~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
огромная благодарность Эдди Реверс за чудесное соавторство
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Глава 7
POV Вэл
С тёмного неба сыпались маленькие снежинки и отливали серебром в свете фонарей. Земля была словно выбелена, и мир казался чистым и праздничным. Шагалось по этой чистоте легко, я почти бежал, хотя время было довольно раннее, торопиться было некуда. Но внутри словно бил родник энергии - я был счастлив. Никогда раньше не испытывал этого чувства настолько однозначно. А секрет прост - вчера Фимка, мой Фимка сказал, что любит, и я ему нужен. Даже не так, не сказал, а рассказывал - пока я не уснул незаметно для себя. Быть влюблённым - волшебно. Но чувствовать себя нужным любимому - просто потрясающе! Хотелось завоевать весь мир и кинуть к его ногам, хотелось летать - настолько, что несколько раз я без особой нужды перепрыгивал через невысокие ограждения, просто чтобы не взорваться от этой переполняющей энергии.
Когда я ускользнул из дома, Фимуся ещё уютно сопел в подушку, и я оставил ему несколько записочек-стикеров, чтобы он не потерял меня, когда проснётся. Один в ванной на зеркале, один на холодильнике, и ещё один на циферблате часов в нашей спальне. Никогда не думал, что буду рисовать сердечки, но с Фимкой это было так естественно и правильно, что у меня и мысли не возникло, что я делаю что-то сентиментально-нелепое. Для него ничего не было бы слишком нежным: те чувства, что он во мне вызывал, временами изумляли меня самого - не думал, что я на такое способен.
До нужного дома я долетел пешком - и, кажется, получилось даже быстрее, чем если бы я ехал. Потоптавшись по пушистому снежку несколько минут и подышав свежестью начинающейся зимы, я позвонил в домофон.
- Доброе утро, это по поводу щенков. Я не слишком рано?
Через пятнадцать минут молодая женщина в цветастом халате, которую я явно разбудил, провела меня в комнату и указала на подстилку в углу, на которой брёвнышком с умными глазами лежала такса, а под её голым животом с набухшими сосками возилась лопоухая малышня и попискивала, пытаясь гавкать. Мама-такса шевелила бровями и косилась на меня, женщина присела около и погладила её по голове между ушей, собачка в ответ облизала ей руку. Один из шоколадных толстолапиков с чмоком оторвался от мамки и бодрой, но ещё неуверенно-смешной походкой направился в мою сторону. Сунулся мне в раскрытые ладони и тут же начал играться, хватая пальцы едва прорезавшимися зубками.
- Это мальчик?
- Да тут все мальчики остались. Берите - сам к вам пошёл.
Я ещё некоторое время повозился с трогательно-воинственным кутёнком и решил окончательно:
- Да, пусть будет этот. С родословной?
- Конечно! Подрастёт - в клубе для вязки с руками оторвут! Оба родителя - медалисты.
Я не стал объяснять, что не собираюсь заниматься благородным делом разведения миниатюрных гладкошерстных такс, а родословная нужна исключительно для того, чтобы произвести впечатление на одного аристократичного парня, у которого самого родословная дай Боже.
Дело было в том, что у Фимушки приближался юбилей - тридцатник. Я долго ломал голову, что бы ему подарить на такую знаменательную дату, и в конце концов решил исполнить его давнюю мечту: как-то Фимуся мне проговорился, что в детстве очень хотел, чтобы ему купили собаку.
В обратный путь я отправился с тёплым комочком за пазухой. Беспокойный щенок вертелся, пока не высунул свою мордочку из моей куртки наружу. Я боялся, что он замёрзнет, и пытался спрятать его обратно, но настырный кутёнок выбирался вновь и вновь, чтобы занять позицию впередсмотрящего. Меня он явно считал нужным контролировать. В конце концов, я сдался и сказал ему:
- Ну и ладно, морозь свой нос! Потом не жалуйся!
Собакен посмотрел на меня и неожиданно облизал мне подбородок. Против такого довода устоять было невозможно, и я отправился домой, смирившись с желанием пёсика любоваться этим миром.
Открыв дверь, я прислушался - судя по тишине, Фимка всё ещё нежился в постели. Стащив по-быстрому кроссовки пяткой об носок, я прямо в куртке направился в спальню. Фимка действительно лежал на постели, но уже одетым, и обиженно надул губы мне навстречу, дурачась:
- И что за дела оказались важнее меня?
