ПОВЕЗЛО
Вика до сих пор не могла поверить, что эта чудесная квартира с большой прихожей, просторной кухней и тремя уютными комнатами принадлежит их маленькой семье. Квартира досталась им просто чудом – умерла дальняя родственница мужа, не то троюродная, не то четвероюродная тётушка. Детей у неё не было, и она завещала свою «однушку» единственному племяннику – Викиному мужу.
Вступив в права свалившегося как снег на голову наследства, Борис, недолго думая, дал объявление об обмене. И снова ему повезло: на объявление откликнулись в первый же день, и их семья перебралась в роскошную квартиру в «сталинском» доме, удивляясь, как это хозяева согласились обменять такие хоромы на две однокомнатных…
Но прежних владельцев квартиры такой вариант, похоже, устраивал: они уехали так поспешно, что забыли в прихожей журнальный столик, заляпанный засохшим клеем и заваленный старыми обтрёпанными журналами. Борис отнёс на помойку журналы, осторожно отчистил клей и ахнул: столик оказался – красного дерева, с изящно инкрустированной столешницей и фигурными ножками. Настоящий антиквариат! Борис с Викой немедленно позвонили его владельцам. На том конце провода сдавленно охнули, явно сожалея об оставленной впопыхах вещи, но ехать за столиком не торопились.
-Ладно уж, пусть у вас останется, столик хороший, послужит ещё… Вы его только мокрой тряпкой не вытирайте, там лак старинный, он воду не любит…
-Да вы не волнуйтесь, пусть стоит, он никому не мешает. Заберёте, когда сможете, - великодушно предложил Борис, которому реакция хозяйки показалась странной.
- Нет, нет! Не ждите, мы не поедем! – заявила женщина на том конце провода. И торопливо попрощавшись, повесила трубку. Столик остался у них. За ним так никто и не приехал.
Маленькую Ирочку решено было отвезти к бабушке – Вика с Борисом «осваивали целину». Когда обои были поклеены, а купленная на новоселье мебель распакована и расставлена, Борис торжественно объявил жене об окончании погрузо-разгрузочных работ и отбыл на работу (отдыхать, уточнил Борис). А Вика поехала к маме за Ирочкой, которую ждала уютная детская, заваленная по случаю новоселья новыми игрушками.
Окна детской выходили в тихий двор, который сразу понравился Вике: были здесь и качели, и песочница, и горка, и даже карусель! В центре пестрела весёлыми ромашками и колокольчиками цветочная клумба,в окружении трёх скамеек. От горки к качелям вела песчаная дорожка, изворачиваясь хитрой петлёй и упираясь в деревянный мостик. Мостик был горбатым, с крошечными перильцами – словно из сказки о троллях и гоблинах. Под мостом «протекала» речка из мелких цветных камешков. Сверху казалось, что камешки слегка поблёскивают (интересно, где они такие нашли?), а над песочницей колышется голубое зыбкое марево (воздух, наверное, нагрелся – вот и кажется). О такой детской площадке Вика и не мечтала…
Переступив порог их нового жилья, дочка пробежала по комнатам, топоча толстенькими ножками, и скоро из детской донёсся её восторженный визг. Когда «ревизия» была закончена, а новая кукла уложена в новую кроватку – спать, Вика подвела Ирочку к окну: «Вот здесь мы с тобой будем гулять!».
И они отправились – гулять…
РАЗГОВОР С СУМАСШЕДШЕЙ
На детской площадке никого не было. Это показалось Вике странным – неужели в таком большом доме ни у кого нет детей? Ирочка увлечённо копалась в песочнице, а Вика присела на скамейку напротив клумбы. Скамейка была удобной, с сиденьем желобком. Спинка мягко спружинила, когда Вика на неё оперлась. Наверное, показалось, она же деревянная…
Сидеть было приятно, как если бы Вика уселась на мягкий диван. Ножки у скамьи были затейливо изогнуты, гладкие деревянные плашки поблёскивали свежим лаком. Вика испытывала необъяснимое блаженство. Все тревоги и заботы словно растаяли, ей было так хорошо, что хотелось рассмеяться. Этот двор просто сказочный! Им с Ирочкой повезло.
