3.
За пару недель Гунтер постарел на год. Он боялся оставлять замок, так как помнил взгляды горожан, ещё не знающих всего что случилось, и представлял, как будут смотреть на него теперь, тем более что Ортвин и постельничий Хунольт уже порассказали ему, какие шутки и прибаутки пошли по городу. Тот же Ортвин докладывал, что все свидетели скандала, кого он опрашивал вместе с Хагеном, сходятся на одном - ссора началась с утверждения Кримхильды, что Зигфрид должен править Бургундией и всем миром, Брюнхильда возражала, а там, слово за слово, дошло и до непристойной склоки у церкви. Гунтеру было так досадно это слышать, что он подумал, не снять ли Ортвина с должности - племянник Хагена наверняка уважает Зигфрида не больше своего дядюшки, вот и ведёт такие речи, - но решил, что это будет слишком глупо, а искать замену верным и проверенным людям будет только себе дороже.
Гунтеру мучительно было даже покидать свои покои, так как он почти физически ощущал, что от него чего-то ждут. Да и как было не ощущать, когда практически все при дворе вперяли в него соответствующие взгляды? Гунтер напускал на себя суровый вид, но на самом деле ему хотелось запереться и никого не видеть. Он искренне надеялся, что Зигфрид поймёт, какая тягостная атмосфера повисла в Вормсе после скандала, и уедет в Ксантен, но Зигфрид остался, более того - держался так, будто ничего не случилось, даже отослал назад свои корабли, дав понять яснее ясного, что покидать Вормс не намерен. Он резвился на ристалище, ходил со своими людьми гонять зверей в окрестных лесах и возвращался неизменно бодрый и сияющий. Улыбка не сходила с его лица как приклеенная, и порой он весело удивлялся, а почему не все такие счастливые. Чтобы добавить радости, он разъезжал по улицам города в сопровождении своих людей, рассыпающих золото, и тогда вокруг него гремело немолчное «ура».
Гунтер твёрдо вознамерился перетерпеть всё, лишь бы не пришлось ссориться с Зигфридом, но легче не становилось. Он видел Гернота и Хагена, стоящих на стене и что-то обсуждающих, и это показалось ему подозрительным.
- У вас что, заговор? - вызвал он к себе Гернота.
Гернот, рассевшись в кресле, смотрел на Гунтера почти с пренебрежением.
- Если это и заговор, то не против тебя, Гунтер.
- Разумеется, вы плетёте козни против благородного Зигфрида!
- Благородного? - переспросил Гернот.
- Именно так, - Гунтеру хотелось стукнуть кулаком по столу. - Я закрыл это дело, ясно?
- Да только оно закрываться не желает. Позор никуда не ушёл, а твой трон шатается всё сильнее.
- Я запрещаю вам даже говорить об этом, - сердито произнёс Гунтер. - И тебе, и Хагену и всем остальным. Или я неясно выразил свою волю?
- Да всё ясно, - с досадой бросил Гернот. - Всё нам божья роса.
- Брат, пойми, - Гунтер перешёл на увещевательный тон, - нам надо любой ценой сохранять мир с Зигфридом. Любой ценой, понимаешь?
- Цена уже слишком высока, - говорил Гернот будто сам себе, но больше не спорил.
Кримхильда не показывалась, что никого не удивляло; очевидно, виновница скандала должна была сгорать от стыда в одиночестве. Её не навещала даже мать, а Зигфрид присмотрел себе отдельные покои, так что все знали, что он наказал жену своим пренебрежением. Брюнхильда же ежедневно появлялась на людях и держалась по-королевски. Она была очень любезна, приветствовала всех, но взгляд её был полон затаённой боли, так что даже самым суровым воякам делалось жаль её. Гунтер всё видел, всё знал, но продолжал вести себя как ни в чём ни бывало, и только наедине с собой позволял себе предаваться беспросветной тоске, из которой он не видел выхода.
***
Хаген стучал в дверь покоев королевы. Вышла Ортруна и сказала, что госпожа не может никого принять и даже, по правде сказать, видеть никого не хочет.
- Я знаю, - произнёс Хаген. - Но ты передай ей, что я пришёл не сочувствовать ей, а предложить помощь.
Ортруна исчезла в комнате. Через некоторое время она вернулась и сообщила, что Хаген может зайти.
- Ты останься в коридоре, - велел он ей. - Не бойся, я не до конца закрою дверь.
Он вошёл, оставив щель между створками двери. Брюнхильда сидела на смятой постели, завернувшись в покрывало поверх сорочки, с непокрытой головой.
