Мне было пять лет, когда я впервые увидел Машу. Это была, если можно так выразиться, неухоженная девочка. Конечно, родители её мыли, причёсывали, одевали во вполне приличные платья, но стоило ей хоть на десять минут отойти от взрослых, как с ней постоянно что-то случалось. Маша вообще вела себя, как типичная пацанка: залезть на дерево, покопаться в гаражах, на спор постучать в незнакомую дверь и убежать, это было для неё нормой, что разительно отличало её от других девчонок с нашего двора. Естественно, занимаясь подобными вещами, она теряла заколки и резинки, поэтому е густые волосы, превращались во что-то бесформенное, у туфель сбивались каблуки, её вещи постоянно покрывались пылью или грязью. Но Маша никогда не обращала внимание на свой внешний вид, если было весело, то какая разница, как ты выглядишь в глазах своих подружек?
А подружки Маши относились к ней, мягко говоря, не очень. Чёрт возьми, эти девчонки уже тогда вели себя так, будто их из детской коляски сразу забрали в пансион благородных девиц! Этот девчачий пафос! Хуже него в этом мире ничего нет! Никто не рисуется так явно, так нарочито, как маленькие девчонки. У некоторых с возрастом это проходит в большей или меньшей степени. Те же, кого пафос захватил всерьёз и надолго так и норовят весь мир переделать под себя, потому что именно они, эти эффектные, уже девушки, центр мироздания, именно их чувства и эмоции самые искренние и правильные. А все остальные? А на остальных им наплевать. Какое дело Солнцу до обгоревших и безжизненных астероидов?
Так вот, девчонки никогда не брали Машу в свои компании, да и по правде признаться, Маша и сама к ним не тянулась. Стоило им встретиться на улице, как девчонки закатывали глаза и отворачивались, а Маша лишь пожимала плечами. Ну, что с этими воображалами поделаешь? Однажды, в жаркий летний день, мы решили подшутить над девчонками. Замысел был прост до невозможности: в надувные шарики, которые мы предварительно купили в киоске неподалёку от нашего двора, заливалась холодная вода, эти снаряды должны были «взбодрить» девчонок, которые собирались у старых, уже сломанных, качелей, чтобы поиграть в кукол, ну, и заодно посплетничать.
В квартире Олега, нашего хорошего товарища, жившего на первом этаже, мы наполнили шарики водой и уже были полностью готовы, чтобы выдвигаться, как вдруг прибежала Маша. Волосы её растрепались, некоторые прилипли к её раскрасневшемуся лицу, дыхание сбилось, видно она долго и быстро бежала, правая коленка была разбита, Маша частенько падала или влетала во что-нибудь, стоило ей только увлечься бегом. В общем, была, да и осталась сейчас, довольно неуклюжей. Как она узнала, что мы у Олега, одному Богу известно.
Мы, конечно же, удивились её появлению, но прогонять её никто не стал. Ну, мало ли, прибежала и всё. Это была привычная картина. Маша вообще была девчонкой своеобразной: могла, к примеру, весь день находиться рядом с нами и даже слова не проронить или наоборот трещать так долго, что от её звонкой и сбивчивой речи начинался звон в ушах. Маша вообще жила не разумом, не логикой, а импульсами, порывами, она иногда сама не понимала, чего она действительно хочет, просто делала и всё, делала для себя.
- А можно мне с вами? – задыхаясь, попросила она.
- Можно что? – пытаясь прикинуться дурачком, спросил её Олег.
- Ну, с вами… в девчонок шариками покидать,- искреннее улыбаясь, поясняла она.
- А кто тебе сказал, что мы шариками будем в девчонок кидать?
- А для кого же ещё эти шарики приготовлены?
- Может, мы хотим друг друга обкидать! – «предположил» Саша, пятиклассник, но который не чурался нашей компании.
- Нет! Вы всё врёте! Мне твой брат всё рассказал!
- Миша? – поинтересовался Олег.
- Да, Миша!
- Вот, гад! Протрепался! А если мы тебя не возьмём?
- Тогда я, наверное, девочек предупрежу… - покосившись в пол, выдавила Маша.