На другой день они снова гуляли одни: во дворе не было ни души. Но Ирочка, похоже, не скучала – с топотом бегала по извилистой дорожке, скатывалась по спиральной горке (Вика никогда не видела таких), взбегала на горбатый мостик и подолгу качалась на качелях, что-то напевая. Детская площадка была в её полном распоряжении.
- Добрый день, - обратилась к Вике молодая женщина. Он держала за руку мальчика Ирочкиных лет, но отпускать его явно не собиралась. – Вы сюда недавно переехали? У меня окна во двор выходят, я смотрю – вы здесь каждый день гуляете…
Вика хотела сказать, что очень довольна – и домом, и двором, и детской площадкой, с которой дочка просто не хочет уходить. Но женщина её перебила:
- Не надо бы вашей девочке здесь играть. Мы в соседний двор ходим, там и качели есть, и песочница. Из нашего дома все детей туда водят.
- А здесь чем плохо? – не поняла Вика. – Такая же песочница, такие же качели. Площадку-то ЖЭК ставил, а ЖЭК у всех домов один.
- Да не знаю я, кто её ставил, площадку эту! Она неожиданно как-то… появилась. Вечером в окно глянула – рабочие в синих комбинезонах копошатся. Они и ставили – и качели, и карусель, и горку. Не стучали, не шумели – тихо работали. А утром всё уже было – и площадка, и клумба… и цветы!
- Отличная площадка, нам с Ирочкой здесь нравится! Вы бы отпустили сынишку поиграть. Песок тут чистый, качели новые…
- Да, новые, - эхом откликнулась женщина. – Они три года уже стоят, и всё как новые, даже краска не облезла. Знаете, здесь иногда странное что-то происходит…
Словно в ответ на её слова карусель тихонько закружилась. Женщина уставилась на неё глазами, полными ужаса. Да что с ней такое? Это просто ветер, ветра она испугалась, что ли?
- Это ветер, - сказала Вика. Карусель между тем медленно вращалась…
- Да нет здесь никакого ветра! – возразила её собеседница. – здесь бывает – такое. Мы, когда это началось, в ЖЭК всем домом ходили, просили детскую площадку убрать. Снести, короче. А они нам – сами строили, сами и разбирайте. С ума, говорят, от вас сойдёшь. Говорят, мы рабочих к вам отправили, «малые архитектурные формы» на двух машинах привезли, а у вас площадка – готовенькая стоит! Ну, они и пошли – в соседний двор, раз уж вы сами всё сделали…
-Да кто сами-то? – спрашиваем, – ваши же и делали, в синих комбинезонах!
А они говорят, у наших спецовки зелёные, а синих ни у кого нет. И площадку мы сносить не будем. И вам не позволим! Виданное ли дело, - вчера поставили, а завтра разобрали. С ума, говорят, посходили…
ПЕСОЧНЫЙ ЗАМОК
Выслушав этот сумбурный рассказ, Вика постаралась успокоить молодую маму, которая держала сына за руку, не отпуская от себя ни на шаг. Даже на скамейку не присела, так и стояла рядом.
- А на мой взгляд, очень даже славная площадка! И скамейки удобные. Может, присядете?
- Да, да, - бормотала женщина, словно не слышала Вику. – Мне тоже здесь нравилось – поначалу. А потом твориться стало… непонятное. Детей не узнать, словно подменили. Вот мы и решили, раз нельзя площадку эту снести, будем в соседний двор ходить.
-Так вот почему тут никого нет! - рассмеялась Вика. – А мы отсюда никуда не уйдём, нам тут нравится.
- Ну, как знаете… - И женщина ушла, уводя за руку сынишку. А Вика осталась, теряясь в догадках. Что с ней такое? Может, просто больна? Но тогда получается, что все жильцы в доме больные! Чепуха какая-то получается.
Вике нравился этот уютный двор и удобная скамейка. Таких давно уже не делают, откуда же она взялась? Скамейка словно обнимала её за плечи, приглашая отдохнуть. Вика не помнила, когда ей было так хорошо. Она наслаждалась солнечным тёплым днём, ласковым ветерком… Ей даже вставать не хотелось. Хотелось – остаться.
