он был не одинок, когда рядом была мама и его единственный брат.
Это было цветное стёклышко от разбившегося калейдоскопа, его любимой игрушки. Его единственная роскошь, которую он хранил как зеницу ока.
Дверь за ним захлопнулась.
Ванька нехотя побрёл по коридору в учебную комнату.
Из-за двери раздавались голоса: ребята ещё доучивали уроки, Лидия Николаевна проверяла домашнее задание. Всё как всегда!
И в тоже время всё по-другому, почему-то так казалось мечтательному мальчику.
Он уже переступил через порог комнаты, уже увидел глаза других ребят, устремивших на него любопытные глаза. Лидия Николаевна обернулась на шум открывшейся двери. Почему-то она улыбнулась Ваньке. Это насторожило его, обычно так не встречали мальчишку -прогульщика...
- Ваня, нам надо идти к директору, - Лидия Николавна подошла к нему и, взяв за руку, без промедления повела его из класса.
Крот подмигнув Ваньке, почему-то отвернулся к окну…
Странно, даже не ругалась воспитательница, просто добродушно улыбалась.
И вот идут Ванька и Лидия Николаевна по длинному и мрачному коридору...
На душе у мальчика кошки скребут, опять предстоит долгий разговор, бесполезное Ванькино обещание про то, что он исправится, что будет хорошо учиться, и найдёт хорошее занятие по душе… и т.д. и т п.
А Лидия Николаевна постучала в кабинет директора, и, легонько подтолкнув его в спину, быстро удалилась.
Ванька нерешительно остановился у порога,зажмурившимь от яркого света.
Вениамин Семёнович был не один.
В кабинете находился молодой парень в лётной форме, на вид ему было лет двадцать – двадцать пять.
Пристально глянув на Ваню, он быстро встал и пошёл ему навстречу.
Душа у Ваньки улетела в пятки, дыхание перехватило, он зажмурился, потом, быстро открыв глаза, дёрнулся навстречу пареньку в красивой форме, ладно сидевшей на его широких плечах.
Мальчик видел эту встречу в своём ярком воображении, прокручивал не раз, пока засыпал в своей кровати. Столько лет!
Как замедленная съемка из старого, но так любимого им кинофильма, на который их водили воспитатели из детдома…
… За окном моросил дождь!
Надоедливый, осенний, предваряющий начало зимы, тут уж ничего не поделаешь!
Не во власти мальчишки, простому детдомовцу что либо изменить в природе. Жизненную ситуацию, может, и можно, но природу - нет...
-Грусти вместе с ней или займись чем-нибудь полезным,- сказал недавно директор детдома Вениамин Семёнович Ване.
Ванька был у него в кабинете несколько минут назад,
как всегда, после разборки. .
Наверное, был директор прав, хотя кто их поймёт, этих взрослых…
Ванька назвал бы этот разговор обыкновенным внушением, не более того, может монологом, если уж вспомнить литературу…
Кстати, о литературе, Ванятке повезло, он по сочинению получил пятёрку, учительница, Лидия Николаевна, ласково погладив его по плечу, похвалила за раскрытие темы – о том, как он провёл это лето…
Тема, конечно, интересная…
Тут уж были большие возможности для фантазии, особенно Ванькиной, если на то пошло, он лучше всех разбирался в особенностях рыбалки, на которую он летом попал, можно сказать не случайно!
Он задумался: рыбалка дело хорошее, там, на природе, и свобода чувствуется больше, когда, наблюдая за поплавком, размышляешь, как же жить дальше???
Который день Иван не мог выбраться из своего укрытия на втором этаже…
Укрытием он называл местечко, за шторой, в спальне мальчишек, здесь можно было спрятаться от шума и гама, которые наступали после короткого затишья во время учёбы в классной комнате…
Ванька смотрел, как по стеклу катятся длинные дождевые потоки и падают вниз, на козырёк входной двери, в детдом…
Почему-то он вспомнил тот вечер, когда за этой дверью скрылся невидимый, в темноте, человек, позже оказавшийся его братом!
Сейчас, на старом подоконнике, за окном, завис багрово-коричневый лист клёна. Откуда он взялся, Ваньке было не понятно…
Ведь рядом с детдомом рос старый, вышеупомянутый, яблоневый сад!
