По булыжным мостовым Ундервилля, подпрыгивая и оставляя за собой благоуханный пенный след, в потоках дождевой воды неслись белые куски отличного туалетного мыла.
Прежде, чем мы отправимся разбираться в причинах столь странного поведения мыла, я немного расскажу вам о самом Ундервилле.
Ундервилль – небольшой городок, расположенный на вершине невысокого обширного холма, так что по его улочкам всегда идешь либо вверх, либо вниз. На самом верху вы найдете главную (и единственную) городскую площадь, с ратушей, лавками и кофейней. В ратуше работает бургомистр, господин Барнишефт. Он бессменно управляет городом вот уже десять лет, и его очень ценят горожане.
- Представляете, - говорят они приезжим, - наш бургомистр буквально живет на работе!
И правда, с самого начала своего правления господин Барнишефт ни разу не был дома. Госпожа Барнишефт и две его очаровательные дочки Лилли и Милли по очереди приносят бургомистру еду (завтрак, второй завтрак, обед, полдник и ужин) и забирают в стирку его рубашки.
За такую самоотверженную преданность делу управления городом горожане прощают своему бургомистру все!
И не вовремя закончившееся фонарное масло, из-за чего город две недели с заходом солнца погружался в непроглядную тьму, так что задержавшихся гостей хозяева вынуждены были укладывать на ночь – ходить по узким кривым улочкам Ундервилля даже при свете дня бывает небезопасно, а в темноте прохожий запросто может свернуть себе шею.
И проект по переделке городской канализации, когда заезжий «мастер по стокам» господин Попадулос взял задаток и уехал на три дня на похороны любимой тетушки. Горожане потом целый месяц засыпали бесполезные ямы, которые господин Попадулос оставил по всему городу.
И даже переименование улочек города в «авеню» и «стрит» под номерами, с обязательной заменой всех табличек с номерами домов на одинаковые, латунные, которые делал на заказ племянник бургомистра, господин Жабедрос. С тех пор адрес в Ундервилле выглядит примерно так: «Улица Цветущей Сирени, авеню № 7, дом 3, госпоже Валени».
- Да, конечно, - говорят горожане, - наш бургомистр не идеален. Но он так предан работе! Нам никогда не найти нового бургомистра, который ради нас оставил бы свою семью, свой дом, свое любимое кресло у камина!
Такая любовь к работе бургомистра объясняется довольно просто. Дом господина Барнишефта расположен на окраине Ундервилля, у самого подножия городского холма. И, когда господин Барнишефт впервые прошел путь от дома до своего кабинета в ратуше (а господин Барнишефт имеет весьма немаленькую комплекцию – предмет гордости госпожи Барнишефт и озабоченности портного, господина Пошивайко), бургомистр осознал, что второй раз этот подвиг ему не по силам. Мысль о том, что теперь ежедневно придется карабкаться вверх и вниз по узким улочкам Ундервилля привела бургомистра в такой ужас, что он немедленно распорядился установить в своем кабинете диванчик, на котором и проводил теперь все свое время, не занятое городскими делами.
Если подняться на вершину ратуши, на специальную площадку над городскими часами, и посмотреть на восток, то за синим лесом можно увидеть шпили, украшенные разноцветными флагами. Это Университет. Учиться туда поступают лучшие из лучших. За все время существования Университета в него приняли только 38 юных жителей Ундервилля.
Одним из таких умников был сын госпожи Кулхаас, вдовы знаменитого генерала. Отец хотел, чтобы сын продолжил семейную военную традицию, и даже записал мальчика в «Школу юных полководцев» в столице. Оттуда восьмилетний ребенок внезапно вернулся через месяц, преодолев 76 километров. Мать, увидев на пороге потрепанного и похудевшего сына, немедленно хлопнулась в обморок, а когда очнулась, устроила мужу-генералу такую трепку, что тот немедленно вступил в иностранный легион и отправился на Восток, где постоянно случались небольшие войны. Походная жизнь показалась генералу спокойнее и безопаснее, чем семейная. Через десять лет пришло известие, что славный генерал пал в неравном бою с местной фауной, наступив на ядовитую змею.