Вика с улыбкой наблюдала за Ирочкой, которая возилась в песочнице. Лицо у девочки было сосредоточенным и серьёзным: она строила песочный домик. Дом получался необыкновенным – весь из квадратных башенок, увенчанных круглыми полусферами и как-то хитро соединённых одна с другой. Интересно, кто её научил так строить? И как у неё получаются такие идеальные полусферы – из пластиковых формочек? И как она вообще додумалась до такого, ведь ей всего пять лет! Вика пригляделась – не дом, а настоящий замок!
Замок получался странный, нездешний, ни на что не похожий. В нём причудливо соединялись немыслимые архитектурные конструкции, неуловимо перетекая одна в другую, и в этом угадывалась какая-то закономерность! Вика так и не поняла, чем её заворожил дочкин «домик». Ей вдруг показалось, что замок живой! Что он всё время меняется! Вот этой башенки минуту назад здесь не было, а сейчас она есть! Когда же Ирочка её построила? Вика подошла поближе – и у неё подкосились ноги…
Наполнив ведёрко песком, Ирочка опрокидывала его вверх дном и осторожно снимала. Из песка получался конус, который… - Вика зажмурилась, не в силах поверить увиденному: под детскими руками из песка возникали башни, купола, стены… Вика потерла пальцами глаза – и фантастическое видение исчезло. Ирочка старательно ровняла лопаткой песочную стену. Стена получалась идеально ровной и гладкой.
- Ого! Какой ты большой дом построила! – наигранно-весёлым голосом сказала Вика. – Как у тебя такие кругленькие башенки получаются?
- Это замок! – объяснила девочка.
- А кто в нём будет жить? – не отставала Вика. Ирочка задумалась…
- Я ещё не знаю. Но кто-нибудь – обязательно будет!
УЗОР ДЛЯ СВИТЕРА
Шли дни. Вика с дочкой по-прежнему гуляли одни – в их тихом зелёном дворе. Вика огорчалась, что дочке не с кем играть, и не раз предлагала ей пойти в соседний двор. Но Ирочка неизменно отказывалась: «Не пойду. Не хочу. Я здесь хочу играть!»
Впрочем, огорчалась только Вика. Ирочка, судя по всему, не скучала, играя сама с собой. Она что-то тихонько напевала, раскачиваясь на качелях-лодочках (такие качели были только у них во дворе, а в соседних – обыкновенные, с перекладиной). Подолгу стояла на горбатом мостике, уставясь вниз – словно там и вправду текла река! Грозила кукле пальчиком, шепотом объясняя что-то, и кивала за куклу головой.
- О чём это вы там шепчетесь? Больше двух говорят вслух! – смеялась Вика. Ирочка с видом заговорщика зажимала кукле ладошкой рот: «Это секрет! Тебе нельзя…»
- Ну, если секрет, тогда ладно. Ирочка, а тебе не скучно играть одной?
- Я же не одна, я с Настей! – девочка протягивала матери куклу. Вике казалось, что кукольные глаза в длинных загнутых ресницах тоже смотрят на неё заговорщически, словно кукла знает какую-то тайну, известную им двоим.
Дни проходили, похожие один на другой. Ирочка с увлечением носилась по площадке, Вика сидела на скамейке с вязаньем – хотела связать Борису свитер, и никак не могла выбрать подходящий рисунок и цвет. На клумбе ярко желтели ромашки и качали головками лиловые колокольчики. «Если бы дочке вязала, то непременно зелёный с желтыми ромашками! Серединки крестиком вышить, а лепестки отдельно пришить, - подумалось вдруг Вике. – А мужчине цветы ни к чему…»
Неожиданно налетел ветер и пригнул ромашки к земле, а гибкие стебли колокольчиков закрутил немыслимыми спиралями. Вика даже испугалась – не выдержат, сломаются! Но колокольчики и не думали ломаться, складываясь у неё на глазах в причудливый орнамент. Узор был настолько красив, что Вика восторженно ахнула и зажмурилась, стараясь удержать в памяти переплетение лиловых линий.
А когда открыла глаза, ветер стих, и колокольчики по-прежнему качали лиловыми головками среди желтых ромашек.
Вика достала из сумки блокнот и торопливо нарисовала странный, на миг мелькнувший перед глазами узор. Потом убрала блокнот и, распустив всё, что успела связать, начала свитер заново. Теперь она точно знала, каким он будет: лилово-серым, с изумрудными зигзагами. Блокнот был ей не нужен, узор цепко держался в памяти.