А вдоль знаменитого дощатого забора, кстати, летом, выкрашенного коричневой мутноватой краской, росли кусты акации и, кое-где, уже, облетевшие, чахлые кустики сирени…
Теперь прятаться за ними Ваньке не было уже никакого смысла…
Во-первых, было дождливо и холодно – на носу почти зима!
В-вторых, Ванятке не надо было больше ждать важных событий в его долгой и безрадостной детдомовской жизни – он нашёл любимого брата!
Любимого и долгожданного Лёшу, Лёху, как он окрестил брата…чуть позже.
Теперь, после той встречи, которая произошла месяц назад, он всё время мысленно возвращался к ней…
Вспоминал, как они встретились, как крепко обнял его старший брат, они сразу потянулись друг к другу, даже родной и тёплый запах брата ему казался до боли знакомым, хотя они так давно не виделись…
Вениамин Семёнович оставил их наедине, ведь им предстояло заново знакомиться друг с другом, понять, как и что произошло, и почему произошло так, а не иначе…
У Ваньки было столько вопросов, они вереницей проносились в его вихрастой голове, сталкивались там лбами и отскакивали, отражаясь в его задумчивых и серьезных, не по годам, глазах…
Потом, после сбивчивых Лешиных рассказов о его жизни у тётки Кати, о том, как он почти сбежал от её грозного и вечно пьяного мужа, они долго молчали…
Ваньке было непонятно, почему Леша не пришёл к нему тогда, несколько лет назад, когда уже оказался почти рядом с ним, ведь он сам говорил, что искал его, и даже у тетки Кати спрашивал детдомовский адрес маленького брата, но не получилось у Лёши…
Скорее всего, Лёшка был в то время незащищённым и слабым – неустроенным пареньком!
Ваньке не верилось, что он теперь не один, что рядом брат, его любимый Леха!
Он несколько раз поднимался с кресла, на котором сидел, и подходил к красивому и стройному, одетому в лётную форму, пареньку.
Теперь он знал, что Лёша учится в лётном училище, в далёком Ачинске…
Оказывается, у того была детская мечта – стать лётчиком!
Вот что значит, настоящая мечта, а не такая, как у Ваньки…
Ведь тот просто хотел, чтобы его забрали из детского дома, столько лет мечтал об этом, стоя у забора, и заглядывая в ту, волшебную, как ему казалось, недосягаемую, жизнь…
Потом Лёша уехал…
Правда, уехал не сразу, переночевал в кабинете у директора, Вениамин Семёнович милостиво разрешил.
Ванька ухаживал за братом, принёс бельё из кастелянской комнаты.
Сбегал за горячим, чаем на кухню, там ещё натирала полы повариха Серафима Ивановна.
Она была доброй, хоть и немного ворчливой… для порядка. Серафима даже нашла для Ваниного гостя несколько бутербродов, оставшихся с полдника.
Так они с братом и провели эту ночь, за разговорами, почти и не спали…
Утром, стоя на крыльце, Ванька крепко держал брата за руку. На душе у него кошки скребли…
Ведь он снова оставался один…
Лёша прижал его к себе, он уже несколько раз объяснял младшему брату, что будет приезжать к нему, как только выпадет свободное, от учёбы, время!
Правда, он не мог до конца осознать, как тяжело и больно Ванятке.
Давал знать о себе тот долгий промежуток времени, когда они не виделись.
Всё же Алексей принял это решение осознанно, ведь тогда ещё, в юности, он, оставляя с тёткой Катей, в детдоме, маленького Ваню, предполагал забрать его, как только будет первая возможность…
Но человек предполагает, а Бог располагает!
Он и сам был подростком, жизнь была несладкой, приходилось выкручиваться из разных недетских передряг, в которые они попали с маленьким братом, после маминой смерти…
Стукнула калитка: Лёша исчез из виду.
А Ванька, вздохнув и повернувшись, грузно, как маленький старичок, зашаркал по дорожке к детдому.
Из окна выглядывала ребятня, с любопытством, присущим, только детдомовцам, ловила каждое его движение.
Сплющив нос на стекле, гримасы корчил ему и приятель Крот!
Наверное, радовался, что Ваньку не забрали с собой.
Здесь ведь так, все ребята хотят, чтобы их поскорее забрали и увезли хоть куда-нибудь, хоть на край света, хоть на соседнюю улицу!