Я молча улыбнулся, подошёл к постели и выпустил юлу из-под своей куртки своему любимому на колени. Он замер и, кажется, перестал дышать, а когда таксик призывно пискнул, Фима поднял одну руку, вытянул указательный палец и как боженька с неба на землю показал на щенка.
- Воов, - прошептал он, - это что?
Его улыбка излучала смесь удивления, нежности и недоверия. Он не смел пошевелиться под этим маленьким комочком, видимо боясь скинуть того с коленей на постель, поэтому у Фимки шевелились только пальцы босых ног и тот самый палец правой руки, которым он продолжал показывать сверху вниз на щенка.
- Это твой подарок на день рождения! - сообщил я, довольный такой его реакцией донельзя. - Ты ведь хотел собаку? Помнишь, ты мне тогда на озере рассказывал, что у тебя была мечта в детстве, - я присел на край кровати и погладил кутёнка по мягкой шерстке. - Это маленький таксик, с замечательной родословной, я тебе её потом покажу. Клички у него ещё нет, так что давай, придумывай имя! Только учти, что начинаться оно должно на букву Д. Я имею в виду официальное имя, которое будет вписано в родословную.
- Вовка! - взвизгнул Фима и несколько секунд метался, выбирая между щеночком и мной, явно не понимая кого первым тиснуть от радости. - Ну ты… Ну вы…
Он сначала четырьмя пальцами - указательным и большим обеих рук, потискал аккуратно за бока таксика, а потом этими же пальцами потрепал меня за щёки и подбородок. Сложив губы дудочкой, он сказал мне что-то из разряда «Ути-пути» и тут же всецело отдался своему подарку.
- Ты моя прелесть, ты моя радость, - сюсюкал Фимка, - какой же ты пухлик, какой лапик, - он поднял щеночка на руки и, подставив ему ладошку под задние лапки, прижал к груди. - Какие там буковки, к чёртовой бабушке, ты у меня будешь Шоколадка, - Фима прижимал коричневого таксика к щеке и блаженно морщил нос. - Сладенький ты мой!
Я хохотал, глядя на этот щенячий восторг, и умилялся, но по поводу буковок счёл всё же нужным заметить:
- Фимуся, не лишай этого наследного собачьего принца родового имени, оно дорого стоит в прямом и переносном смысле. А дома зови, как хочешь, пусть будет Шоколадкой.
Чертырёхлапая Шоколадка носилась по всей нашей кровати и попискивала, воображая, что тявкает. Хвост вертелся как пропеллер. Пёс явно разделял нашу радость, но детская психика не выдержала такого обвала эмоций - внезапно рыжик растопырился и замер посреди очередного марш-броска от Фимки до спинки кровати.
- Смотри, смотри, он писает! - восхитился Фимка и вскочил на колени, став, как щенок. - Какая прелесть, он пометил твою половину, Вов. Так что спать сегодня будешь на коврике, а Шоколадка будет спать со мной, - Фимка прогнулся, опустившись на локти, и стал подзывать щенка: - Иди ко мне, мой сладенький. Вот как такое очарование можно называть на букву «д»? Ну не можешь же ты быть Дормидонтом? Правда?
Со стороны складывалось впечатление, что это два брата-щенка, потому что они явно говорили на одном языке: Фимка спрашивал, а таксик тявкал в ответ, они перемигивались, вертели кто хвостом, а кто просто попой, и когда Фимка сказал свое любимое «чоко-поко», как он называл все виды шоколада, то щенок звонко тявкнул, да так, что мы оба переглянулись.
- Вовка, ты слышал? Он Чоко! Он сам выбрал имя! - Фимка ликовал, а новоиспечённый Чоко начал снова нарезать круги по кровати.
- Вот ведь, стоило принести тебе щенка - и меня выгоняют на коврик! - я наклонился и куснул своего парня за очень заманчиво выставленный тыл так, что Фимка взвизгнул от неожиданности, а Чоко залился весёлым и звонким тявканьем, прыгая вокруг нас и припадая на передние лапки. Кличка "Чоко" ему действительно очень шла, но и просвистеть родовое собачье имя было бы вроде как жаль. Я сел и наморщил лоб, соображая: - Фимусь, а если дать ему двойное имя? Например, Дориан - Честер, а коротко - Чоко?
- Какой же ты у меня мудрый, - он взял меня ладонями за лицо и притянул для поцелуя, но я почувствовал лишь Фимкины губы на носу.
- Это всё? - попытался я стребовать своё.