Конечно, она бы ничего и никому не рассказала. Более того, она бы первее нас побежала смотреть, как мы устраиваем девчонкам «водные процедуры», и смеялась бы над ними громче нас всех. Это было весело. Особенно для неё. Она бы никогда не стала лишать себя удовольствия самолично лицезреть, как этих воображал в платьях мы окатим водой, а потом, как они мокрые от воды и от слёз, побегут к себе домой, чтобы найти утешение у своих бабушек и мам. Нет, для Маши это было бы зрелище первого сорта!
А мы тогда поверили в её «угрозу». Немного пошептавшись, мы пришли к выводу, что Машу можно взять с собой. Лишняя пара рук уж точно не помешает.
- Хорошо, мы согласны! Только девчонкам ничего не говори. Понятно?
- Понятно! – захлопала она в ладоши, и от восторга начала прыгать.
Девчонки были на своём месте. Прячась от палящего солнца, они залезли, чуть ли не в кусты. Это-то и сыграло с ними злую шутку. Мы их просто окружили и забросали «бомбочками». Они испугались, завизжали, некоторые девчонки пытались выбраться из кустов как можно скорее, но застревали, падали, некоторые так боялись испачкаться, что старались выбраться, как можно медленнее, поэтому весь их процесс «спасения» стопорился. В общем, они смогли выбраться мокрыми с ног до головы только тогда, когда у нас закончились шарики. Наверное, они бы тут же убежали, если бы не увидели Машу, которая, катаясь по траве, смеялась громче нас всех. Да, и закидывала кусты она не хуже нас.
- И ты с ними? – вскипела Юлька.
- Да! Это так весело! – правдиво ответила Маша.
- Тебе смешно! Получай! – не вытерпела Юлька и, чего уж мы никак не могли ожидать, ударила Машу. Более того, к ней присоединились другие девочки. За считанные секунды на Машу, как коршуны на добычу, накинулось семь девчонок, совершенно разной комплекции. Нет на свете хуже драки, чем драка, в которой участвуют одни девочки: царапанье ногтями, хватание за волосы и другие подлые приёмы являются нормой для подобного вида единоборств.
Девчонки били Машу, ребята показывали на всё это пальцами и ржали, что есть сил. Веселье с шариками перерастало в захватывающее зрелище, имя которому драка. Один из нас, по имени Никита, смеялся так сильно, что потерял равновесие и упал, Олег еле-еле поднял его, но Никита и не думал останавливаться. Со стороны можно было подумать, что у него случился припадок: весь раскраснелся, на ногах еле держится.
У каждого из нас есть в жизни моменты, когда требуется совершить подвиг. Ситуация сложилась прямо-таки кинематографическая. В эти секунды должен был случиться подвиг. Оставался открытым вопрос, кто же всё-таки окажется героем. И, как теперь совершенно справедливо считаю, слава Богу, что этим героем оказался я. Ничего особенного не помню, мне потом рассказывали ребята, как я растолкал девчонок, вытащил за руку Машу, грязную, помятую и заплаканную, как от всего произошедшего опешили все ребята.
Память вернулась ко мне в соседнем дворе. Там я усадил на какой-то пенёк, сорвал несколько подорожников и приложил к её разбитым коленям, локтям, пальцам. Потом мы молча сидели, наверное, целую вечность.
- Тебя родители сильно будут ругать? – поинтересовался я.
- Вообще не будут.
- Почему? Мои бы меня убили за такое!
- Моих родителей сейчас нет дома, они в командировке. Со мной бабушка. Она хорошая, никогда не ругается.
- Повезло тебе!
- Да… Весело было…. Как мы их закидали! Ты видел их лица?
Необычная девочка! Мы ещё, наверное, целый час вспоминали в мельчайших подробностях наш поход. У Маши так талантливо получалось пародировать обрызганных девчонок! И знаете, она даже и не заикнулась про драку. Как будто её и не было. Ей опять было весело! Это просто чудо, а не человек! А потом мы просто разошлись по домам. Точнее, она дала мне свой номер телефона, попросила, чтобы я позвонил ей, хоть когда-нибудь. И это «когда-нибудь» наступило уже довольно скоро. На следующий день я ей уже позвонил. Она не вышла во двор, поэтому я хотел узнать подробности.