Только бы отсюда, в человеческие условия и налаженный быт, туда, где кто-то назовёт их ласковыми, не казёнными и показными, словами, не по фамилии, как принято здесь!
Ванька всё смотрел из своего окна на темнеющую улицу – потоки воды не уменьшились, они просто стали менее заметными, такими длинными и блестящими змейками они сбегали на кленовый лист, который держался на подоконнике с каким-то непонятным упрямством…
Даже ветер был ему нипочём!
Задержав взгляд на листочке, Ванька решил досчитать до десяти, если лист не улетит, значит, Лёша скоро приедет, ведь у того должны быть зимние каникулы, после сессии!
Что такое сессия, Ваня плохо представлял?! Ему казалось, что это какое-то необыкновенное приключение, связанное с путешествием…
Тут его окликнул Крот: он отыскал Ваньку в спальне. Подкрался незаметно и больно ущипнул за руку.
Ваня не досчитал до десяти, не успел…
Стало горько и обидно, на глаза навернулись слёзы, но он даже виду не показал приятелю. Знал, что Петька поднимет его на смех.
Сдерживать эмоции Ваньке стало уже невыносимо, он быстро и шумно задышал…
Сердце сжалось от тоски.
Надо было терпеть, ведь Лёша наказывал терпеть и ждать.
Ждать, не смотря ни на что…
Всё-таки время не стоит на месте…
Оглядываясь назад, Ванька это понял с каким-то умиротворением и облегчением, и даже скрытой иронией, присущей взрослеющим подросткам.
Всё-таки прошло немного немало: четыре не полных года после той памятной первой встречи с родным братом, любимым и долгожданным Лёшей.
Утекло много воды с тех пор, как говорится, много было всякого: и плохого, и хорошего!
Ванька мог, если бы очень захотел вести дневник своих переживаний и пожеланий.
Это ему советовала и учительница по русскому и литературе – Лидия Николаевна!
Она, как-то заметив его постоянно тоскливое выражение лица, и, расспросив на педсовете про все его житейские испытания, задалась целью помочь ему!
Хотя открыто показывать сочувствие не хотела по разным причинам.
Сразу же уличили бы в каком-то особенном отношении к Ваньке, ведь дети, они же тонко чувствующие личности…
Могли и приревновать или, что ещё хуже, изменили бы отношение к Ваньке…
Для самой Лидии Николаевны всё могло закончиться неприятным разговором в кабинете директоре, а на педсовете завуч всегда подчёркивала про ровное отношение ко всем детдомовцам, не выделяя никого из общей среды.
Это всё было и правильно, и понятно…
Только к Ване она почему-то относилась по-другому, с каким-то дружеским сочувствием.
Постоянно видя перед собой его задумчивые глаза, тихую улыбку, так редко появляющуюся на его бледном лице, она решила вникнуть в его проблему.
Однажды, когда приготовление уроков уже подходило к концу, она подошла к Ване, и попросила его немного задержаться в учебной комнате, якобы ещё раз проверить домашнее задание.
Ванька не сопротивлялся, ведь всё равно делать особо было нечего.
За дверью, небось, дожидался Крот, чтобы предложить очередную сходку в туалете или завести очередные разговорчики с подковырками о брате, который давненько не показывался в детдоме…
На эту тему Ваньке приходилось много разговаривать и с Кротом, да и с другими ребятами…
Они были не прочь выяснить кое-что о чудесном появлении брата в детдоме, о том, что ожидает теперь Ваню… и о его будущем.
А он, боясь этой щекотливой темы, изворачивался, многого не договаривал, короче, привирал для красного словца. А это он умел делать мастерски!
Ребята потихоньку ему завидовали! Ведь у него был брат, да ещё какой! Лётчик! Отважный покоритель неба…
Сам Ванька ещё толком не осознал, что у него есть брат и что его ждёт счастливый конец этой истории.
Ему всё казалось, что это приснилось ему, что это произошло не с ним!
Теперь, оставшись наедине с Лидией Николаевной, он терялся в догадках, что же ей понадобилось всё-таки.
Лидия Николаевна несмело предложила ему присесть на скрипучий стул возле её стола.
Сев на краешек стула, Ванька задумался…
С ним такое бывало. Тишина его всегда утихомиривала, умиротворяла…
Особенно, когда он оставался один и не думал о произведённом впечатлении на других.
