Мои первые рыбалки. Детство

Владимир Островитянин
               

   Первый раз в своей жизни я взял в руки удочку, когда мне было всего около пяти лет. В 1953 году моего отца  по «Сталинскому набору» отправили руководить отстающим колхозом.  Он был  подходящей для этого кандидатурой – офицер, фронтовик, коммунист.  И мама моя вместе с ним стала там  заведовать сельским фельдшерским пунктом.

    Жили мы в одной половине казенного дома, а во второй  был тот самый медицинский пункт. Хотя это и далекое детство, но я хорошо помню – в селе Болотниково в то время не было  электричества, корова наша обитала в сарае (нас с младшим братом надо было обеспечивать молоком). Сарай покрыт соломой, а стены сделаны из плетня. Кстати, моя мама – москвичка доить корову совершенно не умела и ей помогала местная жительница, санитарочка и акушерка при мед. пункте.
    Так вот, село Болотниково в 25 километрах от Саранска, а за шоссейкой в низине  пруд. В самом селе воды  открытой никакой не было и ребятишки деревенские летом там на пруду гуртовались постоянно.  Конечно, и нас мама водила  туда.
    Местная ребятня примитивными удочками ловила там огольцов и пескарей. Наверное, и я проявил к этому интерес, а потому мама сделала мне простейшую удочку. Ивовый прут. Леска из нитки, поплавок из палочки и крючок из тетрадочной скрепки. Червяк насаживался поперек и на ЭТО (!) еще что-то ловилось! А потом у старьевщика, что ездил на телеге по деревне, мама выменяла настоящие крючки. Вот тогда и начался отсчет моей рыболовной практики.

              Через несколько лет мы вернулись в город и стали жить в маленькой квартирке при детской станции юных техников на улице Саранской, где мой отец был директором.
 
   В летнее время в нашей мальчишеской компании рыбалка занимала  огромное место. Пескарей на Инсаре я в том далеком детстве половил от души! Бывало, приносил домой увесистый кукан этих брусковатых рыбок.  Мама их непременно жарила и до самой своей кончины вспоминала - какие они были сладкие.
 
    Потом стали забираться компанией и подальше. За военную базу и за кирпичный завод. Это, в общем-то, были приличные расстояния. За военную базу любили ходить и по другой причине. Там было стрельбище Саранского гарнизона и если на нем не было охраны, то можно было покопаться в бруствере у мишеней и наковырять в земле несколько пулек. Если очень повезет, то попадались и разрывные с  красной головкой. Они в мягком грунте не срабатывали. А мы потом дома находили в укромном месте каменную стену и сильно бросали в нее те пульки. Если она попадала головкой в кирпич, то происходил оглушительный резкий хлопок.

   А еще на обратном пути с речки мы шли мимо городской базы кинопроката на Республиканской и обязательно пробирались во двор к контейнеру с обрывками кинопленок. Тогда они изготавливались из горючего материала и были они у нас  очень востребованы. Мы делали из них зажигательные гранаты, дымовушки и ракетные двигатели.
 
    Ну, а по мере взросления наши занятия и игры в свободное время становились все более активными. Где-то в 12 лет я впервые пошел на зимнюю рыбалку.  Конечно, вся информация была из книг-пособий по рыбной ловле. На той же детской технической станции раздобыл подходящий ящик. Сделал пару простейших удочек по книжным рисункам. В незамерзающем теплом  ручье, что тек из бани в Саранку на Красноармейской улице, добыл несколько бледных червяков. Одел старое отцовское зимнее пальто, и теплые варежки.  Вот только пешни не было.  Взял обычный лом по полному незнанию этого дела.  Понесли его мне два соседских пацана - оруженосца.
 
    Вышли на Инсар повыше спасательной станции на повороте, где речка ближе всего подходила к железнодорожной линии.  И тут же увидели на льду рыбака. Подошли. Там сидел дед, а перед ним  ведро на ножках и с дырочками, где тлели угли для обогрева рук. Вокруг лунки множество  ершей. Встретил дед нас юных рыбаков очень благожелательно. Показал, рассказал, дал свою пешню лунку пробить, руки над углями погреть. И вот я уже вытащил своего первого зимнего ерша, а потом еще и еще!

   А совсем рядом с нами за высоким забором был городской хлебозавод  №2 перестроенный из старой Предтеченской церкви. До 1962 года в скверике перед главным корпусом на высоком постаменте стояла полноростовая статуя Сталина. А после развенчания культа личности вождя ее скинули с пьедестала. Рабочие разбивали кувалдами бетонную статую  и сбрасывали осколки в глубокую яму, что вырыли рядом.

   И запомнилось, как летними вечерами по полной темноте мы перебирались через забор хлебозавода и тырили горячие батоны, что пекари клали остужать на подоконники открытых окон. Какая это была вкуснота!
   А еще на нашей Саранской улице (бывшей Предтеченской) мы иногда наблюдали похороны бывших фронтовиков. Когда торжественно под оркестр впереди процессии несли на красных подушечках их награды.

  И помню напротив кинотеатра Юность в грязном переулке стоял шалман "Голубой Дунай". Там кучковались инвалиды и ветераны. И старший брат моего товарища Шамонина - Валерий. Он как-то при мне с кем-то в разборках достал из кармана и разложил опасную бритву.
  А на спуске к Красноармейской к мосту через Саранку справа стоял инвалид. Костыли на газоне, а перед ним на столике малом, где ножницы и листы черной и белой бумаги. Он в минуты одним заходом  вырезал твой профиль на черной бумаге и наклеивал его на белый квадрат. Все было абсолютно узнаваемо.
  Были и инвалиды на ручных тележках, а потом они как-то все пропали из города.
 
     Станция юных техников рано научила меня пользоваться инструментами - топор, молоток, пила, стамеска, лобзик и пр.. Ну, а в 15-й школе был у меня удивительный учитель географии. Фамилия Елизаров, а далее не помню точно. И на тех первых его уроках я узнал интереснейшие вещи. Что наша маленькая Саранка впадает в Инсар - это понятно. Но дальше! Инсар впадает в Алатырь, тот в Суру, а Сура в Волгу!!! Это же такие перспективы для путешествия!!!  И мы с друзьями взялись за дело.

    Против бокового выхода из Пушкинского парка на улицу Московскую  строился кирпичный многоэтажный дом. И  глухой ночью мы слямзили там несколько половых струганых  досок и приволокли их на свою улицу. В сарае, которым зимой не пользовались, мы строили лодку для нашего путешествия.

   Пришла весна, половодье и Саранка стала бурным широким потоком. При большом стечении всякой пацанвы спустили свое судно на воду и вдвоем с другом и тезкой Вовкой Костериным отплыли. Но совершенно не знали мы, что деревянные лодки надо конопатить, смолить или просто дать им разбухнуть в воде. Короче. По причине течи в трюме наш сплав закончился у впадения ручья, что тек с улицы Грузинской  от детского парка. Провожающие нас вытащили на берег, а лодку унесло течением.

    Но мы не сдались и летом предприняли сухопутное путешествие в сторону одного из портов Черного моря. Далее путь был намечен в Африку!   Географический атлас был нашим путеводителем, но... через сутки мы были пойманы на узловой станции  Рузаевка и возвращены домой.      
      
     А самые удачливые рыбалки в те годы у меня были в пионерском лагере. Отец мой по роду своей деятельности был работник просвещения, и мы с младшим братом постоянно ездили в ведомственный пионерлагерь. Он находился недалеко от райцентра Темниково в красивом сосновом бору на берегу озера Вятькишево.

   Как сейчас понимаю, чистейшее и не заморное озеро тогда попросту кишело рыбой. Мы своими незамысловатыми удочками ловили ее там в количестве и качестве невероятных для нашей Инсарки. А если взрослые перевозили нас на другой берег на вечернюю зорьку…  Мы  забредали в воду среди зарослей травы, а там в чистых окнах активно жировала крупная рыба, распуская круги. Вот где я ловил настоящих лещей, язей, крупных окуней. Попадались и разные другие трофейные экземпляры. Все сдавалось на лагерную кухню и шло в общий котел. А особо помню, как утром после подъема мы увидели над кроватью спящего физрука висящего на кукане здоровенного судака.
 
    И совсем недалеко оттуда была граница с Горьковской областью и Мордовский заповедник, где по слухам находился закрытый город Саров.  Конечно, были у нас всякие походы и экскурсии.  Обязательно, и не один раз, мы  ходили  на Кондровскую бумажную фабрику «Красная Роза».   Шли несколько километров походной колонной через деревни Чижиково и Андреевка с пионервожатыми и воспитателями.  К фабрике подходили  через реку Мокша по плотине с деревянным лотком слива.  Там почти всегда стояли местные рыбаки, что забрасывали снасти в нижний омут.

    Но вот однажды мы на высоком берегу у плотины увидели несколько легковых автомашин. «Волги» и «Победы». В те годы  и полуторку редко увидишь, а тут! А по плотине и высоком берегу стояла  цепь людей. Потом позднее я понял - охрана.  А на том самом сливе и под ним на приплеске люди со спиннингами. Мы их (спиннинги) никогда не видели в натуре, а только на картинках. И приглушенный разговор наших сопровождающих: «Это из Сарова! Это из Сарова!» Именно так. Совсем недалеко от Темникова был закрытый город Саров или Арзамас – 16, где осуществлялась атомная программа страны.

 Ученые-атомщики тогда были настолько засекречены, что даже  отпуска проводили в своей закрытой зоне. Лишь иногда под охраной их вывозили в ближние окрестности на рыбалку. Сейчас вот понимаю, что тогда видел, наверное, мировых знаменитостей. Ведь  в Сарове в то время работали Харитон, Зельдович, Арцимович, Сахаров и другие глубоко засекреченные  ученые. Значит и я в своей жизни как-то немного пересекся с этой легендой.
    
    А летом уже подростками в свободном плавании мы, скажем так, совершенствовали в выборе мест нашей ловли.  Тогда было массовое увлечение поездками  на пригородных поездах. Конечно, без всяких билетов. Пригородные линии были  не электрифицированы, локомотивами были обычные паровозы и в случае проверки билетов ревизорами мы шустро забирались на крыши вагонов по скобам на бортах.
   Паровозы работали на угле и несгоревшие его частички и мелкий шлак забивали наши волосы.

 Наши любимые места были на Левже (небольшая речушка недалеко от Саранска) и на разъездах 8-й и 11-й километр. И не только сама рыбалка нас привлекала. А пожечь костры на воле, пожарить улов на прутиках, накупаться вдоволь. А на чистой и тихой Левже мы шарили руками в норках под берегом и добывали раков. Варили их здесь же на костре в каком-нибудь ржавом ведре. На обратном пути, мы иногда не дожидались пригородного пассажирского, а возвращались на тормозных площадках товарняков. На тех же товарняках мы добирались аж до Суры.

   А когда они отстаивались на разъездах, то мы научились вычислять вагоны, что перевозили помидоры, яблоки и арбузы. У них были откинуты заслонки на маленьких форточках-продухах под самой крышей, а отверстия были заделаны решетками из деревянных реек. Подсаживали самого легкого, тощего и шустрого. Он ногой вышибал решетку, проникал в вагон и выбрасывал нам оттуда арбузы или что там было. Почти всегда нас спугивали свистки охраны,  мы быстро принимали из вагона товарища. Подхватывали половинки  расколотых арбузов и давали деру в посадки. Ох! Какая же это была вкуснятина!!!
   
     Но иногда мама отправляла меня к бабушке и деду во время летних каникул. Это город Долгопрудный, а точнее поселок Гранитный. Всего несколько остановок на электричке от Савеловского вокзала Москвы. Рядом канал Москва - Волга и, конечно, рыбалка, а  это было самое интересное.

   Брат моей мамы рыболов меня и моих двоюродных братьев опекал и наставлял. На самом канале многочисленные рыбаки сидели плотно с закидушками на леща.  Сутками в палатках под пленкой. Там было не подступиться. А дядька нам наладил короткие удильники с боковым кивком. Оснастил тяжелой мормышкой и привел на стенку заградворот. Это такое сооружение, что при экстремальных ситуациях поднимало со дна запорные ворота и  перекрывало ход воды в канале. И мы с этой отвесной стенки, заросшей нитчатыми водорослями, дергали окуней вполне приличного размера. Кстати, и сейчас, когда я иногда навещаю те места  мне очень хочется  опустить мормышечку вдоль той заросшей стеночки. НОСТАЛЬГИЯ!

 На фото река Сура. И в эти места мы добирались на рыбалку на товарняках.