- Моя королева, - поклонился Хаген.
Она даже не подняла на него взгляд.
- Зачем ты пришёл? - надтреснутым голосом произнесла она. - Всё равно уже ничего не изменить.
Она беззвучно заплакала, резко перегнулась и опустила голову на руки. Хаген подошёл к ней вплотную.
- Госпожа…
Брюнхильда будто разом забыла про него. Она казалась настолько сломленной, что его стояние над ней выглядело нелепым. Хаген опустился на одно колено.
- Госпожа моя, - он отвёл ей руки от лица; они были точно одеревеневшие. Брюнхильду трясло как в лихорадке, слёзы безостановочно лились из глаз, лишённых всякого проблеска сознания. Хаген помнил, какой гордой и спокойной она была днём, и теперь видел, чего ей это стоило.
Присев перед ней, он положил голову ей на колени. Брюнхильда вздрогнула, посмотрела на него, и в её лице наконец промелькнуло что-то осмысленное. Дрожащей рукой она рассеянно потрепала его волосы, и её глаза немного прояснились.
- Хаген.., - тихо и грустно сказала она, обхватив его голову и отстранив от себя. - Зачем ты здесь? Королевы больше нет…
- Вы остаётесь моей королевой несмотря ни на что, - приглушённо, но твёрдо ответил он.
- Верный мой..., - она слегка погладила его по лицу. Он напрягся, но не стал отводить её руку. - Не надо так, поднимись... Сядь рядом со мной.
Он встал и осмотрелся.
- На кровати, - сказала она. - Не бойся, я всего лишь не хочу говорить громко.
Хаген осторожно сел на край постели, подальше от Брюнхильды. Она вздохнула и утёрла слёзы.
- Хорошо, что ты пришёл, - тихо и глухо заговорила она, подперев руками голову и не глядя на Хагена. - От Гунтера ничего не дождёшься, он хочет всё замять, несмотря на то, что и сам опозорен… Несмотря даже на то, что трон из-под него ускользает… Я даже не могу его ненавидеть, - зло скривилась она. - Мы с ним теперь крепко связаны… Общим позором… Так зачем ты пришёл ко мне? Ты говорил, что хочешь мне помочь.
- Да, госпожа, - сказал Хаген, развернувшись к ней. - Но прежде чем решить, что делать, я должен знать, что скрывается за словами Кримхильды.
Брюнхильда метнула в Хагена недобрый взгляд.
- Ты был в Изенштайне во время сватовства, - процедила она.
- Мой король не доверился мне.
- Зато доверился Зигфриду! - она скрипнула зубами. - Человеку, которому ни в коем случае нельзя было доверять! Вот и поплатились…. Хаген, подай мне воды, - упавшим голосом попросила она.
На столе стоял кувшин и чаша. Хаген наполнил чашу, отхлебнул и после этого подал Брюнхильде.
- Думаешь, я захочу отравиться? - произнесла она презрительно и залпом выпила всё до дна. - Нет, если я пожелаю умереть, то найду другой путь.
- Вы должны жить, моя королева, - он снова сел на кровать, немного поближе к ней.
- У меня силы на исходе, - глухо сказала она. - Я стараюсь держаться, будто всё по-прежнему, как ты советовал, но с каждым днём мне всё тяжелее.
- Вы - сильная женщина, моя королева.
- Была, - возразила она. - Должно быть, такова моя расплата… Да…
- За что?
- За то, что Зигфрид, каков он есть - он и моё творение!
Хаген помрачнел.
- Объяснитесь, госпожа.
- Если бы не я, он мог бы по сей день бегать по лесу и зверей распугивать, - выговорила она почти с отвращением. - Явившись ко мне, он не смог назвать свой род, твердил только, что вырастивший его кузнец нашёл его в лесу. Ему в этом виделось нечто особенное… Тогда я рассказала ему про короля Зигмунда и его несчастную жену. Ты же знаешь эту историю? Как королева Зиглинда, будучи на сносях, поскакала навстречу мужу через лес, заблудилась да так и сгинула там… Зигмунд всю жизнь её оплакивал.., - Брюнхильда вздохнула. - Знал бы ты, как Зигфрид был разочарован! А на что он рассчитывал? Что он сын ромейского императора? Или, может, самого Господа Бога?
Брюнхильда замолчала. Хаген продолжил за неё:
- Значит, вам он обязан ксантенским троном.
- Если не троном, то дорогой к нему, - выдавила Брюнхильда. - Ведь это я направила его туда.
- Скверно же он вас отблагодарил, - угрюмо заявил Хаген.
Брюнхильда хмыкнула.
- Когда-то меня считали мудрой, - произнесла она с горечью. - Не знаю, за что…. С ним я обманулась так, как только вообще возможно… Сама удивляюсь, как я могла… Всё было как в тумане….
Хаген сосредоточенно подался вперёд, сжимая рукой серебряную цепь на груди.
- Он вломился в мой замок, как злобный великан, крушащий всё на своём пути, - продолжила Брюнхильда. - Но когда я вышла навстречу, он замер и уронил челюсть. Мне сделалось так забавно… Я привела его к себе как гостя, он похвастался мне, что убил дракона и стал неуязвим, и сказал, что приехал ко мне за конём. Я дала ему укротить самого дикого жеребца, и у него было столько детской радости…
- Вы сражались с ним?
- Нет, ведь он был только гостем, - тут Брюнхильда вдруг ехидно улыбнулась. - Но на второй день он решил, что ему нужен не только конь, но и я, и дело дошло до драки, - она тихо засмеялась. - Никто нашей борьбы не видел, дело было в спальне… Мне пришлось поучить его и объяснить, что у порядочных людей так не делается.
Хаген подавил смешок.
- Казалось, он всё понял, и пообещал посвататься ко мне, как только добудет трон…, - она вдруг побледнела и обернулась к Хагену: - Послушай, может… он за это мне отомстил?
- Как знать, - сказал Хаген. - Он не из тех, кто умеет проигрывать.
Брюнхильда заломила руки.
- Но я не обязана была отдаваться сходу первому встречному! У меня были честь и гордость…, - слёзы вновь выступили на её глазах. - Как он мог… такая низость…, - её голос сорвался.
- Вы были обручены, - произнёс Хаген.
Она взяла себя в руки.
- Да, мы обменялись клятвами, и он надел мне кольцо на палец. То самое, что теперь у Кримхильды… Зачем, хочешь спросить? Моя власть и свобода была мне очень дорога, но с такой роднёй, как у меня, приходилось трудно. Союз с Зигфридом казался мне идеальным, и я при этом немного потеряла бы, как мне тогда казалось. Ведь что греха таить, - она безнадёжно махнула рукой, - он был невоспитан, конечно, но так обаятелен… Так светло улыбался, точно солнце… Вокруг же всё как туманом заволокло…
Брюнхильда залилась краской и закрыла лицо руками.
Хаген сумрачно молчал. Она выдохнула и выпрямилась.
- Я действительно ждала, что он займёт ксантенский трон и посватается ко мне. Трон он занял, но ко мне не вернулся… Я стала опасаться, что он не сдержит свою клятву, хоть и не хотелось в это верить. Так и оказалось, - она недобро оскалилась. - Но пусть бы он только изменил, мне было бы горько, но я бы пережила. Но зачем он навязал мне другого!
Хаген отвернулся и подпёр рукой подбородок.
- Кто сражался с вами? - хрипло спросил он.
- А ты не догадался? - ответила она не без яда. - Я тогда совсем не знала Гунтера и могла поверить, что он в самом деле так силён. Но когда он склонился надо мной и я увидела его глаза…. Глаза Зигфрида ни с какими другими не спутаешь.
- Вы могли бы раскрыть обман.
- Зачем? - вскричала она. - Я была сломлена, не только тело, но и душа моя была разбита! И если бы я открыла его как своего победителя, думаешь, я хотела бы теперь принадлежать ему?
Она выдержала небольшую паузу.
- Я вообще не знала, что мне теперь делать, но у меня ещё оставалась надежда сохранить свою власть и свободу, если бы… если бы…
Хаген взял её за руку.
- Моя королева, - твердо сказал он. - Знаю, что стыд не позволяет вам говорить о самом важном, но всё же настаиваю, чтобы вы мне рассказали. Обвинения Кримхильды верны?
Брюнхильда издала какой-то клокочущий звук.
- Я хотела об этом забыть, - рвущимся голосом произнесла она. - И я почти забыла… насколько можно… Что он со мной делал… Что…
- Зигфрид?
- Я должна была догадаться.., - лицо Брюнхильды перекосилось смертным ужасом, её снова стало трясти. - У Гунтера не было такой силы… да он и не мог бы со мной… такое…. что делал этот … Но я тогда не думала об этом, если бы я стала думать, я с ума бы сошла… Что это было, Господи…, - она схватила со стола сосуд с водой и стала лихорадочно пить прямо из горлышка, половину пролив на себя.