Забегая вперёд, скажу, что свитер был связан, как и задумала Вика, и торжественно подарен мужу. Облачившись в свитер, Борис восхищённо присвистнул: «Ну ты, мать, даёшь! Орнамент просто марсианский! На работе все ахнут!» Вика была полностью удовлетворена. А дочке она свяжет – с ромашками. И чтобы непременно – шелковые лепестки!
ИЗМЕНЕНИЯ
Прогулки приносили очевидную пользу обеим. Ирочка стала спокойнее, не капризничала и не плакала. Она только что переболела ангиной и всё ещё кашляла. Во дворе кашель необъяснимым образом проходил. А когда девочка возвращалась домой, она снова начинала кашлять Не находя объяснений происходящему, Вика старалась почаще с ней гулять (девочка явно лучше себя чувствовала на свежем воздухе).
Изменений в самой себе Вика не замечала. Замечал Борис. Вика определённо стала другой, от неё словно исходила уверенность – в себе, в муже, в том, что у них всё и всегда будет хорошо. Борису передавалось это её спокойствие, умиротворённость, любовь и понимание, как если бы его жена обладала телепатическими способностями, разговаривая с ним без слов.
- Викусик! Ты у меня мировая! Я от твоих отбивных заряжаюсь, как телефон от зарядника! И глаза у тебя – с ума можно сойти, я в них просто тону.
В ответ Вика смеялась низким грудным смехом (она никогда раньше так не смеялась) и шутливо спрашивала: «Что с тобой происходит, Бориска? По-моему, ты в меня влюбился. Все признаки налицо!» - «На лице» - поправлял её Борис, и снова слышал журчащий смех. А может, она всегда была такой? Только он не замечал. А теперь увидел – и влюбился!
Лето сменила осень, и в дождливые дни Ирочка играла в детской. Однажды Вика услышала незнакомую мелодию. Уложив куклу в кроватку, дочка пела ей колыбельную (интересно, где она её слышала?) без слов. Вика стояла в дверях и слушала.
Ирочка тихонько покачивалась, баюкая куклу и напевая незнакомый мотив. Неожиданно для себя Вика зевнула. Ей неудержимо захотелось спать, ноги отяжелели, глаза закрывались сами собой… Схватившись за притолоку двери, Вика справилась с собой и, с усилием передвигая ноги, вошла в детскую.
Пение прекратилось.
- Забавная песенка! А о чём она?
-Это колыбельная. Настя не хочет спать, капризничает, вот я и пою… Видишь – она уже спит! – улыбнулась девочка. Вика подумала, что сама чуть не заснула, слушая дочкину колыбельную. А когда Ирочка замолчала, спать больше не хотелось. Что это с ней? Заснуть под пение пятилетнего ребёнка – это, знаете ли… «Наверное, я просто не выспалась» - решила Вика.
- А колыбельную для Насти ты сама придумала?
- Нет, это качели. Когда качаешься, они всегда поют.
- Как…поют? – не поняла Вика.
- Ну, не вслух, а молча, в голове поют - честно пыталась объяснить Ирочка. – Они много песен знают, каждый раз другие! Весёлые, как ромашки. Или грустные, как дождь. Или – сонные, как ночь. Я их много знаю!
- Молодец! – похвалила дочку Вика.
Фантазёрка! Качели поют песни. А ведь это талант! Может, её в музыкальную школу отдать? Если она уже в пять лет сочиняет музыку! Но что-то не давало покоя, тревожило…
Вечером вернулся с работы Борис. И Вика рассказала ему о странном замке, который построила из песка их пятилетняя дочь. О колыбельной, под которую она чуть было не уснула. «Фантазёрка! – отмахнулся от неё Борис. – Тебе фантастику писать надо, у тебя бы получилось! А дочка молодец, вырастет – в архитектурный поступит. Видна пташка по полёту» - улыбнулся довольный Борис.
«Может, я и в самом деле всё это придумала?» - сказала себе Вика. На другой день она присела на качели. Качаясь, они тихо поскрипывали. Больше ничего Вика не услышала, никаких «песен». Только – негромкий скрип, словно пел сверчок.