Бабушка её, конечно, по головке не погладила, запретила неделю выходить на улицу, но как меня уверяла Маша, это был далеко не самый худший вариант, судя по всему родители придумали бы наказание поинтереснее. Однако, Маша сказала, что можно приглашать к себе ребят, поэтому я могу, если конечно захочу прийти к ней. Естественно, я такое желание изъявил! И ходил я к ней в течение той недели довольно-таки часто. Её бабушка принимала меня тепло, наверняка Маша ей всё рассказала в мельчайших подробностях. В один из этих дней я столкнулся с Юлькой, которая как раз уходила от Маши. Меня этот факт нимало удивил, всё-таки я знал, что подругами они никогда не были, а после нашего розыгрыша и драки было бы довольно странно ожидать, что они вдруг подружатся. Уже у себя в комнате Маша мне всё рассказала.
- Она приходила просить прощения.
- И ты её простила?
- Да! Ничего другого не оставалось! А то бы она не отвязалась!
- Она приходила только, чтобы прощения попросить?
- Не только…. На самом деле, это моя бабушка позвонила её родителям. Они долго говорили…. Мне тоже пришлось извиниться! – вдруг резко оборвала она.
- За что?
- За то, что кидала в девочек шариками.
- Юлька тебя простила?
- Наверное…. Чтобы я её тоже не доставала….
Тогда, конечно, всех этих тонкостей не понял, но уже потом, через года два или три я раскусил всю суть этих так называемых «извинений» и «прощений». Всё это липа. Ничего в этом искреннего нет. Люди просто соблюдают определённый набор правил, который называется гордым словом «этикет». В своём большинстве мы стараемся соблюсти эти нехитрые правила, чтобы совесть не грызла и в глазах близких друзей и знакомых казаться воспитанным человеком. А простил ли обиженный тобой человек, это уже не так важно. Главное, жест, а в душе можно относиться к любому человеку как заблагорассудится. Не зря же говорят – человеческая душа потёмки. Всех интересует, какой ты снаружи, твой внутренний мир это лишь приятное приложение для тех, кого ты сумел зацепить и заинтересовать, большинство же пропустит твои эмоции, переживания и сердечные томления мимо себя. Быть может, это грубо, но это правда. Всем себя открывать довольно глупое занятие: так всё запоганят, что разочаруешься во всех людях до конца своих дней. Будь настоящим для самых близких людей, всем остальным показывай то, что они хотят от тебя видеть, и будет тебе сопутствовать вечное счастье, ещё и репутация сложится «приятного во всех отношениях человека»!
А через неделю, весь двор уже знал, что мы с Машей дружим. Конечно же, здесь не обошлось без Юльки, которая совершенно точно растрепалась всем ребятам: и мальчишкам и девчонкам, что встретила меня в дверях Машиной квартиры, а так как все знали, чем закончилась та драка, то они вполне могли предположить, что приходил я к ней не из праздного любопытства. И как это принято среди детей начались смешки, подколки, песенки, стишки. Поначалу это и смущало и выводило из себя. А потом…. Потом мы просто привыкли, да и ребятам всё это порядком поднадоело. Так, если изредка кто-то что-то вспомнит, скажет в нашу сторону, посмеется вдоволь от своей же шутки и замолкнет.
* * *
Нам не удалось попасть в один класс. Маша пошла в какую-то престижную школу, где изучали углублённо английский язык. Школа была даже не в нашем районе, поэтому ей приходилось вставать очень рано, чтобы её родители отвезли в школу и ещё успели на работу. А я пошёл в самую обыкновенную школу на соседней улице, до которой было идти минут десять. Маша мне сильно завидовала: мало того, что ей приходилось рано вставать, ехать в переполненном автобусе, так ещё к тому же в той школе все ребята были для неё абсолютно новыми, никого из наших мест не было, и ко всему этому ей задавали много домашнего задания. Помимо всего прочего, в её школе надо было говорить исключительно на английском. Представляете? Наверное, если с тобой что-нибудь серьёзное случится, и ты вдруг всё на свете забудешь, в том числе и английский язык, то учителя не придут к тебе на помощь, ведь ты не по форме к ним обратился! Шутка, конечно! Хотя мало ли…. У меня всё было гораздо проще: почти все ребята из нашего двора оказались либо в моём классе, либо в параллельном, никакой глупой униформы, никаких умопомрачительных домашних заданий, на переменах не надо было ходить вдоль стеночек и расшаркиваться перед учителями. Школа занимала лишь первую половину дня, после двух часов мы были абсолютно свободны. Маша часа в четыре или даже в пять возвращалась абсолютно обессиленная домой, а мы уже давным-давно гуляли. Потом она делала часа два уроки и где-то уже совсем под вечер выходила на улицу. Поэтому очень часто ей приходилось гулять одной. Нас родители уже загоняли в это время домой: надо было ужинать, делать уроки, да и готовиться ко сну. Только на выходных Маша могла во всех красках почувствовать прелести жизни: мы с ней гуляли, часто друг у друга бывали в гостях. Вот как-то так и протекала наша жизнь лет до двенадцати.
В шестой класс Маша пошла уже в мою школу. Родители уже никак не могли возить её в другой район, одну её отпускать пока ещё боялись. Наверное, они нашли какой-нибудь выход, но всё испортила бабушка. Когда все сидели в сборе на кухне и думали над сложившейся проблемой, она возьми и спроси внучку, а нравится ли ей учиться в этой школе. Вот тут-то Маша и выложила всё, что у неё накипело в душе за пять лет обучения в школе: ей надоела униформа «белый верх – чёрный низ», ей надоели уроки до четырёх часов вечера, ей надоело делать домашнее задание по три часа, ей надоело гулять по вечерам одной, ей надоели её одноклассники, которые на неё не обращали внимание, ей надоели учителя, которые даже за самую небольшую провинность ругают, пишут замечания в дневник, грозятся вызвать родителей. Маше надоело всё. Не знаю, ожидали ли родители такого поворота событий, пытались ли отговорить Машу, уверяя, что по окончанию этой школы её ждёт блестящее будущее, что всё вскоре наладится, что осталось подождать всего-то шесть лет. Почти столько же, сколько она уже успела отучиться. Она мне никогда в подробностях не рассказывала обстоятельства своего перехода ко мне в класс, да я, по правде сказать, не особо и интересовался: Маша теперь была рядом, не надо было ждать выходных, чтобы насладиться её присутствием. Я был всем доволен. И да, я в неё по уши влюбился!
Всё-таки пять лет обучения в той школе пошли ей на пользу: кое-каким манерам её научили. Маша стала куда более аккуратной и даже стала по своему поведению куда больше походить на девочку. Та пацанка, которая на спор могла дать фору любому мальчишке с нашей улицы осталась в далёком прошлом. Теперь она внимательно следила за своей причёской, внешним видом. Уже было невозможно представить, что она будет ходить с разодранными до крови коленками, что вместо аккуратненьких и привлекательных платьев она наденет совершенно глупые и безвкусные разноцветные футболки, из-за которых она будет больше похожа на рекламный баннер, чем на девочку. Даже смеяться в этой школе научилась: она больше не захлёбывалась от смеха, не сгибалась пополам, нет, теперь она смеялась интеллигентно, закрывая рот ладошкой, но всё равно искренне и заразительно. Но, слава Богу, ей были чужды сплетни, бессмысленный трёп, который девчонки на переменах вели у себя в туалете. Маша не стала «ботанкой», кроме английского, литературы и русского, она нигде особой форы нашим отличникам не давала. Получилась вполне интересная девочка: в меру скромная, но привлекающая к себе внимание своим поведением и своими поступками. Была ли она самой красивой в нашем классе? Нет, я бы так не сказал. Девчонок пять-шесть были куда интереснее для глаз, нежели Маша. И здесь не будет типичных стереотипов о том, что все красавицы глупы до невозможности. Сказать так, это значит покривить душой против истины. Девчонки из нашего класса были вполне умны: и по предметам, да и вообще по жизни. С ними было интересно. Но Маша была другой! Это была моя Маша, которую я знал с пяти лет! Мы выросли вместе, у нас не было друг от друга никаких секретов, мы знали друг о друге всё, и это не просто слова, так всё и было на самом деле! Другие девчонки были хорошие, спору нет, но я их, как правило, совершенно не знал. Да, и как бы вы поступили на моём месте? На голову свалилась девчонка, которую ты знаешь вдоль и поперёк, которая относится к тебе замечательно, притом без всяких скидок, которая не сплетничает и не шепчется о тебе, где-то за углом. Даже если сплетни безобидные. Я никогда не любил сплетниц. А здесь эта девчонка сидит рядом с тобой, вы ходите в школу и возвращаетесь домой вместе. Да меня бы никто не понял: ни родители, ни друзья, ни даже учителя, если бы моей первой любовью в жизни не стала Маша! Это было так же естественно и нормально, как к примеру с утра умыться и почистить зубы. Это должно было случиться. Это было так же очевидно, как в тот день, когда девчонки накинулись на Машу, что должен случиться подвиг, что должен явиться герой. Не хочу показаться пафосным, но это была судьба, ну, или я не смог противиться природе. Как бы там не было, но возникла любовь: первая, детская, но всё-таки, и это самое главное, любовь.
* * *
Вообще, принято недооценивать детскую любовь, точнее, смотреть на неё снисходительно и думать про себя: «Ах, дети! Ничего вы ещё не понимаете, только лишь играетесь в любовь». Соглашусь, много, очень много в этом чувстве наивности, даже глупости, но что мы хотим от мальчиков и девочек, которые столкнулись с этим впервые? Что, по-вашему, они будут рассуждать об отношениях, будут сопереживать друг другу? Помилуйте, да они же даже не знают, как подарить букет, как сказать комплимент! Они любят по-простому, по-детски, это и подкупает. Здесь всё искренне: ещё далеко не все умеют скрывать свои истинные чувства, свои волнения, страхи. Дети вываливают всё в одну кучу. И первые трагедии на любовном поприще случаются именно из-за искренности, обжёгшись раз, уже редко повторяются эти ошибки. Начинается первая внутренняя работа. Характер перековывается. А первая любовь? Первая любовь запоминается на всю жизнь, как нечто светлое и доброе. И, знаете, очень приятно возвращаться к этим дням, когда я впервые испытал это чувство, которое одни считают смертельной мукой, а другие прославляют всегда и везде. Главное, что равнодушных к любви нет!
И на Машу с того дня, как она пришла ко мне в школу, я стал смотреть не так, как раньше. Бывало, вызовут её к доске, она стоит, отвечает, мы, по идее, должны что-то записывать, а я, как дурак, глаз от неё отвести не могу. Она, если замечала меня, улыбалась и отворачивалась, не оттого, что я был ей неприятен, а чтобы не рассмеяться.
- Чего ты на меня так смотришь! Я думала, что лопну от смеха! Ты бы видел себя со стороны,- шептала Маша мне после своего ответа.
- А что со мной не так?
- Не знаю. Взгляд у тебя какой-то… странный,- подобрала она самый нейтральный эпитет.
Недели две, а, может, и три так всё и было. Мы играли в «гляделки». Никто ничего ровным счётом не понимал. После школы мы вместе шли домой, и общались, как раньше, только вот у меня всё было по-другому: перехватывало дыхание, мысли всякие в голову лезли. А Маша? А Маша вела себя, как всегда: смеялась и болтала без умолку.
А потом появился Серёжа. Вернее, он был всегда, так как был моим одноклассником. Он был одним из немногих, кто был не с нашего района. Он и ещё несколько девчонок ездили в школу на троллейбусе. Ехать надо было остановок пять, может, шесть. Когда мы учились во втором классе, он приглашал нас к себе на день рождение. Его дом стоял почти в лесу, в общем, вид из его окна был замечательным: вековые сосны, молоденькие берёзы, почти непроходимые кустарники и высокое-высокое небо. А воздух какой! