5.
Хаген был прав: в Бехларене бургунды вновь ощутили, сколько удовольствия скрыто в таких маленьких радостях, как мытьё, чистое бельё, домашняя постель и радушный приём. Уже сама встреча обещала особое внимание хозяев: вместе с Рюдигером и его слугами встречать гостей во двор вышли его жена и дочь со свитой.
Должно быть, Рюдигер дал наставления жене и дочери, кого почтить особо, так что после мужских приветствий выступила маркграфиня Готелинда, поцеловавшая Гунтера и его братьев, Хагена, Данкварта и Фолькера. Дочь сделала то же самое, лишь возле Хагена задержавшись; она словно оробела, а решившись наконец поцеловать Хагена, покраснела и затем побледнела. Слуги забрали коней и выпустили пастись; бургунды со спокойной душой сдали оружие, а теперь наслаждались хозяйской заботой и готовыми либо готовящимися удобствами.
Хаген отловил среди людей Рюдигера Экхарта, чтобы поблагодарить за выполненное поручение; тот ответил, что рад стараться, улыбнувшись так, будто это всё пустое; и Хаген, глядя в его подвижное лицо, всё же уверился, что видел его прежде в Вормсе рядом с Зигфридом в виде пафосно застывшей квадратной физиономии с ясным до полной бессмысленности взором. Усмехнувшись про себя, Хаген поднялся на стену замка, так как внутри всё ещё царила суета, а ему хотелось сейчас тишины. Со стены открывался прекрасный вид; Хаген созерцал горы вдали, и казалось, забыл обо всех тревогах. На нём были новые чёрные одежды и даже новая повязка на глаз, ветер чуть шевелил наполовину поседевшие волосы, скрутившиеся с годами в более тугие завитки.
К нему поднялся Рюдигер, быстро отослав назад своих слуг.
- Неужели все хлопоты уже окончены? - Хаген развернулся и привалился к стене.
- Я в этом замке не один, - ответил Рюдигер, - и прежде чем всё будет готово для ваших людей, могу позволить себе посетить тебя отдельно. Рад снова видеть тебя здесь, Хаген!
Они обнялись и потом встали к стене полубоком. Рюдигер хозяйски поглядывал вниз, точно наблюдая, чем заняты слуги вне замка.
- Странно, что Дитберга так испугалась меня, - сказал Хаген. - В прошлый раз она совсем меня не боялась.
- Она так внезапно повзрослела, - произнёс серьёзно Рюдигер. - Тогда она была ещё ребёнком. А тут - обернуться не успели, как девочка стала девушкой на выданье.
- И как, ищешь ей подходящую партию? - будто невзначай бросил Хаген.
Рюдигер удивленно посмотрел на Хагена, но тут же рассмеялся.
- Поразительно, что мы подумали об одном и том же. Да, забота прибавилась. Она ведь единственная у нас осталась, наша младшая, и при этом мы не Бог весть кто, изгнанники…
- Не прибедняйся хотя бы передо мной. Дочь таких родителей, красавица и умница, достойна не меньше чем прекрасного принца.
- Ты это всерьёз?
- Само собой, - ответил Хаген соответствующим тоном.
- Мы то и дело говорим с женой... Но с чего мы начали, Хаген! С моих забот?
- С того, что в глаза бросается, - слегка улыбнулся Хаген и сменил тему: - Мы не хотим тебя слишком обременять. Завтра же отправимся дальше.
- Ну уж нет, с этим я никак не соглашусь, - возразил Рюдигер. - Если сегодня мы просто поужинаем, то завтра я приготовлю для вас пир.
- О Господи! Ты ещё приготовь игры и развлечения, - усмехнулся безрадостно Хаген. - Ты посмотри, какой оравой мы к тебе нагрянули. И не надо мне говорить, какие мы дорогие гости. Должен быть предел и у гостеприимства. Мы ещё успеем допироваться до… отвращения, - последнее слово Хаген бросил в сторону.
- Полно, не огорчай меня, Хаген. Я хочу, чтобы вы погостили у меня. Останьтесь ещё на день, а там, так и быть, я провожу вас в Этцельбург.
- Зачем тебе туда ехать?
- Этцель сзывает всех самых знатных своих воинов. Я тоже приглашён и еду со своими людьми.
Лицо Хагена потемнело.
- Вот это веселье нас ждёт, - сказал он замогильным голосом.