- Ну, не при ребёнке же! - наиграно возмутился Фимуся и, увидев мои ползущие кверху брови, тут же залился смехом. - Иди ко мне, горюшко моё, поцелую тебя!
Ждать приглашения я не стал и сам полез с поцелуями, отчего Фимка повалился на бок, а потом и на спину. Мы сквозь хохот всё же стали целоваться, но когда меня бережно отстранили ладонями, упершимися в грудь, я увидел довольную мордаху Чоко, который терся возле Фимкиной головы, и счастливое лицо моего любимого мужчины, который, облизав губы и улыбнувшись, прошептал «Спасибо, любовь моя». Как подтверждение, что подарок и правда получился стоящим, шоколадный Чоко выложил свои передние лапки Фимке на голову, отчего тот снова радостно засмеялся.
Я полюбовался ещё на довольного Фимку и не менее довольного Чоко и согнал их на пол, чтобы ликвидировать последствия маленькой аварии - потому как на коврике спать всё-таки не хотелось, да и на "меченом" тоже. По ходу меня осенило, почему щенки обладают бездной обаяния: будь его поменьше - переносить все их безобразия было бы гораздо труднее. А так - ну, написал пёсик, всякое бывает. Хорошо - не накакал. Чистоплотный до брезгливости Фимка вообще забыл о "происшествии" через минуту, настолько его захватило общение с Шоколадкой. Они на пару носились по квартире, перерыли холодильник в поисках подходящей для щенка еды, обошли все углы и залезли на подоконник, гавкать на снежинки и ворон.
- Фимусь, ты его с собой на работу прихватишь или возьмешь декретный отпуск на день в связи с прибавлением в нашем семействе? - поддел я, глядя на эту кутерьму.
- Нужно будет - возьмем, правда, малыш? - посоветовался со щенком Фима и положил подбородок на подоконник, чтобы Чоко мог потереться о его густые волосы. - Пока мы тут не обоснуемся, пока не привыкнем к большому домику, нас нельзя оставлять. Да, лапусик? - Фимка продолжал разговаривать с таксиком, и мне приходилось очень стараться, чтобы он всё же повернул голову в мою сторону. - И ещё, нам нужно будет сходить в зоомагазин, и прикупить всё необходимое! Кстати, Вов, если тебе чего-то нужно, то можем и тебе купить! - Фимуся подошел ко мне с щенком на руках и очень серьёзно кивнул головой. Я чуть не засмеялся, потому что вспомнил «Даму с собачкой», но сдержался и просто поцеловал Фимку и потрепал за ушком малыша Чоко.
- Купите мне намордник и поводок! Чтобы я хоть какую-то конкуренцию мог составить этому оккупанту маленькому. И вообще, я на сегодня тоже отгул взял, так что в магазин пойдём вместе. Возьмете меня? - я сложил руки как Чоко свои лапки и сделал брови домиком, даже язык высунул и подышал по-собачьи. Чоко воззрился на меня с недоумением и тявкнул.
- Вовчик, ну чего ты, - Фима обнял меня одной рукой и притянул к себе, - ты тоже мой любимый мальчик, просто теперь я вас двоих люблю, - он потянулся губами и чмокнул меня в уголок рта, но тут же пискнул Чоко, которого мы зажали между собой в Фимкиных руках.
- Значит, тоже? - с ухмылкой переспросил я.
- Вот ты вредина, - хохотнул Фимка и подарил кусачий, но очень сладкий поцелуй. Через полминуты он меня всё же выпустил, но добавил: - Ты мой любимый мужчина, но ещё и один из любимых мальчиков. Правда, Чоко? - он снова начал сюсюкать с таксиком, но второй рукой всё же продолжал обнимать меня за поясницу. Я балдел от новых ощущений и размышлял, а много ли щенки спят и как часто их можно оставлять наедине с самими собой, как вдруг получил шлепок по заднице и команду от Фимы:
- Не спать! Замёрзнешь! А ну быстро, собираться и на шопинг! - потом он притормозил и добавил интимно: - Но я бы посмотрел на тебя в наморднике и с поводком…
- Замёрзну только если меня спать на коврик выгонят, - возразил я и подмигнул, сделав загадочную физиономию. - А насчёт "посмотрел бы" - так всё в твоих руках, сокровище моё! Кстати, я-то уже одет, это ты в домашнем разгуливаешь! Давай мне Чоко, мы тебя подождём! Если хочешь - можем поприсутствовать. Надо тебе научиться спускать его с рук, а то придётся уволиться с работы. А вообще, Фимка, он не гламурная болонка или сумочное недоразумение с врождённым тремором всего организма, он - охотничий пёс! Хоть и безумно милый.