Перечитав характеристику на сына, присланную из «Школы юных полководцев» вдогонку за беглецом, в которой директор Школы вежливо намекал родителям, что мальчик к военной карьере непригоден, ибо «на плацу во время строевой подготовки старается наступать только на красные камни», во время дежурства по кухне «вместо того, чтобы чистить картошку, раскладывает ее причудливыми узорами», а «на занятиях по тактике и стратегии строит из оловянных солдатиков пирамидки», мать задумалась. Школа закончена, военного из сына не получится, а других профессий в семье Кулхаас не знали.
Юноша, не сказав матери ни слова, подал документы в Университет, на факультет Архитектуры и Дизайна Малых Форм. И вот теперь студент Кулхаас прибыл в родной город на преддипломную практику. Для получения диплома он обязан был создать необычную малую архитектурную форму, которая поразила бы его наставников и самого декана факультета своей экстравагантностью, неожиданностью и бесполезностью – то есть, проще говоря, креативностью.
В поисках вдохновения студент бродил по родному городу, уплетая маленькие пирожки, кульком с которыми матушка снабжала его всякий раз, когда сын выходил из дому.
На городской площади его внимание привлек галантерейщик господин Кныш. Недавно господин Кныш решил разнообразить ассортимент своей лавки парфюмерно-косметической продукцией, и теперь малевал новую вывеску, призывающую горожан мыться только лучшим итальянским мылом «Брависсимо» и пользоваться лосьоном после бритья «Мартовский ландыш».
Художником господин Кныш был неважным, и студент распознал свой шанс. Свиток диплома уже мысленно грел его ладони, декан и профессора аплодировали стоя. Осталось только уговорить господина Кныша.
- Думаю, для такого прекрасного товара нужна лучшая реклама! – сказал студент Кулхаас после обмена приветствиями.
- Именно этим я и занимаюсь, молодой человек – с достоинством ответил галантерейщик, поднимая криво нарисованный транспарант на высоту своего небольшого роста.
- Но плакат – это же так банально! Товар должен говорить о себе сам! – поймав заинтересованный взгляд Кныша, студент ощутил прилив вдохновения. – Бывали ли Вы в Египте? Как, Вы не видели Великие Пирамиды, сохранившееся до наших дней Чудо Света?
- К чему Вы клоните, господин Кулхаас, что-то я никак не возьму в толк?
- Египтяне построили свои пирамиды из огромных каменных глыб, так хорошо пригнанных друг к другу, что им не понадобился никакой раствор для их скрепления. Пирамиды стоят в пустыне тысячи лет! Я предлагаю Вам, господин Кныш, прославить свое имя в веках!
- Ну-ка, ну-ка, говорите, господин студент!
- Мы с Вами построим на этой площади настоящую египетскую пирамиду! Ну, не совсем настоящую. – Быстро поправился студент, уловив во взгляде галантерейщика жалость к безумцу, свихнувшемуся из-за своих книг.
- Мы построим копию Великой Египетской Пирамиды тут, в нашем городе, на этой площади, из кусков Вашего лучшего мыла! Они по форме очень похожи на те каменные блоки, из которых строили египтяне. Ваше имя прогремит на всю округу, за вашим мылом выстроится длинная очередь, а бургомистр вручит Вам медаль «За прославление Ундервилля!».
Глаза галантерейщика горели. Мысленно он уже принимал медаль из рук бургомистра под звуки городского оркестра, блестевшего начищенной медью труб, и под аплодисменты и восторженные крики толпы. Тогда-то цветочница из соседней лавки, госпожа Финни, симпатичная веселая пышнотелая вдовушка, не посмеет так презрительно отвергнуть его приглашение посидеть вечером в кофейне. Нет-нет, она тут же отвернется от своего почтмейстера и сама пригласит господина Кныша прогуляться по парку!
Господин Кныш немедленно ухватил студента за локоть и повлек к дверям склада.
- Вот, господин Кулхаас, здесь двадцать тысяч кусков лучшего итальянского мыла «Брависсимо». Ни одно другое мыло не сравнится с ним по нежности пены и яркости аромата! Вы можете использовать их все. Ведь пирамида должна быть большой, иначе кто ее заметит? Ундервилль должен быть прославлен!