Всё-таки он был особенным мальчишкой, не похожим на других.
Так думала о нём и Лидия Николаевна.
Зная о Ваниной нелёгкой судьбе, она радовалась тому, что у него, наконец, появился брат, пусть и далеко находящийся и с такой трудной профессией, как лётчик!
Она заговорила с Ванькой о его хороших сочинениях, о том, что он умеет найти правильные и точные характеристики литературных героев…
А его сочинения на свободную тему вообще выше всяческих похвал…
Ванька недоумевал, зачем это так распинается Лидия (так мысленно нарёк он учительницу)?
Лидия Николаевна вспомнила, что, будучи подростком, она вела особую тетрадь, куда заносила некоторые раздумья и мечты.
Ведь есть же мечты у Вани, - прямо спросила она!
Мечт у него было много, конечно! Хотелось многого и всего!
Например, пойти бы завтра на рыбалку, пусть и зимнюю, как когда-то они ходили с учителем труда Иваном Сергеевичем!
Повезло Ваньке одним летом, его взяли вместе со старшеклассниками порыбачить недалеко от детдома…
За дачным кооперативом протекала речушка, с заросшими бережками, извилистая, местами по колено, с шуршащими на ветру, камышами…
Им тогда повезло…
Столько наловили окуньков и плотицы!
Они с ребятами даже не успевали вытягивать их под вечер и бросать в прибрежную травку… только комары больно кусали Ваню, он это тоже хорошо запомнил…
И зачем это Ванька всё рассказал!?
Кто его пустит на рыбалку, зимой, в такие снега и морозы, которые держались уже несколько недель после нового года!?
Лидия Николаевна внимательно слушала его сбивчивый рассказ. Руки у Ваньки взмокли от такого внимания!
Но самая главная мечта, конечно, не была озвучена Ванькой!
Брат…, он хотел, чтобы брат поскорее приехал и забрал его отсюда…
Уже несколько месяцев тот не приезжал и не писал. Ваня не мог понять, что же случилось у того.
Да и ребята уже достали с расспросами. Подсмеиваются, что брат просто забыл его или уехал в неведомые края.
Крот, тот прямо в глаза дразнил его хвастуном и лгуном…
Ваньку душила такая несправедливость!
Лидия Николаевна заметила его внутреннюю борьбу рассказать всё начистоту, но подростку, каким был Ванька, не пристало плакаться, как девчонке…
Он засопел по старой привычке и отвернулся к окну!
Своим уже недетским чутьём он понял, что Лидия Николаевна хочет поддержать его, как-то пригреть, вот и с этим дневником тоже расстаралась, но зачем ему всё это…
Как же она не может понять, что пишут только девчонки, а он, уже самостоятельный, взрослый пацан, ему целых неполных пятнадцать…
Если, на то пошло, так он может и сам постоять за себя!
Скоро, очень скоро надо будет уже выбирать и профессию. Так в детдоме решалась судьба этих ребят и девчонок, они после школы выходили во взрослую жизнь, имея хоть какую-то профессию, чтобы можно было начинать самостоятельное плавание на неспокойных волнах житейского моря!
И так они сидели и молчали! Прошло полчаса!
В дверь уже скреблись любопытные мальчишки из его компании, заглядывала и уборщица тетя Дуся! Ей надо было убирать кабинет…
Лидия Николаевна вздохнула – разговора открытого не получалось! Может, и зря она с этим дневником придумала!
Добрыми намерениями, как говорится, вымощена дорожка в ад!
Резко встав, она пошла к окну, за которым уже буйствовала январская метель…
Снежинки прилипали к окну, ветер тряс раму, как сумасшедший…
Погода разбушевалась сегодня не на шутку, похоже решила поддержать их с Ванькой, настроение, меняющееся с каждой секундой.
Потом, когда Ваня шёл по коридору в свою комнату, он и предположить не мог, что скоро, очень скоро произойдет то, о чём он и мечтать не мог…
На столе у директора, Вениамина Семёновича, лежало письмо в голубом конверте.
Ещё не открытое, запорошенное снегом, оно приятно пахло свежестью и надеждой.
Что было, в письме, никто не знал…
Директора в кабине не было, он вышел в кабинет труда, к свому другу, Ивану Сергеевичу, поболтать о давнишнем, с ним, увлечении, – зимней рыбалке!