- Ладно, мои охотники, - благосклонно согласился Фима и передал мне в ладони Чоко, - я вам доверяю, но оставляю сторожить меня тут! Иначе можем никуда не пойти, - снова интимно добавил он и подмигнул, одновременно поигрывая кончиком языка со своей верхней губой.
Я лишь шумно вздохнул и проводил Фимку взглядом, потом опустил голову к таксику и кивнул головой, мол - вот так-то, брат. Но не успел мне Чоко что-то ответить, как из спальни снова высунулся Фимка и добавил: «Я запомню твоё «ага», так что не удивляйся, если когда-то увидишь поводок у меня на прикроватной тумбочке!» и тут же смылся в комнату, оставив меня с озадаченно-мечтательной улыбкой на лице.
Через пять минут Фимка снова выскочил из комнаты, так как в кухне на барной стойке заиграл его мобильный. Он пронёсся мимо, пробормотав что-то из разряда «сейчас-сейчас», в трусах, одной надетой штанине и свитере на шее, но не одетом в рукава. Схватив трубку, он тут же побежал назад, снова пробормотал «пять секунд» и, прежде чем скрыться в спальне, прокричал в трубку: «Тётя Фрума! Шалом! Какими судьбами?», после чего мы поняли, что это надолго. Пришлось опуститься на корточки и пояснить щенку, что его хозяин никогда не выходит из дому абы в чём. А уж если позвонил кто-то из родственников, то сборы могут затянуться на неопределённый период.
В ожидании Фимки мы с Чоко гуляли по барной стойке, в смысле - он по стойке, а я рядом, подстраховывая, чтобы он не свалился, и вели светские беседы. Ну, то есть я выдавал информацию, а Чоко вежливо погавкивал в ответ и крутил своим хвостиком как сабелькой.
- Такие дела, брат. Фимуся мировой парень. Так что тебе повезло. Только учти, что я его тоже люблю, и он меня тоже, - я строго глянул на Чоко. Пёсик плюхнулся на свою щенячью попку и устало зевнул во всю пасть, продемонстрировав мне чёрное нёбо, ребристое как песок у кромки прибоя, рисинки проклюнувшихся зубок и ярко-розовый язычок. Я умилился, но тут же взял себя в руки и припечатал: - Спать с ним буду я! Зато у тебя будет своё место с мягким, уютным матрасиком. И никакого риска свалиться с высоченной кровати или получить нехилый пинок от кого-нибудь из нас во сне. Фимуся хорошо зарядить может, уж поверь моему опыту! Мышцы натанцевал себе... - я вспомнил упругую крепость фимусиного тела и невольно сглотнул и облизнулся.
- Сушите вёсла, господа заседатели, к нам едут мои родственники! - Фимка вышел из спальни в таком же разобранном виде, с трусами наружу и со свитером на шее.
Он как-то однобоко улыбался и, пройдя через кухню, уселся на вертящийся табурет. Чоко тут же потопал в сторону хозяина по столешнице, падая на живот оттого, что лапы разъезжались на гладкой поверхности стойки. Фимка подпер рукой подбородок, а второй погладил малыша.
- Они решили лично пригласить меня с моей пассией на свадьбу в Израиль и заодно поздравить с завтрашним юбилеем. Так что - тушите свечи, мальчики, - он улыбнулся мне и пожал плечами.
- У тебя есть пассия? - непонимающе нахмурился я. - В смысле ты сказал им, что у тебя есть? Хотя конечно... - я окончательно запутался в своих противоречивых эмоциях и замолчал, глядя на разобранного во всех смыслах Фимку. Мда, родня - это страшно. Надо как-то поддержать. Я открыл рот и бодро начал: - Ну, ужас! Но не "ужас-ужас-ужас!!!". Или...? - неожиданно робко вырвалось у меня в конце ободряющей речи, сведя её эффект к полному нулю.
- Так, отставить панику! - мой любимый резко воспрянул духом и начал натягивать штаны на свой оголённый зад. - Никакого ужаса не будет! Я всё уже решил, - пока он скакал на одной ножке и застёгивал джинсы, мы с Чоко следили за ним, а когда Фимка натянул на себя свитер, и глянул на наши удивленные морды, то он продолжил: - Да, не нужно на меня так смотреть! Я сейчас всё и придумал! Чем я не адмирал? Моментально могу принимать решения.