- Ты всё подозреваешь что-то дурное?
Хаген вздохнул и обернулся к Рюдигеру со снисходительным видом.
- А ты ничего и не заметил?
- Так что я должен замечать? То, чего нет? - засмеялся Рюдигер. - Говорю я тебе - ты несправедлив к Кримхильде. Я помню, как встретил её, похожую на ангела скорби…
- Ангела смерти, - поправил Хаген.
Рюдигер отрицательно мотнул головой:
… - и здесь я не вижу за ней ничего предосудительного. Щедра, очень набожна… Только вот.., - внезапно Рюдигер переменился в лице.
Хаген напрягся.
- Что?
Рюдигер смотрел на приближающуюся маркграфиню. Что-то заставило и её подняться на стену.
- С королевой в этом году случилось что-то странное. Готелинда могла бы лучше тебе рассказать. Мне кажется, она придаёт этому слишком большое значение, но, пожалуй, лучше тебе всё знать.
- Ты позволишь поговорить мне с Хагеном наедине, Рюдигер? - спросила маркграфиня. - Мы останемся здесь, на виду.
- Я позволил бы вам даже спуститься в сад, дорогая, - ответил Рюдигер. - Но если вам здесь удобнее, говорите здесь. Я вас оставлю.
Рюдигер удалился, а маркграфиня жестом велела служанкам отойти в сторону. Хаген чуть склонил голову перед ней.
- Рада снова видеть тебя, Хаген, - сказала Готелинда, не подходя слишком близко.
Она была немолода, и красота её померкла, но в лице её было что-то такое, из-за чего на неё было очень приятно смотреть.
- Вы по-прежнему очень любезны, дорогая маркграфиня.
- Хаген, не говори мне «вы»! Сколько лет мы знаем друг друга? - она слегка улыбнулась. - И я тебе не королева.
- О, я помню тебя ещё как невесту Рюдигера, - Хаген снова привалился к стене. - А теперь у тебя взрослая дочь, которой более пристало целовать кого-нибудь помоложе и покрасивее меня.
Готелинда чуть покраснела, но улыбка сошла с лица.
- Полагаешь, она о женихах думает? Нет… Её мечта - уйти в монастырь.
Удивлённый Хаген даже отступил от стены. Маркграфиня покачала головой.
- А ведь прежде горела желанием стать придворной дамой… Теперь же на уме только одно - служить Богу, а там оказаться и людям полезной. Я ей объясняла, какой путь ей предстоит пройти, прежде чем она сможет помогать людям, но она на всё готова. Боюсь, я перестаралась, прививая ей благочестие.
- Но как в такие годы желать отказаться от всех земных радостей?
- Я ей о том же говорю. К тому же, что греха таить, хочу увидеть внуков, - лицо Готелинды просияло на мгновение, но тут же она побледнела и сказала приглушённо: - Если только какое-нибудь великое горе не заставит нас обеих удалиться от мира.
Хаген понял, что они подошли к тому, ради чего маркграфиня и явилась.
- Великое горе, Готелинда?
Она решительно вздохнула.
- Два или три месяца назад - уже сейчас не вспомню - в Бехларен приехала девушка, служанка благородной Геррат. При ней было письмо, в котором Геррат просила приютить её у себя и при этом рассказывала пугающие вещи. На королеву будто напал злой дух, и она ни за что избила несчастную девушку, и говорила всякие страшные слова, даже когда успокоилась. Конечно, я оставила бедняжку у себя, расспрашивала её, но Хульда не слишком много добавила…
- Девушку зовут Хульда?
- Да. Странное имя, не находишь? Впрочем, она нехристианка.
Хаген был весь внимание. Готелинда продолжила, глядя в пол:
- Она по сей день живёт у меня, и не знаю, чем она могла так разозлить королеву. Придётся, наверное, оставить её у себя. Идти ей некуда, её привели в Этцельбург как военную добычу, и никто не пришёл за ней с выкупом. Геррат забрала её к себе из жалости, когда увидела, как несколько пьяных тюрингов глумятся над ней, пытаясь заставить поцеловать крест. Чтобы поцеловала она добровольно, а они как угодно заставили…, - Готелинда вздрогнула. - Будь это воины моего мужа, они понесли бы наказание, но Ирингу что - на то, говорит, и военная добыча… Так вот, Хульда живёт у меня. Расторопная, очень способная, хоть и несколько странная. Она молчалива и малоприметна, но это не скромность. Я уже пригляделась к ней и вижу, что она горда, как… ну почти как ты.
Хаген слегка улыбнулся.
- Она просто очень замкнута. Знаю, не всем это бывает приятно. Но чем она вызвала такую свирепость? Как вообще могла Кримхильда поднять на кого-нибудь руку - ума не приложу! Я бы в жизни не поверила, что она на такое способна!
Готелинда беспокойно сжимала руки под рукавами.
- Не выяснилось ли ещё чего-нибудь? - спросил Хаген.
- Ах, я отвлеклась… Да. Приезжали к нам позже Вербель и Швеммель, рассказали, что послами в Бургундию едут, приглашать вас на праздник. Мы-то с мужем порадовались, а Хульда, как узнала, прямо-таки влетела ко мне и стала говорить, что Кримхильда хочет вас убить за своего первого мужа. Я перепугалась, стала расспрашивать её. Она же всю болезнь королевы видела, сиделкой при ней была. И такие вещи говорит…, - маркграфиня нервно сглотнула. - Можно подумать, что в королеву действительно вселился бес…
- Я даже знаю, как зовут этого беса, - мрачно сказал Хаген.
Готелинда в страхе обернулась к нему.
- Ты думаешь, это правда? - произнесла она дрожащим голосом.
- Ты сама как полагаешь?
- Я… я… не знаю, - Готелинда уронила руки в отчаянии. - Я давно не была при дворе. Кримхильду я помню очень любезной и благочестивой. Разве что…
Она задумалась.
- Не знаю я, как это объяснить. Что-то было не так, но не знаю, что. Понять было нельзя, только вот нутром, - она непроизвольно надавила себе рукой под грудь, - как нутром что-то неясное чуяла.
- Рюдигер всё знает?
- Конечно. Но он считает, что Хульда просто слишком перепугалась и теперь воображает всякие ужасы. Я бы тоже так думала, но я не могу не верить Геррат, а она написала то, во что тоже поверить трудно…
Она посмотрела на Хагена так, будто ждала от него разрешения всех её тревог.
- Что будет, Хаген?
- Как видишь, мы приехали хорошо вооружёнными, - уклонился он от прямого ответа.
Глаза Готелинды наполнились слезами.
- Да хранит вас Господь… Я ещё поговорю с Хульдой, но просто не могу поверить…
Хаген взял её за руку.
- Пусть наша судьба не тревожит тебя. Мы себя в обиду не дадим, а Рюдигера злость Кримхильды вообще не касается.
- Лучше бы вы не приезжали сюда, - тихо сказала Готелинда.
- Я говорил то же самое. Но ничего уже не поделать.
- Дай Бог, чтобы развеялись наши тревоги, - маркграфиня собралась с духом. - Отдыхайте у нас с миром.
Она удалилась, а Хаген ещё некоторое время стоял у стены, обозревая маленький рай, обустроенный Рюдигером на краю бездны.
***
Благородные из бургундов поужинали вместе с хозяевами; все расслабились, и завязался разговор о том, что было в пути. Присутствовали и маркграфиня с дочерью, и немало взглядов было обращено на юную Дитбергу. Она была очень хороша собой, но вид у неё был отрешённый, и она ни на кого не смотрела, разве что на Хагена бросила единственный быстрый взгляд. После ужина все разошлись; так как гостей было много, лишь некоторые удостоились покоев на два-три человека. Хаген должен был делить комнату с Фолькером.
Шпильман уже улёгся, когда Хаген продолжал сидеть на своей постели, не раздеваясь.
- У тебя что, бессонница?
- Голова опять разболелась, - Хаген поднялся. - Спущусь во внутренний двор, посижу там немного.
- На луну повою, - добавил за него шпильман.
- Это уже не моё дело. Кто из нас певец?
Фолькер хохотнул.
- Я мог бы колыбельную сыграть.
- И не вздумай, - резко бросил Хаген.
- Будь по-твоему, а я спать хочу, - шпильман демонстративно натянул на себя покрывало.
Хаген вышел во двор и сел на ближайшую скамью. Ночной воздух был в самом деле приятен, куда приятней, чем его мысли. Внезапно в темноте появилась чья-то небольшая фигура. Хаген присмотрелся и, глядя за её перемещениями, понял, что это женщина. Немного побродив в беспорядке, она замерла, увидев Хагена, и медленно пошла в его сторону. Она остановилась, не подходя близко.
В темноте Хаген разглядел, что она маленького роста, ненамного выше его сидящего, худенькая, скромно одетая. Волосы были стянуты платком. Она стояла, не говоря ни слова.
- Подойди, раз пришла, - сказал ей Хаген. - Не бойся, я не трону тебя. Ты - Хульда?
Она сделала шаг вперёд.
- Да, господин.
Её низкий голос удивил Хагена. Он всмотрелся в её лицо. В лунном свете можно было разобрать, что у неё тонкие и резкие черты, не свойственные простушкам, и она была бы красива, если бы лицо не было сведено напряжением, присущим людям, приученным к жёсткому самообладанию. К тому же, хотя она стояла выпрямившись, глаза её были опущены.
- Если ты искала меня, то говори, зачем, - сказал Хаген.
- Ты не должен был сюда приезжать. И все остальные тоже. Королева Кримхильда хочет вашей смерти.
- А ты, должно быть, пророчица? - произнёс он с лёгкой насмешкой.
- Нет, но я знаю. А будь я пророчицей, я предрекла бы Кримхильде, что она тебя не переживёт, - вдруг пренебрежительно бросила Хульда, продолжая стоять неподвижно.
- Это почему же? - Хагену стало весело.
- Потому что её ненависть к тебе больше, чем её любовь к Зигфриду. И если ты погибнешь, ей незачем станет жить, - голос Хульды будто ещё понизился от презрительного тона.
- Ты так хорошо знаешь Кримхильду?
- Нет, но я слышала её бред. И не бред тоже.
- Однако ты не любишь свою королеву, если выдаёшь её.
- Я не могу любить тех, кто ко мне жесток, - произнесла она твёрдым голосом.
Хаген одобрительно кивнул, но счёл нужным сказать:
- Однако она твоя госпожа…
- Моя госпожа - это Геррат, а она очень ко мне добра. К тому же я не могла не предупредить о грозящей опасности, - Хульда наконец подняла взгляд на Хагена.
Должно быть, она хотела лишь быстро взглянуть на него, но её глаза остановились. Они были тёмными и блестящими, но выражение их трудно было понять - её взгляд был как наглухо закрытая дверь.
Сверху вдруг раздались звуки скрипки. Хульда вздрогнула. Хаген пристально смотрел на неё.
- Зачем тебе предупреждать меня?
- Вам грозит гибель. Я этого не хочу.
Мелодия скрипки стала печальной и задумчивой. Хульда опустила голову.
- Мы приехали с оружием, - сказал Хаген, немного помолчав. - Если нам приготовили подлость, то мы будем сражаться. Мы не умрём как бараны…
- Тебя это утешает? - в голосе Хульды было нечто столь мучительное, так что даже Хагену стало не по себе. Однако он жёстко ответил:
- Я не нуждаюсь в утешениях, Хульда.
Она вновь подняла голову, и Хаген с удивлением увидел слёзы на её лице, по-прежнему напряжённом.
- Присядь, - предложил он ей.
Она безжизненным движением села рядом с ним.
- Кто ты такая и как оказалась в Этцельбурге?
Хульда помотала головой.
- Это неинтересно. Я лучше узнала бы про тебя, Хаген.
- Про меня ты и так должна была слышать.
- Но не всё.
- Всего ты знать и не будешь.
- Но хотя бы кто ты такой? - развернулась она к нему. Взгляд её казался теперь довольно дерзким.
Мелодия скрипки сменилась на ещё более душераздирающую. Хорошо, хоть слов Фолькер не знал.
- Зачем это звучит здесь? Это страшная песня, - пробормотала Хульда еле слышно.
- Да, - подтвердил Хаген. - Но она не про нас. С нами такого не будет. Мы будем биться.
Внезапно Хульда опустила голову на плечо Хагена. Он почувствовал, что она вся дрожит.
- Давай, расскажи мне всё, - он осторожно обнял её.
Скрипка смолкла.
Через некоторое время Хаген распрощался с Хульдой.
- Не оставайся в Этцельбурге. Страны гуннов больше не будет.
- Я должна поехать к госпоже Геррат.
- Ты не поняла? Тебе нечего даже видеть то, что будет там твориться.
- Прости, но мне лучше знать, что мне делать, - спокойно произнесла Хульда.
Глаз Хагена гневно вспыхнул, но тут же угас.
- Если так необходимо вернуться к Геррат, то сиди тихо, пока всё не закончится, и постарайся не попадаться на глаза Кримхильде. А потом - беги. Если твоя Геррат впрямь так добра, пусть поможет тебе. Попробуй найти своих. Ты будешь жить. Выйди замуж, роди детей. Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- Что? - вырвалось у Хагена.
По её виду ей было не меньше двадцати.
- Годы ничего не значат, - сказала она.
- Чепуха. Ты молода… Про нас забудь. Вот, возьми, - он протянул ей браслет и перстень.
- Я не могу это принять, - отстранилась она.
- Держи, - Хаген положил драгоценности в её руку и сжал её. - Даже если твоя Геррат осыплет тебя золотом, лишним не будет. Теперь иди.
Она посмотрела на подарки Хагена, безмолвно отвернулась и ушла. Хаген поднялся в свою комнату.
- Какой чёрт тебя раздирал играть на скрипке, да ещё именно это? - рявкнул он на Фолькера.
- Тоже бессонница одолела, - ответил шпильман. - Я и решил поиграть немного, как раз под настроение. Но как вышел и заметил, что ты с девушкой, сразу же замолчал.
Хаген, быстро раздевшись, рухнул в постель.
- А ты, дружище, молодец - даром времени не теряешь, - весело сказал шпильман. - Я бы что-нибудь подходящее мог вам сыграть, да боялся, что спугну…
- Это была не любовная встреча, - мрачно произнёс Хаген. - И ты не представляешь, как оказался кстати….
- Вот даже как? - Фолькер приподнялся. - Так я вам и не помешал, отлично. Только, чертяка, заметил я, как вы в обнимку сидели…
- Послушай, заткнись, ради Бога.
- Ладно, я же всё равно не разболтаю. За тебя порадоваться хотел…
- Прошу, помолчи.
- Ладно, ладно, - согласился шпильман и пробормотал под нос: - Ничего себе, как всё серьёзно-то.
***
На следующий день Рюдигер поинтересовался у Хагена, что он думает о тревогах Готелинды, и понял ответ по одному его взгляду.
- Ты неисправим, - вздохнул Рюдигер.
Внизу, под стенами замка, некоторые бургунды резвились потешными боями. Рюдигер не стал устраивать игр, но каждый волен был развлекаться как хотел. Кто-то предпочитал просто прогуливаться или валяться на земле, другие остались в замке.
- Девица Хульда, Рюдигер… Не оставьте её своим покровительством, насколько возможно, - сказал неожиданно Хаген.
В его голосе было нечто обречённое, как если бы он выражал свою последнюю волю.
- Ты что же, виделся с ней? Похоже, она усилила твои подозрения, что очень жаль.
Рот Хагена чуть скривился, глаз казался угасшим. Он не смотрел на Рюдигера и вообще имел столь отчуждённый вид, что встревожил маркграфа.
- Ты ещё спрашивал, почему тебя Дитберга испугалась. Да ты даже меня пугаешь, друг мой.
- Я стал страшнее за день? - бесстрастно спросил Хаген, развернувшись с тем же выражением лица.
- Это не смешно! - ответил Рюдигер, хотя Хаген и не думал смеяться. - Но ты выглядишь так, будто.., - маркграф не сразу нашёл подходящие слова. - Будто считаешь себя уже мёртвым.
- И в чём я неправ? - жёстко сказал Хаген и хотел уйти. Рюдигер схватил его за руку.
- Выслушай меня: я никогда в жизни не поверю в злонамеренность моей королевы. И в то, что она захочет отомстить за Зигфрида - ни за что. Я об этой истории тоже кое-что знаю…
- Далеко не всё.
- Я знаю Кримхильду последние годы, - твёрдо заявил Рюдигер. - Потому я так уверен. Ты ещё убедишься в моей правоте.
Хаген не стал отвечать.
- Все мои гости радуются, и только ты один мрачен, - сказал Рюдигер. - Помню, так бывало прежде на пирах у Этцеля, но тогда тебя легче было понять. Ты слишком ждал возвращения домой и, что говорить, презирал гуннов… А что теперь у тебя на уме?
- Эх, Рюдигер, - выражение лица Хагена стало мягче, но приобрело неприятную снисходительность. - Да Бог с этим со всем… Лучше будем вспоминать старые времена, чем говорить о будущем.
Хаген удалился в отведённые ему покои, которые и не покидал большую часть дня. Зато на пир он явился с самым любезным видом, так что и подумать было нельзя, что его что-то тяготит.
Хозяева постарались: и всяческой еды, и вина было предостаточно, была и музыка, и даже танцы, когда столы раздвигали, и все становились в круг. Языки развязались; Гунтер, более чем довольный, признался, что представить не мог себе такого приёма, хотя, вроде бы, ничего особенного и не было.
- Особенное заключено не в яствах и развлечениях, а в радушии хозяев, - заметил Фолькер. - Доблестный маркграф, достойная маркграфиня, дай Бог вам вместе спокойно дожить до старости, и пусть ваша красавица дочь радует вас. Я слишком никчёмный человек, чтобы желать её себе в супруги, но завидую тому, кто назовёт её невестой.
Речь Фолькера как подстегнула остальных - посыпались хвалы в адрес юной маркграфини, которой не было на пиру, не то она смутилась бы числу внезапно возникших поклонников. Рюдигер и Готелинда переглядывались, и вдруг вмешался Хаген.
- Господин мой Гизельхер давно желает найти подходящую пару. Думаю, он мог бы обрести её здесь. Мы все сочли бы за честь такой союз.
Все смолкли. Гизельхер от неожиданности чуть не выронил кубок.
- Пригласите мою дочь, - распорядился Рюдигер.
- Прекрасная идея, - высказался Гунтер. - Наконец-то, Гизельхер, ты перестанешь ходить в холостяках и смущать всех женщин Вормса.
- Представляю, сколько вормсских мамаш от злости лопнет, - тихо усмехнулся сам себе Гернот.
- Как это любезно с вашей стороны, - произнёс Гизельхер, всё ещё с немного ошалевшим видом. - Я в самом деле был бы рад получить в жёны достойную девушку, однако это не так легко в наши времена. Но ваша прекрасная дочь…
Он смолк, когда вошла Дитберга с девушками и скромно поклонилась. Похоже, новость для неё не была новостью, и она ничуть не удивилась, когда ей предложили стать женой Гизельхера. Пока Рюдигер говорил, какое приданое даст за неё, Гизельхер пристально рассматривал девушку, и лицо его всё более прояснялось.
Было решено обручить их прямо сейчас. У Дитберги, как положено, спросили согласия, но она промолчала. Казалось, она смущена, и ей задали вопрос снова, но после него она явно задумалась.
- Дитя моё, - Рюдигер был едва не расстроен, - ответь же наконец. Или ты не хочешь огорчать нас отказом?
- Я согласна, - тихо произнесла она.
Гизельхер, в Вормсе слишком избалованный женским вниманием и уловками, приучившими его заранее презирать всех потенциальных невест, из-за чего он и затянул с женитьбой, от такой нерешительности совсем растаял и очень тепло обнял и поцеловал Дитбергу. Настало время выпить и за них, и пожелать сыграть хорошую свадьбу, когда Гизельхер вернётся в Бехларен.
- Теперь наш союз стал крепче, - сказал довольно Рюдигер. - Я не могу делиться с вами землями и замками, но моя верность всегда будет с вами, друзья мои.
- Да будет так, - весело отозвался Хаген, и Дитберга вздрогнула от его голоса.
Присутствие дам сдерживало пирующих от излишеств, к тому же все помнили, что завтра уже отъезд, так что никто не напился до бесчувствия, но все остались вполне удовлетворены. Когда все расходились спать, Хаген сказал своим господам:
- Вероятно, завтра Рюдигер захочет почтить вас дарами. Не отказывайтесь: принимать дары от такого человека не постыдно даже королевским особам.
- Я уже одарён, - произнёс Гизельхер с блаженной улыбкой. - Прелесть, а не девушка!
- Мне кажется, Хаген, что ты прав и мы ничем себя не унизим, взяв подарки, - сказал Гернот. - Не зря ты нам нахваливал хозяев. А тебе, Гизельхер, я давно говорил…
Господа удалились к себе, Хаген - в свои покои. Он сел было на постель, но тут же встал и подошёл к окну. Постояв, он медленно прошёлся по комнате, снова сел и встал.
- Что ты мечешься? - обратился к нему шпильман нарочито полусонным голосом. - Ты заснуть мне не дашь.
- Тогда я уйду и не стану тебе мешать.
- Подожди-ка на пару слов, - Фолькер приподнялся. - Уж не вчерашняя ли девица покоя тебе не даёт?
- Это не твоё дело.
Фолькер с улыбкой хлопнулся на подушку.
- Знаешь, хоть мне и далеко до твоих лет, но что такое «бес в ребро»…
- Помолчи! - рявкнул Хаген так свирепо, что Фолькер чуть не подскочил и враз перестал улыбаться, и снова сел на постель. - Ты знать не знаешь, в чём дело.
- Ладно, пусть так, - протянул задумчиво Фолькер. - Пусть вчера вы с ней вели разговоры исключительно о том, что наша жизнь ничто и всё в мире суета сует. Но чем-то она тебя беспокоит?
Хаген молчал, опустив голову на одну руку. Фолькеру сделалось жутковато.
- Ты забудь, что я так неудачно пошутил. Вижу, что всё гораздо серьёзнее. Но если слова беспутнейшего человека на земле хоть что-то могут стоить… Ты сам говорил, что перед смертью не надышишься. Но мы же живы пока, верно?
- Слишком поздно, Фолькер… Слишком, - мрачно сказал Хаген.
- Мне так кажется, что не совсем…
Хаген улёгся в постель и отвернулся.
- Вот это самообладание, - сказал сам себе Фолькер.
Самообладания Хагена хватило менее чем на полночи.
Он встал, быстро оделся, стараясь не шуметь, и поднялся на стену. Ночная тишина немного успокоила его и заставила собраться с мыслями. Но мысли ходили по кругу, от одной невозможности к другой, и его уже взяло раздражение, как он заметил бредущую к нему по стене Хульду в одной сорочке. Платка на ней не было, и в лунном свете красноватый отлив её волос приобрёл нечто неправдоподобное.
Когда она приблизилась к Хагену, он смотрел не на неё, а вниз.
- Пришла всё-таки.
- Ты тоже пришёл.
- Ты меня намеренно выискивала?
- Это было нетрудно. Ты не захотел снова спуститься во двор. Но ты ведь ждал?...
- Я догадывался, что ты ещё придёшь.
Она быстро, порывом обняла его. Хаген ответил более сдержанным объятием.
- Зачем я тебе? - спросил он тихо.
Хульда прижалась головой к его груди, крепко обхватив его. Лицо её было обращено в сторону, и Хаген не видел её взгляда.
- Ты знаешь про меня всё, - приглушённо сказала она. - Я про тебя - пусть не всё, но и то, что ты едешь на смерть…
- И что?
- Ты дал бы утешение мне, а я тебе, - произнесла она с почти ощутимой подавляемой болью. - Вот и всё. Мне ничего больше не нужно от тебя, Хаген.
- Утешение, Хульда? Такое?
- Я не могу спасти тебе жизнь. Но хотя бы так.., - она подняла на него взгляд, который из безумно-решительного тут же стал жалким и потерянным.
Хаген быстро отвернулся.
- Одумайся, я стар для тебя…
- А я только выгляжу молодой.
Он хотел оттолкнуть её, но вместо этого не отпускал. Подавляя участившееся дыхание, он лихорадочно думал, тогда как Хульда, опустив глаза, теперь сжимала одну его руку.
- Это было слишком глупо, да? - сказала она уже спокойно и громко, в низком голосе прорезалась хрипотца. - Представляю, что ты мог подумать… Прости, я была не в себе после вчерашнего.
Рука её ослабла, но она не решалась разжать её совсем. Некоторое время оба молчали.
Сомнения Хагена разрешила мысль о том, что станет, если отпустить или вовсе прогнать её сейчас.
- Пошли, - сказал он ей, взяв за плечи.
Занимался день. Хульда, стоя на коленях, в сорочке, распустив волосы, держала руки за шеей, слегка запрокинув голову. Хаген, уже одевшийся, полулежал невдалеке и смотрел на неё. Рассветные лучи будто придали её облику что-то особенное.
- Да ты дивно хороша.
Она засмеялась.
- Смотри, пока можно. Такой меня никто не увидит…
Она подошла к нему и села рядом. Хаген тоже сел, вид его стал серьёзен.
- Благодарю тебя, - сказал он ей, осторожно прислонив её голову к своему плечу.
- Ты не представляешь, как я тебе благодарна, - тихо ответила она.
Хульда встала и взялась стягивать волосы, цвет которых, вероятно, не добавлял ей людской приязни. Хаген заметил, что в её лице что-то изменилось. Не то чтобы она стала ослепительной красавицей, но исчезло то напряжение, что придавало её лицу неестественную бесстрастность.
Хаген поднялся.
- Пора возвращаться.
- Ты меня снова прикроешь своим плащом? - улыбнулась она.
- Как пожелаешь.
Он взял её ниже бёдер и высоко поднял, так что ей пришлось обхватить его шею. Они почти прижимались лицом к лицу.
- Как же ты мог быть силён в юности?
- Ты лёгкая, - он держал её как пушинку. - А юность - чепуха.
- Я уже поняла. Хватит, отпусти меня.
Она тихо засмеялась, снова оказавшись на ногах.
- Теперь всё, - сказала она. - Вряд ли мы ещё увидимся… Какой рассвет!
Когда Хаген вернулся в свою комнату, стало ещё светлее. Он улёгся, сделав вид, будто здесь и проснулся. Фолькер то ли ничего не заметил, то ли виду не подал.
Скоро за ними позвали. Пора было прощаться с Бехлареном.
***
Уезжать не слишком торопились. Отличился Фолькер, спевший за завтраком песню в честь Готелинды. Как ожидалось, это был шпрух с похвалой доброй хозяйке, но и с весьма рискованными словами о том, что если телесная красота меркнет, то красота души продолжает сиять и делается более зримой. Готелинда была тронута и послала за шкатулкой, откуда достала сразу восемь браслетов.
- Носи их в мою честь, славный шпильман, - сказала она, одевая их ему на руки, - и помни, что здесь тебе всегда рады.
Фолькер почтительно поклонился.
Рюдигер, как и говорил Хаген, решил напоследок одарить своих гостей, и те не стали отказывать, кроме Гизельхера, который, стоя под руку с Дитбергой, с улыбкой заметил, что свой дар он уже принял. Гунтер получил в подарок новую кольчугу, Гернот - меч. Готелинда была уверена, что надо чем-нибудь почтить и Хагена, и несколько растерялась, не зная, что ему предложить.
- Мне ничего не надо, - сказал ей Хаген мягко, тронув за руку.
- Нет, без подарка ты не уйдёшь, - возразил Рюдигер. - Посмотри, может, ты найдёшь в моём доме что-нибудь ценное для тебя?
Хаген осмотрелся.
- На той стене висит синий щит со множеством следов от ударов. Если вам хочется сделать мне подарок, то ничего другого я бы не пожелал. Мой щит разбит, а этот, как я вижу, хорош и крепок.
Готелинда сняла щит и протянула его Хагену.
- Его носил мой брат, прежде чем погиб, - сказала она со слезами. - Прими его, Хаген, и пусть он защищает тебя в битвах.
Хаген взял щит из рук маркграфини и поблагодарил её. Гости и хозяева вышли во двор, где уже седлали коней. Пятьсот воинов Рюдигера уже ждали своего господина, чтобы вместе с ним сопровождать бургундов в Этцельбург.
Гизельхер на прощание обнял Дитбергу, Рюдигер простился с женой, и та пожелала всем скорого и благополучного возвращения. Но пока воины покидали Бехларен, лицо Готелинды делалось всё более встревоженным и печальным.
- Позовите ко мне Хульду, - распорядилась она, вернувшись в замок.
- Простите, госпожа, но Хульда уехала сегодня рано утром, - ответила одна из служанок.
- Как уехала? На чём? - остановилась Готелинда. - И кто выпустил?
- Всех придётся расспрашивать. Все знают, что уехала, и никто не знает, как. Исчезла, будто королева альбов!
- Глупости. Ей кто-то помог. Но что за дикая выходка?
- А ещё говорят, - служанка снизила голос, - что её видели с господином Хагеном.
Лицо Готелинды на миг приняло такое выражение, каким встречают весть о чём-то аморальном. Но тут же она побледнела, в глазах мелькнул страх.
- Они оба что-то знают. То, во что не верили… Никто не хотел верить… О Господи, - слёзы навернулись у неё на глаза, - куда мой муж всех повёз? И зачем эта помолвка?
- Мама! - Дитберга тяжело взялась за её руку. - Что теперь будет?
- Нам теперь только молиться, - прошептала маркграфиня.
Бургунды и сопровождавшие их бехларенцы уходили всё дальше.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/04/25/1060