Теперь студент приходил домой только ночевать. Сначала он отправился в университетскую библиотеку, где перечитал все, что смог найти, о египетских пирамидах. Потом он воздвиг на городской площади, напротив лавки галантерейщика, большую ширму, за которую никого не пускал, кроме местного дурачка Бака, который носил со склада за ширму ящики с мылом. Даже свои пирожки матушка студента передавала тому через Бака. Когда дурачка спрашивали, что происходит за ширмой, тот закатывал глаза, поднимал вверх указательный палец и говорил:
- Ооох! Ааах! Огого!
Наконец студент объявил, что завтра состоится торжественное открытие Великой Малой Архитектурной Формы, которая прославит Ундервилль, Кулхааса, ну и мыло «Брависсимо», конечно.
К полудню на городской площади яблоку было негде упасть. На почетных местах стояли бургомистр с супругой и дочерьми, профессора Университета во главе с деканом и господин Кныш, в волнении потиравший потные ладони.
Городской оркестр грянул туш, и студент с Баком потянули вниз простыню, скрывавшую шедевр.
Восторженный вздох пролетел над площадью. Фотограф местной газеты защелкал аппаратом. Было чему удивляться. Большая, в полтора человеческих роста, пирамида в точности повторяла пропорции своих древних предшественниц. У ее подножия стояли фигурки верблюдов и арабов, вырезанные из того же мыла.
Господин Кныш заметил заинтересованный взгляд госпожи Финни, которая даже немного отстранилась от почтмейстера, державшего ее под руку.
Профессора Университета довольно улыбались, а декан сильно хлопнул студента по плечу, что было высшим проявлением его расположения.
Бургомистр вышел на трибуну, чтобы произнести торжественную речь, но внезапно яркое летнее солнце скрылось за черной тучей. Грянул гром, тугие струи дождя замолотили по горожанам, ратуше и… пирамиде.
На глазах у промокшей толпы пирамида сначала покрылась белой пеной, а потом развалилась на двадцать тысяч ароматных мыльных кусков. Вода устремилась вниз по городским улочкам, унося с собой всю славу Ундервилля, Кулхааса и господина Кныша. Мыльные куски скользили по брусчатке, покрывая мостовые пеной. Разбегавшиеся от дождя горожане скользили на них и падали, напоминая коверных в цирке. Бургомистр беззвучно открывал и закрывал рот, как огромная рыба-шар. Господин Кныш, стоя у трибуны, то бледнел, напоминая цветом лица уже не свое лучшее мыло, то краснел, приобретая яркий свекольный оттенок, и тогда дождевая вода с шипением испарялась с его лысины. Госпожа Финни хохотала, повиснув на руке почтмейстера.
Студент сидел в мыльной луже и рыдал, глядя, как разбегаются в разные стороны частички его дипломного проекта, а Бак гладил Кулхааса по голове и протягивал мятный леденец, которым его утром угостила госпожа Барнишефт.
Профессора и декан Университета удалились, никем не замеченные, к своей карете, которая уносила их теперь все дальше от пенного ароматного Ундервилля к теплым квартирам и растопленным каминам.
В тот день пострадали несколько человек, вынужденные обратиться к лекарю с вывихами рук и ног, которые они получили, поскользнувшись на мыле. Господина Кныша лекарь напоил снотворным и категорически запретил в его присутствии употреблять слово «мыло».
Часть ароматных кусочков смыло в реку, и никогда еще мальчишки Ундервилля, проводившие все лето на ее зеленых берегах, не были такими чистыми и душистыми.
Другая часть «Брависсимо» попала в пожарный пруд, и долго еще хозяйки ходили к пруду стирать белье (правда, полоскать его приходилось в речке), а пожарные заливали огонь пеной.
В то лето Ундервилль прославился самыми чистыми и благоуханными мостовыми.
Так бесславно закончилась первая попытка студента Кулхааса получить диплом Архитектора и Дизайнера Малых Архитектурных Форм. Но молодость не может унывать долго, и вскоре студент стоял перед бургомистром с большим альбомом в руках.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/04/28/401