- Гунтер пришёл потом, - сказала она уже спокойней, поставив кувшин на место. - Он был уже не столь груб…
Хаген, глядя перед собой, тяжело дышал, глаз горел яростью.
- Но как Зигфрид мог оказаться столь силён? - её будто осенило. - Я ведь боролась с ним раньше, я знала, на что он способен. Да, все приёмы были его… Но что за дьявол удесятерил его силы?
Они помолчали.
- В Бургундию я приехала всё равно что мёртвая, - продолжила Брюнхильда вялым, бесцветным голосом. - Я заставила себя жить заново, создав из правительницы Изенштайна королеву Бургундии. Теперь и этому конец.
- Нет, нет, госпожа, - развернулся он к ней.
Она посмотрела ему в лицо и, вглядевшись в его единственный глаз, увидела там столько мрачной решимости, что дрогнула и бессильно привалилась к его плечу.
- Скажите мне ещё, моя королева, - Хаген осторожно приобнял её. - Зачем вы пожелали видеть Зигфрида в Вормсе?
- Зачем? - повторила она, отстранившись от него, но оставив руку на его плече. - Меня никогда не оставляло ощущение, что я была обманута и что меня продолжают обманывать. Но что-то не давало мне думать об этом, - она отвернулась от Хагена. - Но прошло достаточно лет. Ко мне вернулись тягостные воспоминания. Я понимала, что сделал мне Зигфрид, но оказалось, что я знала не всё. Теперь мне всё известно, - она горько улыбнулась. - И про обманы, и про подвиги Зигфрида, и про то, как он своей жене трофеи принёс. И не я одна, а все теперь знают, - её губы дёрнулись. - И мой муж, жалкий соучастник, на весь свет опозоренный, боится пальцем пошевелить, лишь бы не прогневать великого непобедимого Зигфрида. Вот и всё.
Она снова обернулась к Хагену и погладила его по плечу.
- Спасибо, что пришёл и выслушал, - сказала она тоскливо. - Я теперь нередко ловлю на себе жалостливые взгляды, а я ненавижу жалость… Ты тоже будешь меня жалеть?
- Нет, госпожа.
Хаген поднялся.
- Брюнхильда, моя королева, - решительно сказал он. - Я обещал, что не оставлю вашего бесчестья без ответа. Я отомщу за вашу осквернённую чистоту, за все муки и надругательства, за всё унижение, что вы вынесли, или мне никогда отныне не видеть радости.
Брюнхильда недоверчиво усмехнулась.
- Да? И что же ты сделаешь?
- Я убью его.
Глаза Брюнхильды на мгновение вспыхнули мстительной яростью, она подалась вперёд, но тут же поникла и покачала головой.
- Ты разве колдун, чтобы найти средство против его драконьей защиты?
- Я не колдун, я воин, и я убью его оружием воина.
- Или ты не знаешь, что он неуязвим? Он обезопасил себя от смерти в бою… Странно, что раньше я не видела в этом подлости.
- Знаю, - спокойно произнёс Хаген. - Но знаю также и то, что ни один человек не бессмертен. Если от честной гибели воина он себя защитил, то умрёт как бешеная собака. Я разузнаю, где он не смог обмануть смерть.
- Попробуй, - скептически произнесла Брюнхильда. - Только не пытайся извести его ядом. Он пил драконью кровь, вряд ли что возьмёт его желудок.
- Яд - не моё оружие, госпожа.
Брюнхильда встала и, запахнув покрывало, подошла к Хагену вплотную.
- Мне трудно верить в обещания, - тихо сказала она. - Но если ты хотя бы попытаешься, я буду благодарна тебе. Что ты хочешь в награду?
- Ничего. Я это сделаю не за награду, моя королева.
- Ты гордый, - она поцеловала его. - Но это опасно, Хаген.
- Положитесь на меня, моя королева, - он отступил и склонился перед ней.
Она улыбнулась - наконец без горечи и злобы.
Выйдя, Хаген обнаружил пустой коридор. Ортруна сидела в отдалении.
- Почему ты так далеко ушла? - резко бросил он ей.
- Не хотела вас подслушивать, - ответила Ортруна. - Ничего страшного, господин, никто даже мимо не проходил.
- Иди к своей госпоже. Хорошо заботься о ней. Береги как зеницу ока. Поняла?
- Конечно, господин, - Ортруна легко поклонилась ему и ушла в покои королевы.
Хаген быстро пошёл прочь, и вид его был устрашающ от сдерживаемой холодной ярости.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/28/1475