Итак, письмо лежало и ждало своей участи…
Ваня прошёл мимо кабинета директора, не почувствовав никакого беспокойства, даже не приостановился, наоборот ещё быстрее зашагал он в сторону туалетной комнаты.
Ведь приближался тот час, когда надо было, хочешь, не хочешь, а готовиться ко сну!
Старшеклассники о чём-то шушукались, когда он открыл дверь в умывальную и прошёл к раковине…
Они покурили без него, Крот прятал бычок за вентиляционную трубу, проходящую через окно. Никто ни о чём не спросил и не обмолвился словом, где это Ванька так долго задержался.
Все молча встали и стали расходиться по комнатам. Крот задержался.
Он хотел что-то спросить, что-то его беспокоило, он смотрел на Ванькину широкую спину и думал…
Сказать или не сказать о письме?
Случайно или не случайно, но именно он принёс это письмо в кабинет директора.
Крот был внизу, когда в вестибюль зашла женщина-почтальон, объяснив своё появление тем, что у неё заказное письмо для директора…
Крот сразу засуетился и стал предлагать отнести письмо на второй этаж.
Ничего, не усмотрев подозрительного в этом, почтальонша попросила его расписаться в журнальчике и наказала сразу же отнести письмо адресату.
Крот закивал головой и стал подниматься наверх. Женщина, посмотрев ему вслед, удалилась, громко хлопнув входной дверью.
Петька стал всматриваться в адреса, написанные на конверте. На тёмной лестнице прочесть ему не удалось, и он решил заглянуть в туалет, где уже собиралась ватага курильщиков.
Там они дружно прочли название городка, означавшего отправляемый адресат, – это был город Ачинск, город, в котором жил и учился старший брат Ваньки – Алексей!
Его почерка, они, правда, не знали…
Был ли он написан самим братом или другой рукой, для них оставалось загадкой!
Повертев письмо, Крот, не знал что делать, отдавать письмо директору или спрятать от глаз подальше…
За его действиями следили любопытные и нахальные глаза остальных сверстников.
Кто-то советовал порвать письмо, а кто-то вообще спустить в унитаз.
Крот раздумывал недолго. Всё-таки с Ванькой они считались приятелями, и, потом, он не был уверен в том, что кто-то не выдаст его.
Нет, есть свидетели, а сама почтальон?
Она же рассмотрела его там, внизу, он даже расписался, как взрослый в её журнальчике! Нет, так дело не пойдёт!
Придётся расстаться с письмом.
Крот выхватил письмо у пацана по кличке Шило, тот уже намеревался бросить его в унитаз!
Постучав в кабинет директора, Крот насупился, потом решительно приоткрыл тяжёлую дверь.
Он хотел показаться серьёзным и ответственным парнем, но в кабинете никого не было.
Петька уже жалел, что поступил честно, надо было выдумать какую-нибудь историю, потянуть с этим письмом.
Может, даже и не отдавать, ведь Ваньке и так слишком везёт в последнее время…
Тут брат объявился, приезжает часто, гостинцы всякие привозит, и гулять их отпускают в город, в кино, например, потом они долго сидят в классной комнате – беседуют!
По праздникам так вообще несколько раз Ваньке разрешали ночевать в городе, на какой-то съемной квартире, правда, только с братом, Алексеем! Не одного, конечно…
А какой взрослый и красивый у него брат: в голубой форме с погонами, на погонах есть звёздочка!
Петька заметил звёздочку в последний раз, когда тот приехал и стал снимать шинель внизу, прежде, чем подняться на второй этаж…
Это всё пролетело у Крота в голове, пока он размышлял с письмом у стола!
Он, наверно, так и ушёл бы, если бы в кабинет не зашёл Вениамин Семёнович!
Тот сразу заметил письмо в руке у Крота. Пришлось объясняться по поводу появления в кабинете, а заодно и про письмо всё рассказать.
Так закончилась эта эпопея с письмом.
Крот выдохнул и вышел из кабинета.
А теперь, стоя позади Ваньки, он решил ничего не говорить о письме.
Пусть сама судьба разрешится так, как должно, подумал он, но правильно ли это было, он не додумал до конца! Ему захотелось спать.
Наступала длинная ночь.