Забавно! Вика представила себе поющего сверчка и ночной луг, мокрый от ледяной росы. А над лугом – небо, усыпанное звёздами… А сверчок всё стрекотал, и он был уже не один – мириады неутомимых сверчков…Мириады звёзд… Другие миры, другая Вселенная. – Вика словно стояла на краю звёздной бездны. Ещё немного – и…
Вика поднялась с качелей – и сверчок умолк Господи, что только не придёт в голову! – Сверчок…Звёзды…
Между тем Ирочка, стоя на горбатом мостике, не мигая смотрела на выложенную из камешков «речку». Вика встала с ней рядом и тоже глянула вниз. Камешки слегка поблёскивали – и только.
СКАЗКА О ЖАДНЫХ ТРОЛЛЯХ
- Что ты там такое увидела? – поинтересовалась Вика.
- Тише, мамочка! Там живут тролли, они всегда живут под мостом, - прошептала девочка. (Вика сама читала ей сказку о троллях и радовалась, что у дочки такое богатое воображение).
- Наверное, они и вправду там живут, - согласилась Вика. – А интересно, что они делают?
- Они поймали рыбу, большую-пребольшую! И жарят себе на обед. – Ирочка потянула носом воздух. – Слышишь, как вкусно пахнет?
Откуда-то пахнуло жареной рыбой – так аппетитно, что Вике тут же захотелось есть. Наверное, рыбу кто-то жарит…
- Как ты думаешь, они пригласят нас на обед?
- Ну что ты, мама! – был возмущённый ответ. – Они же тролли! Они не любят людей, только ночью выходят, когда никто не видит. И потом, тролли жадные. Они всё съедят сами, - рассказывала Ирочка матери. – Ну вот, всю слопали, я же говорила!
Запах рыбы исчез. Зато явственно запахло свежесмолотым кофе.
- Тролли съели рыбу и теперь пьют эль, - сказала Ирочка. – Мама, а что такое эль?
-Это такой напиток вроде кваса или пива, - объяснила Вика, сама толком не зная, каким должен быть эль, сваренный троллями.
- Ой, это как папино пиво? А я думала, эль – это такой сказочный кофе, - призналась Ирочка.
- Стоп! – сказала себе Вика. Ирочка думала, что эль это кофе, значит и пахнуть он должен, как кофе. И ведь пахло кофе! Значит, пока стоишь на мостике, он… Но этого не может быть! Никто не жарил под "мостом" рыбу и не варил кофе. Та женщина, похоже, говорила правду, только я-то ей не верила, за сумасшедшую приняла!
ВЕЧЕРОМ
Вечером, уложив дочку спать, Вика долго стояла у окна и смотрела во двор. Там было тихо и темно, даже фонари почему-то не горели. Вика пригляделась – и ахнула: карусель вращалась, разгоняясь – и вот уже слилась в сплошной бешено мчащийся круг! А над песочницей… О Боже! Над песочницей плясали голубые огоньки, сплетаясь в причудливые узоры незнакомых созвездий… У Вики не было никаких сомнений в том, что это созвездия.
Как же она не замечала этого раньше? И что ей делать со всем этим? Рассказать Борису? Но он тоже примет её за сумасшедшую: созвездия над песочницей, поющие качели, ни на что не похожий песочный замок, построенный пятилетним ребёнком… Скамейка, с которой не хочется вставать. А этот узор на свитере? А запах рыбы, которую поймали в каменной речке и жарили под мостом жадные тролли? Ну, скажите, кто в здравом уме ей поверит?!
ВСЁ НЕ ТАК
Утром они, как всегда, отправились на прогулку. Ирочка направилась было к качелям, но Вика крепко взяла её за руку и решительно сказала: «Мы пойдём в соседний двор» Вика ждала возражений и слёз – и не знала, как объяснить дочке, почему ей нельзя играть в их тихом зелёном дворе. Но девочка спокойно ответила: «Хорошо, мама».
Значит, слёз не будет. Вика с облегчением вздохнула. Она больше не сядет на удобную – желобком – скамейку, с которой не хочется вставать… Никогда! Что-то было не так – с детской площадкой. Что-то странное, пугающее, о чём даже рассказать никому нельзя – всё равно не поверят! Впрочем, ей нечего бояться: Ирочка больше не будет здесь играть, и ей ничто не угрожает.
