Сгущались апрельские сумерки. Братья Талызины, Дмитрий и Антон, собирались на похороны. Две семьи – двенадцать человек – в аккурат, по числу мест в микроавтобусе.
- Люба, термос не забыла?! – загружая сумки в багажник, крикнул Дмитрий жене, выходившей из подъезда.
- Не забыла, не забыла…
- А семечки?
- Взяла… а ты смотри аккуратнее на дороге, а то приедем…
- Не каркай!
- Антоша, скажи ему ты…
- И правда, Дим, может я поведу?..
- Поведёшь, поведёшь… вот подрастёшь и поведёшь…
- Комплекс старшего брата… зачем тогда доверенность делали…
- Так, всё, садимся, садимся! Мальчики, девочки, хватит носиться, садимся и едем!..
Тронулись. Медленно выехали со двора. Дети, громко хохоча, играли в слова:
- Астрахань!
- Архангельск!
- Сам ты Архангельск-а-ха-ха-ха! На «эН» надо говорить!
- Ноутбук!
- Курица!
- Апельсин!..
Вышли на главную улицу, на кольцевую дорогу.
Это была первая дальняя поездка на этой машине – новой машине. Дмитрий гордился приобретением – хотя гордость тяжким кредитом повисла на его, сравнительно с нуждами семьи, хилой зарплате. Он вывел машину в левый крайний ряд, включил радио.
- Убавь, Анечка засыпает… – жена передала мужу семечки – средство от сна. – И вы кончайте гоготать…
- Спасибо. – убавил громкость, протянул семечки брату, сидящему рядом. – Угощайся…
- Спасибо, не хочу.
- А помнишь, Антоха, как отец продал свой любимый мотоцикл с коляской и купил «запорожец»…
- Дима, уже 140…
- Не может быть… и правда… а по ощущениям 80… а если 200 попробовать?..
- Какие 200 – полный автобус детей… Перестраивайся, а то поворот проскочим…
- Эх, не русский ты, брат, совсем не русский…
Вышли на трассу. Остались позади, жилые дома, банки, торговые центры, фонарные столбы, реклама и вся иллюминация большого города. В чёрном, морозно-бархатном небе горели ясные, крупные звёзды, мигали огни самолётов. Впереди тянулась красная цепочка габаритных огней попуток. Пошли обгоны. Обгоны. Обгоны.
Антон обернулся, вгляделся в лица детей, жён, племянников.
- Выключи радио… все уже спят…
- Тогда не молчи…
- Эх, мамуля, мамуля…
- Теперь они опять будут вместе…
- Да, за одной оградкой…
- А помнишь…
- Между прочим, отец тоже в апреле помер…
- Да… только тогда апрель был другой – теплый, солнечный, в нежную зелень одетый…
- Помню, смотрю в гроб, на жёлтое, высохшее лицо отца, и думаю, внушение делаю: встань, встань, встань – столько проблем, а ты спишь…
- Зачем… представляешь, что было бы с матерью… да и с остальными…
Многое вспомнилось братьям, многое…
«Ну, куда он так гонит, чего ради… полный автобус детей… видно, что-то внутри у него не так… чего-то ему не хватает…» – думал Антон, он любил автомобили не меньше, но за рулём голову не терял.
- Осторожно!
- Етит лю-ля!.. – Дмитрий дал по тормозам, и отчаянно шлёпнул по рулевому колесу.
- Что же это такое! Совсем уже башню сорвало! – вскрикнула сонная женщина.
- Да не кудахтай ты – я тут ни при чём… Не пойму, лось что ли… А этих смотри, как снесло – чуть в нас не вперелись.
- Пойдём, посмотрим, может им помощь нужна…
Братья подошли к машине, сбившей животное. Фара и бампер валялись на дороге, капот смят… водитель осматривал повреждения. Крупная дрожь пробегала по всему его телу. Пассажиры тоже тряслись.
- Закури. – Дмитрий протянул сигареты.
- Спасибо… я бы водки выпил…
- Могу принести…
- Своя есть… ехать надо… не успел… чуть бы раньше начать тормозить… я ведь ему самый только зад зацепил…
- Я видел, как он выходил на дорогу… и потом… Что это, лось?