Вы, дорогие читатели, конечно, скажете, что так не бывает:
что не может всё время не везти одному и тому же человеку, хорошему парню, с серьёзным и ответственным характером…
Я, да и Вы, вероятно, это поняли, читая эту грустную историю…
Всё движется потихоньку и размеренно к положительной развязке. Да, да! Немного потерпите, ещё чуть-чуть осталось!
Я наслышана, что бывают удивительные события в нашей жизни, не сочетающиеся, порой, с обычными серыми буднями, они, как яркая радуга на небе в тёмный ноябрьский день…..
А бывает и такое.
Лично наблюдала такую картинку в прошлом году – поздней осенью, проезжая в полуденное время по одной холмистой и мрачноватой местности - время уже склонялось к ранним сумеркам…
Вдруг над рекой вспыхнул удивительный свет: среди туч, висящих низко над широкой рекой,- тучи были чёрные, с обрывистыми краями, какие-то безнадёжные, в своей угрюмости, возникло такое чудо: неожиданная радуга осенью!!! Подарок судьбы!!!
Такой красивой и яркой радуги я не наблюдала даже летом!
Настроение сразу же изменилось – мы все, сидящие в машине, дружно заулыбались!
Радуга ещё долго висела над рекой, потом и солнышко выглянуло – день, как будто, родился заново, провожая нас в далёкий путь.
Вот такие сюрпризы жизнь порой и нам устраивает - мало не покажется…
Итак, я продолжаю рассказ о Ване, который не знает, что ждёт его утром. Но скоро, скоро он всё узнает…
Ночь длилась долго…, но и она когда-нибудь заканчивается…
Ваняткина ночь длилась долго…
Утро наступало мглистое, с тающим снегом, с моросящим дождиком.
Глядя на окно, Ваня загляделся, уже в который раз, на эти струящиеся водные ручейки…
На этот раз потоки сбегали по стеклу легко и весело – ведь впереди Ваню ждали весна и дорога…
Ваня готовился к отъезду!
У него уже и чемодан был собран. Он стоял перед кроватью - коричневый,
с ободранными углами, но зато с надёжными замками…
Чемодан выделил Вениамин Семёнович!
Он сам его принёс и сказал, чтобы Ваня не заморачивался с вещами.
Их у него немного, а это и хорошо, руки не оттянут…
Пусть возьмёт только самые необходимые вещи, не забыл напомнить и про зубную щётку!
Вот такой у них директор оказывается - заботливый и внимательный!
Ванька даже не догадывался про такие качества характера Вениамина Семёновича, ведь он знал его все эти годы больше с назидательной стороны, а тут такая забота…
На душе было приятно: его как будто кто-то гладил мягкой и пушистой лапкой по спине – стало тепло и весело, что с ним так редко бывало...
Сейчас, утром, он должен был собраться не только с вещами, но и мыслями, внутренне.
Он покидал детдом. Навсегда.
Уезжал к брату, который ждал его в Ачинске.
То письмо, январское, снежное, с морозца, всё-таки дождалось его…
Никуда оно не исчезло со стола.
Пусть и с некоторыми приключениями, но легло в его дрожащие руки.
Ванька вспомнил то волнующее состояние, в котором он пребывал в тот день, накануне…
Вспоминал непонятное состояние душевной тревоги, когда проходил мимо кабинета директора, ребят, которые выскочили из туалета при виде его…
Он не задавал лишних вопросов и Петьке Кротову, хотя догадывался о его некоторой причастности к письму, ведь Петькино смутное беспокойство легко прочитывалась в его глазах в тот раз!
А Ваньке, с его тонкой душевной организацией, нетрудно было догадаться, что приятель что-то скрывает!
Утром, после завтрака, перед первым уроком, его вызвали в кабинет директора!
Ванька шёл на ватных ногах – его мучили смутные подозрения!
Казалось, что мир сейчас рухнет…
А за тёмными окнами розовел рассвет – морозный, предвещающий прекрасный зимний день.
Почему-то от сердца у Вани отлегло – рассвет привнёс какую-то надежду, стал предвестником будущих перемен! И не ошибся…
Ваня решил взять себя в руки, но как сдержаться пятнадцатилетнему подростку, который жил в вечном ожидании четыре длинных года…
Он помнил, как они сидели с Вениамином Семёновичем на диване…, как тот читал ему письмо, написанное товарищем Алексея, младшим лейтенантом Быстровым.