И Вика успокоилась.
В соседнем дворе была такая же игровая площадка, как у них – с качелями, песочницей и горкой. На карусели катались дети. Вика присела на скамью (не слишком удобную, но лучше такая, чем…), а Ирочка направилась к песочнице. «Пойду строить город» - объявила она матери.
Вика достала из сумки книгу и погрузилась в чтение, изредка поглядывая на дочь. Но читать сегодня не получалось. Что-то с ней было не так. Исчезло ощущение блаженного «дольче фарниенте» («приятного ничегонеделанья», итал.), к которому Вика успела привыкнуть, сидя у клумбы с колокольчиками и ромашками. Да и клумбы здесь не было! Вика пыталась читать, а в голову лезли непрошеные мысли…
Давно пора пойти в ЖЕК, взять расчётные листки за квартплату. Наверняка что-нибудь лишнее вписали! Надо бы разобраться, может, она уже переплатила…
И мама давно не звонила, не случилось ли чего? Вике захотелось вскочить со скамейки и сейчас же бежать – звонить. Но Ирочку одну не оставишь, значит, придётся сидеть и ждать…
И Борис что-то стал задерживаться по вечерам на работе… А дома разыгрывает из себя влюблённого Ромео. Клоун! Шут гороховый! А она-то смеялась-смеялась, и вот, кажется, досмеялась… И как она раньше этого не замечала, словно на другой планете жила. Ну, ничего. Она не позволит так с собой обращаться. Она ему устроит – жизнь!
Тут Вика заметила, что все дети столпились вокруг песочницы и на что-то смотрели – Вика не видела, на что. С досадой отшвырнув от себя книжку (и что в ней такого? Бульварное чтиво, а раньше – оторваться не могла…). Вика резко встала и направилась к песочнице.
Ирочка сидела на деревянном бортике, сосредоточенно глядя перед собой. Вика не видела – на что, мешали столпившиеся вокруг дети. Ирочке, похоже, не нравилось это «что-то»: она досадливо морщила лоб. Вика протиснулась поближе – и остолбенела: в песочнице кружились маленькие песчаные смерчи, затягивая в чёрные воронки песок. В воздухе плясали всполохи холодного огня и пахло озоном.
ГОРОД
Приглядевшись, Вика заметила, что крохотные смерчики не просто кружились – они работали, снимая сухой песок, который не годился для строительства. А на расчищенной смерчиками территории словно ожили зыбучие пески! Там, куда смотрела её дочь, песок шевелился, подчиняясь неслышным приказам. Тяжёлые сырые пласты наползали один на другой, а когда Ирочка сжимала кулачки – обрывались, оставляя ровные, будто ножом срезанные грани! Ирочка одобрительно кивала и пристально смотрела на песок, который под её взглядом превращался в дома, улицы, площади…
Да это же город! - ахнула Вика. Ирочка так и сказала: «Я буду строить город» Но этого просто не может быть! Вика зажмурилась и, сделав глубокий вдох, открыла глаза. – Город был! И всё в нём было как настоящее – прямые как стрелы улицы, соединённые площадями, дома, парки, бульвары… И даже река! И мосты! В крошечных окошках светились огоньки. – В городе наступил вечер. Но этого не может быть!
- «Готово, - сказала Ирочка. – Теперь надо сделать небо! Только вместе, я одна не смогу». Дети посмотрели вверх – и над песочницей сгустилось белое облачко. Вот оно стало серым, потом фиолетовым. Ирочка покачала головой: «Нет, не так надо. Пусть будет день!»
Облачко стало светлеть, фиолетовый цвет сменился бордовым, потом ярко-красным. Потом – закатно-розовым. Уставясь на облачко, Ирочка потёрла ладошки, словно скатывая шарик. И скоро над песочным городом засияло маленькое жёлтое Солнце.
РАЗБОР ПОЛЁТОВ
Опомнившись, Вика стащила дочку с бортика песочницы. – «Пойдём домой, нас папа ждёт». Солнце над песочным городом исчезло, огоньки в «домах» погасли. Встревоженные родители, подойдя, увидели лишь остатки песочных стен…
Бориса дома не было. Лучше бы он сегодня вообще не приходил: Вика встретила его со слезами, обвиняя во всех грехах – что забыл о её существовании; что забросил ребёнка, с которым творится чёрт знает что; что домой он приходит только есть и спать, а все вечера проводит с любовницей.
-Да с чего ты взяла? Кто тебе сказал? – вяло оправдывался Борис (опустив три первых пункта обвинения). В голове у Вики что-то щёлкнуло (так опытный «медвежатник», вскрывая сейф, понимает, что попал в точку).
- Она мне звонила! - выпалила Вика только что пришедшее в голову.
-Идиотка! То есть не ты… - запутался Борис…
- Так я ещё и идиотка? Завтра же подаю на развод! На размен! Завтра же!!
КЛИНИКА
Вне всякого сомнения, гипноз, - глубокомысленно изрёк врач. – А кроме Вас кто-нибудь видел?
- Что?
– Солнце.
- Ах, Вы об этом… Никто не видел, все на лавочке сидели… Дети! Дети видели!
- Дети. М-да. Значит, кроме Вас, никто не видел эээ… чудес. Ребёнка пригласите в кабинет.
Вика выглянула в коридор, где сидели Ирочка с бабушкой. – «Доченька, пойдём, дядя доктор хочет с тобой познакомиться».
-Ирочка, спой мне колыбельную. Мама говорит, ты умеешь.
- Зачем? Ты спать хочешь? Ты же на работе, тебе нельзя! – возразила пятилетняя Ирочка, и врач покраснел.
- А солнышко? Солнышко сделать можешь? Мама говорит, ты можешь…(Ирочка укоризненно посмотрела на мать, и Вика отвела глаза).
- Я одна не умею, надо всем вместе, а мама меня не пускает, мы с ней одни гуляем, - «объяснила» Ирочка.
- А нарисовать можешь? – Врач выложил на стол коробку цветных карандашей и лист бумаги. Ирочка повертела в руках жёлтый карандаш. Потом отложила и взяла бордовый...
Бордовый шар, окружённый жёлтым лохматым облаком, занимал весь лист. Послюнив голубой карандаш, Ирочка пририсовала внизу маленький шарик Земли, к которому от грозного светила протянулся огненно-красный протуберанец.
Врач потерял дар речи.
- А почему солнце такое лохматое? Это у него волосы?
- Это у него корона (прим.: солнечная корона - плазма, нагреваемая постоянным потоком энергии из недр Солнца до 1,5 - 2 миллионов градусов Цельсия).
- А почему у него такой длинный язык? Оно хочет съесть Землю?
- Это не язык, а протуберанец (прим.: поток гелиево-водородной плазмы, истекающий из солнечной короны со скоростью 300 -1200 км/с. Длина протуберанца может достигать нескольких сотен тысяч километров, температура = 18000 град.)
- А этот голубой шарик – Земля? – сменил тему врач. – А где же люди?
-Они все умрут. Но это не скоро ещё будет. – Ирочка растопырила пальцы. – Вот когда! И ещё десять нулей! (Врач прикинул: десять плюс десять нулей… это единица и одиннадцать нулей… это сто миллиардов лет. Круто! Ещё не скоро.)
- Ну, ещё долго, - беспечно сказала Ирочка, и врач судорожно глотнул.
- А почему у тебя солнце бордовое? Оно же жёлтое! – не унимался врач.
- Оно остыло.
Врач торопливо заполнял медицинскую карту: «Навязчивые идеи: огонь, смерть, гибель всего живого, остывшее солнце»… И странный анализ крови!
- Необходима консультация специалиста. И повторный анализ крови. Можно, конечно, амбулаторно, но я бы рекомендовал клинику. Настоятельно рекомендовал бы. Выходные пусть побудет дома, а в понедельник привозите.
- Маленькая моя, ну не плачь, это всего на две недели! А через две недели я тебя заберу. Тебе не будет скучно. Смотри, сколько здесь детей, вместе играть будете…
- Мамочка, забери меня сейчас! Я не хочу ни с кем играть. Они… другие. Я их боюсь!
- Ну, хорошо, - «уступила» Вика. – Поедем с тобой домой, а завтра поговорим...
Глаза у Ирочки налились слезами. Она больше не верила маме.
ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ
Всю субботу Ирочка провела в детской, упрямо отказываясь от прогулки и глядя в окно на детскую площадку. И Вика не выдержала:
- Ну скажи, что ты хочешь? Хочешь, поедем с тобой в «Детский мир» и купим новую куклу? Или игру какую-нибудь… Возьмёшь её с собой и будете там играть!
- Не хочу куклу. Хочу у нас во дворе поиграть.
Вика посмотрела на её грустное личико и согласилась. Это ведь ненадолго, до понедельника… Хуже не будет!
Выйдя во двор, Ирочка взяла мать за руку и подвела к карусели: «Мам, покрути меня!». «А ведь она ни разу не каталась на карусели!» - мелькнуло у Вики в голове, а рука уже толкнула голубой обод…
- Быстрей! Ещё! – потребовала Ирочка, и Вика толкнула сильнее.
-До свидания, мама! - крикнула Ирочка, и Вика помахала дочке рукой. Карусель закружилась, разгоняясь – и слилась в сплошной круг…
…Когда карусель наконец остановилась, она была пуста. Так вот почему она ни разу к ней не подошла! Не хотела уходить, потому что верила ей. А теперь не верит!
Борис нашёл жену во дворе. Вика сидела на бортике песочницы, меланхолично пропуская сквозь пальцы сухой песок.
- Ты одна? А Ирочка где?
- Ушла.
- Куда ушла? – не понял Борис. – И ты её отпустила одну?!
* * * * * *
Вика обняла Бориса, прижалась к нему и с немой мольбой заглянула в глаза. Он единственный, кто у неё остался. Ей плевать на всех его любовниц тридцать три раза, только бы он был с ней, только бы не ушёл, как Ирочка!
- Она сказала «до свидания», значит, вернётся. А мы с тобой будем ждать. Борь, скажи мне, если мы будем её ждать, она ведь вернётся? - всхлипнула Вика. И почувствовав на плечах руки мужа, уткнулась лицом ему в грудь и заплакала, уже не сдерживаясь.
- Вернётся. А мы с тобой… будем каждый вечер приходить сюда и ждать. И наша девочка вернётся. Она обязательно вернётся… - Борис повторял как заведенный – слова, в которые уже не верил. Он как-то сразу понял, что Ирочка не придёт, не обнимет его тёплыми ручонками и не спросит: «Пап, а что ты мне принёс?». С ним осталась только Вика… Только бы она не ушла от него! Только бы не ушла, как Ирочка! Он не сможет без неё жить, не сможет справиться с этим один. А вдвоём они справятся, они смогут договориться с этим неведомым, невероятным, которое – Борис знал это! – чего-то хотело от них, чего-то ждало.
Борис присел на качели, сжал в пальцах железные прутья и… ощутил тепло. Почему они тёплые? Солнце давно ушло, двор утонул в тени раскидистых берез, в воздухе разлилась вечерняя прохлада, а качели… были тёплыми! И медленно пульсировали, словно вены, по которым толчками текла кровь… Пальцы слегка покалывало, но Борис не разжал рук.
- Она вернется, - прозвучало в голове. – Мы оставим ей память. Она узнает вас, и вы её узнаете… Она будет немного другой. Но - никаких клиник, никаких анализов, никаких вопросов.
- Никаких клиник, никаких анализов, обещаю, - эхом повторил Борис. Пульсация исчезла, он сжимал пальцами холодное железо. Обыкновенные качели, обыкновенное железо, обыкновенный стресс. Вот и слышится бог знает что… Так когда же? Когда она вернётся? Завтра? Послезавтра? Через неделю?
Не важно, пусть через месяц, пусть через год, только чтобы – вернулась, только чтобы – увидеть ямочки на её щеках, заглянуть в серые серьёзные глаза в пушистых ресницах, налюбоваться пышными бантами в толстых косках. «Какой она вернется? Кем она вернётся?» – подумал Борис, и его пробрала дрожь. Качели обожгли руки ледяным холодом. Вот и ответ. Борис поспешно поднялся.
– Пойдём домой, Вика. Мы будем ждать её каждый вечер. Какой бы она ни вернулась.