- Бычок… чтоб его…
- Откуда он здесь – деревень-то не видать… совсем глухо…
- Да-а-а, чудеса…
Бух-бух-бух – не сбавляя скорости, прошла по бычку фура… тух-тух – легковушка…
- Пойдём уберём… не хорошо…
Подошли. Поперёк дороги, только задние копыта на обочине, лежал годовалый, рыжий бычок. Из ноздрей и рта текла кровь… взяли за ноги потащили…
- Осторожно! Он ещё жив – может тяпнуть…
- Куда там – вон как фура шею намяла…
- Может взять топор да ляжку отхрендыкать?.. вот тебе и шашлык на поминки… из свежатины…
- Поехали уже…
- Ребята, вам наша помощь нужна?..
- А чем вы поможете – заводится нормально, посмотрел, ехать можно… да тут и немного осталось…
- Отработку бы слить…
- И то верно – триста вёрст прошли… без малого…
- Вон хорошие кусты…
- Что там стряслось?
- Бычка сбили…
- Мы?
- Встречные…
- Человеческие жертвы есть?
- Пока нет.
- Что значит, пока? Это шутка такая, да? Дурацкая шутка, Дима, особенно, учитывая твой стиль езды!
- Не заводись… спи…
Тронулись.
- Ремень накинь. – голос Дмитрия прозвучал строго, хрипловато.
- Ух, ты, впервые такое слышу от тебя… видать проняло…
Ехали молча. На спидометре – 90-100. Говорить не хотелось – каждый переживал событие по-своему.
Антон искоса наблюдал за братом, думал: «Слава Тебе, Господи, вразумился… страх великая сила…»
Стала забирать дрёма. Даже снилось что-то.
Проснулся от резких кивков машины влево-вправо, и надсадного воя двигателя. На спидометре 140-160…
- Дима, Дима, Дима-а-а!..
- Не дрейфь, братишка, машина классная, мощей хватает с лихвой…
Антон посмотрел на часы – прошло всего полчаса, а трагедия бычка уже напрочь изгладилась из памяти брата, и он опять вовлёкся в обгоны. Причём, с каким-то особым, спортивным остервенением, творчески обостряя ситуацию – сокращая дистанцию между обгоняемым автомобилем и встречным…
Водитель этой встречной фуры матерился и мигал фарами, обгоняемый прижался к обочине, пыля правыми колёсами…
- Не поносьте, парниши… – улыбаясь, прошептал Дмитрий, переключил передачу, и дал газу… турбированный дизель взвыл, как пришпоренный дракон, и микроавтобус полез в эту сужающуюся адскую щель… Антон зажмурился…
Дмитрий дёрнул ручник, включил аварийку, выскочил из машины, трясущимися руками закурил. К нему подбежал брат. Мимо, оглушительно сигналя и ударяя волной воздуха, пронеслась фура, которую они, так опасно обогнали.
Антон накинулся на брата:
- Идиот! Что ты творишь! Зачем, зачем это пижонство! Кому нужны эти вечные твои понты! Что ты хочешь этим сказать, что ты крутой?!!
- Я не идиот, Антоша, и не крутой – я чудотворец…
- Какой, нахрен, чудотворец! Ты чуть не угробил нас всех! А ты об этих водилах подумал? У них ведь тоже семьи!?!
- Хорошо Любка спит, а то вою было бы вдвое… Короче, так: сейчас я выпью, и посплю, а ты поведёшь…
Он сделал несколько глотков, прямо из горлышка.
- Представляешь, брат, я так перетрухал, что Бога вспомнил… вижу, чуть-чуть не влезаю, а эта морда моргает мне, мол, сплющу… Господи, говорю мысленно, помилуй… и, вижу, чудо – фура словно откатилась назад, ровно настолько, чтобы мне проскочить… мгновение, буквально сантиметр… приедем, свечку за это поставлю… – он сделал ещё несколько глотков, откинулся, закрыл глаза. – Трогай, Антоша, трогай, мамка ждёт… Отче наш, иже еси на небесех… не помнишь, как там дальше?..
24.04.15
11:27