Протопав в прихожую, он наклонился за ботинками и начал обуваться. Натягивая куртку и хватая ключи от машины, он скомандовал, чтобы я взял Чоко за пазуху, не забыл деньги, выключил свет и вышел из квартиры. Закрывая входную дверь и спускаясь по лестнице, он доводил до нашего со щенком ведома план действий.
- Значит так: приедет коллектив в составе человек семи, будут и мэ и жо, и дети, и взрослые, так что коллектив разношёрстный. Селить будем у меня. Так и им просторнее и нам спокойнее. Праздновать будем тоже, скорее всего, у меня, чтобы не ввергать в шоковое состояние сынов Израилевых. Не думаю, что нужно всех подряд посвящать в нашу личную жизнь, - остановившись у машины и повернув ко мне голову, Фима улыбнулся. - Вовчик, я имею ввиду - не с порога и не всех сразу. А пассия у меня одна - это ты. И поедем мы только вдвоем, - в этот момент тявкнул из-за пазухи Чоко и Фимка тут же добавил: - Да-да! Ты тоже моя пассия!
- Мой Адмирал Нельсон, - хохотнул я и спохватился: - Погоди, куда мы поедем только вдвоём? В Израиль?! И на ЧЬЮ свадьбу, надеюсь - не на твою??? - я прижал к себе Чоко, и мы взирали - две пассии - на своего адмирала. Мне страшно нравилось, когда Фимка переходил в режим повелителя всея и всех, это было сладко и волнительно. Впрочем, он в любом режиме вызывал во мне фонтанирующий восторг.
- Вовик, вот смотрю я на тебя и удивляюсь, вроде мудрый и рассудительный, порою я слушаю тебя с откровенно раскрытым ртом, но бывает, как ляпнешь что-то - то хоть стой, хоть спать ложись.
Фима усадил меня с Чоко на переднее сидение, натянул ремень безопасности и застегнул его, поправил мне куртку, погладил по замшевому носику таксика и захлопнул двери. Обойдя машину, он уселся на водительское сидение и развернулся ко мне.
- Едем - в Тель-Авив. Свадьба - в январе. Невеста - Дора. Жених - хрен его знает. Мой спутник - ты! Есть вопросы?
- С ума бы не сойти! – я хотел сдержать расползающиеся в довольной улыбке губы, но не преуспел. Когда Фимка ухаживал за мной - это было... так трогательно! И грело, словно весеннее солнышко. И это "мой спутник - ты", сказанное столь решительно. Да ради этой фразы я готов в гадюкино болото залезть в змеиный праздник, а не то, что отправиться в землю обетованную с кучей фимушкиных родственников!
- Иииизраэээээль, Ииииизраэээээль! - пропел я воодушевлённо. - Круто, никогда не был в Израиле! Чоко повезём с собой? Мы теперь собачники, и это звучит гордо! - я и правда задрал нос, но, разумеется, причина была не в Чоко. Всё происходило как-то разом, стремительно - мы обретали официальный статус как пара. И Фимка был не против. Вот ты какой, страшный зверь каминг-аут... довольно симпатишный, как выяснилось. Похожий на любого другого зверя, кусает только тех, кто пугается, то есть признаёт себя добычей, жертвой. А для тех, кто решает, что он - дрессировщик, такие фокусы, в конце концов, показывает...
- Шабака, а ты поедешь с нами? - Фимка наклонился и практически улегся на мои колени, отчего стало ещё теплее и уютнее. - Хочешь в лето?
Чоко наивно полагал, что ему дают просто полизать нос хозяина, что он с охотой и сделал. Вряд ли малыш понимал, что кроме квартиры с его мамой-таксой и теперешнего жилья с Фимкой и мной, может быть ещё мир.
- Думаешь, нам нужно будет его везти? Он же маленький, - я одной рукой продолжал поддерживать щенка, а второй провел по Фимкиным волосам, погладив его и пощекотав за ушком, отчего он захихикал и сам потерся головой о мою ладонь.
- Ну, можем тут оставить, хотя я буду скучать, - Фимка потерся носом о мокрый нос щенка и потом потянулся ко мне, чтобы ткнуться в мой подбородок. - А можем ведь твоей мамочке оставить! Как думаешь, она согласится?
- Это мысль! Ты, Фимка, голова! - с энтузиазмом откликнулся я. - Хотя я тоже буду по нему скучать... Но мы ведь ненадолго? Сегодня же переговорю с мамочкой! - я воспользовался возможностью поцеловать Фимку в губы. - Кстати, когда нагрянут твои родственники?
- Как когда? Завтра! Им лететь-то всего пять часов! Так что радость встречи не заставит себя долго ждать, - Фима повернул ключ в замке зажигания, и машина тихонько ожила. - У нас с тобой есть ещё… день, вечер, ночь и утро! - игриво подмигнув мне, что явно дарило большие и сладкие надежды, Фима газанул и мы выехали со двора, но, не успев проехать и ста метров, он снова затормозил. - Стоп! Какой вечер? А именины? Мы же не сможем на завтра друзей пригласить, придется с родственниками праздновать! Так что - звони Аллусе и Евгеше, да и всем кому считаешь нужным. Пусть приезжают вечером к нам, заодно и ребятёнка покажем, - Фима снова потрепал Чоко, наклонился и поцеловал меня, а потом опять тронулся с места.
- Мать моя женщина... как, однако, близко Тель-Авив! - бормотнул я, доставая сотовый. Пока мы ехали, я успел позвонить Жеке и сообщить, что праздновать рождение Фимушки Либенфельда будем сегодня вечером, так что пусть они с Алусей отменяют все свои менее значительные планы: - У нас ещё и прибавление в семействе, так что продинамить нас вы просто не имеете никакого морального права. Аморального тоже не имеете. Нет, мы не почковались. Женька, обижусь сейчас! Что за язык у тебя?! Хуже чем у Сальм... - тут я сам прикусил свой язык чуть не до крови, понадеявшись, что Фимка не расслышал. И чего этот паршивец Сальма мне на язык прыгнул?! Наверно от того, что подсознательно я всё же пытался понять, чего он от меня хочет. Ну не дурак же он - надеяться восстановить отношения. Неужели реально на Женьку глаз положил? - Словом, приходите - сами всё увидите! Нет, это не страшно! Страшно будет, если не придёте!
Вызов я сбросил уже на парковке, получив, в конце концов, заверения, что наши друзья таки явятся, не смотря на то, что мы своим переносом заставим Алусю сегодня уйти с работы на полдня раньше ради приведения себя в "блистающий вид", а Жеку - срочно решать что-то с подарком.
По супермаркету мы ходили весело: то Фиме срочно нужно потянуться к верхней полке за какой-то определённой банкой соуса, то Чоко начинал ёрзаться и скулить у меня под курткой, то я не мог определиться с сортами мяса для ужина, и Фимка нырял в витрину-холодильник, чтобы поднести щенку под нос запаянную упаковку, чтобы тот каким-то образом помог выбрать. В колбасном отделе Фимуся выбрал брауншвейгскую и попросил нарезать на тонкие слайсы. Я даже остановить не успел, ведь пока бы я рассказывал, что её не каждый человек может кушать, а уж беззубый щенок и подавно - он бы скупил пол отдела.
- Странно, почему-то он не хочет, - удивился Фимушка, тыча тонюсенький овальчик колбасы щенку под нос. Пожав плечами, он приподнял руку и спросил у меня: - Хочешь?
- Неа, - хохотнул я и тут же сжал губы, чтобы он не надумал всунуть мне кусок.
- Ладно, тогда идем всё что нужно для банкета покупать, а потом в зоомагазин, чтобы для Чоко подарочков купить, - Фимушка подмигнул мне и тихонько щипнул меня за ляжку. - Двух тележек хватит?
- Надеюсь! - хохотнул я, - ох, Фимка, ты просто мечта торговцев всего мира...
В общем-то, всё кончилось хорошо, двух тележек действительно хватило, и в магазине товары даже ещё остались. Выгрузив покупки в багажник Матиза (когда в него поместилось всё это кулинарное разнообразие, я почувствовал к машинке реальное уважение), мы отправились покупать приданное для Чоко. Разумеется, история повторилась. Были опробованы все матрасики на мягкость, все мисочки на удобство и эстетическую совместимость с нашим собачьим принцем, все корма перенюханы, причём не только Дориан-Честером, но и Ефимом Львовичем, и Владимиром Константиновичем. Были поиграны все мячики, перебраны все косточки для режущихся зубок, и как венец - выбран замечательный ошейник и поводок-рулетка из всего предложенного нам многообразия данных собачьих девайсов. Чоко так утомился от обилия свалившихся на него впечатлений, что, в конце концов, уснул у меня за пазухой и лишь подёргивался временами да потявкивал со сне.