Брат, как оказалось, лежал в военном госпитале…
Писать сам пока не мог – руки были в гипсе после травм, полученных в авиакатастрофе.
Во время учебного полёта тому пришлось катапультироваться…
Он остался жив, приземлившись на высокую пушистую ель, она-то и смягчила ему удар…
По веткам он скатился вниз – на землю, в большой и рыхлый сугроб!
Товарищ брата всё подробно описал, ничего не приукрашивая, по-видимому, писал под диктовку Лёши!
Ванька слушал Вениамина Семёновича, а на глаза наворачивались слёзы, он беспомощно крутил в руках конверт. Если бы не директор, ему бы пришлось туго…
В конце письма, брат просил у Вани прощение за долгое молчание, честно признаваясь, что о возвращении в летную часть пока думать не приходится.
Лечение ещё предстоит долгое…
Алексей просил Ивана немного потерпеть!
Он так и написал, называя его не Ваняткой, как раньше, а Иваном, давая понять, что относится к нему, как к взрослому и мужественному, самому дорогому и близкому человеку, как своему родному брату!
И Ванька стерпел, в который раз…
А что ему оставалось делать?
Он смахнул горькую детскую слезу и крепко зажмурился.
Так Ванька делал всегда, когда предстояло принять какое-то решение. А он умел принимать твёрдые решения, нам ли этого не знать?!
Дни полетели быстро!
Переписывались они часто!
Иван писал брату почти каждый день, зачастую по нескольку писем, сразу!
В ответ приходили скупые ответы, написанные рукой товарища.
Лечение продолжалось…
И, вот, в конце февраля, наконец-то, пришло письмо, написанное самим Алексеем!
Гипс сняли – одна рука, правая, уже почти здорова.
Левую руку предстояло ещё разработать, а там, глядишь и в строй!
Лёша приглашал Ваню встретиться, а там, может всё и сладится, и Ваня останется у него, и заживут они вместе!
У Алексея, как оказалось, была отдельная комната в общежитии.
Отдельная, но одна!
В этом и была закавыка, так объяснял и директор…
Могут не разрешить жить им вместе, хоть и родные братья. Квадратные метры не позволяют какие-то…
Но надежда умирает последней…, особенно у такого сильного пацана, каким был Ванька!
И он засобирался в дорогу – в мае ему исполнялось шестнадцать – совсем взрослый парень!
Да к тому уже почти с профессией, несколько экзаменов сдаст и потом, так он договорился с преподавателями!
Все шли ему навстречу!
В первый раз ему везло!
Каждый день Ваня летал, как на крыльях!
Брат летал на железных крыльях, а он на особенных – на крыльях счастья!
Вот такие складывались дела перед отъездом в детдоме.
Кто-то прибегал с советами, как например, Лидия Николаевна, его наперсница, так в шутку она себя называла…
Она постоянно советовала ему то одно, то другое: положила в карман старой куртки записочку со своим домашним адресом, на всякий случай… спрашивала, как маленького, о правилах поведения в поезде, учила не выходить на чужих станциях… и так много раз в течение нескольких дней!
Тетка Дуся, уборщица, та вообще целыми днями сморкалась в свой огромный платок, вздыхая и глядя его по плечу, как маленького…
Больше всех переживали, конечно, его приятели, Петька Кротов, Шило и маленький, недавно подселившийся в детдом, Павлик Пичугин…
У семилетнего малыша и кличка сразу появилась – Пичуга!
Втроём они долго вели доверительные беседы.
Петька уже свыкся с мыслью, что Ванька уезжает! Он простил подростковую измену, ушла куда-то его раздражительность и ревность, даже взгляд, и тот смягчился в последнее время.
Они подолгу разговаривали, прежде чем уснуть в своих кроватях.
Петька принял Ванькино состояние, даже чувство тревоги он стал испытывать, как будто и он нашел в лице Ваняткиного брата близкого и родного человека. Подросток словно возмужал за эти последние месяцы. Многое пережил, многое понял. А за свой поступок с письмом ему было очень стыдно.
Он тоже стал чего-то ожидать, надеясь на одну единственную в жизни встречу. Ведь и его кто-то ищет,и кто-то ждет.
А наш Иван,буквально повзрослевший на глазах, сядет в скорый поезд и через несколько часов обнимет родного брата... . Чудо произошло!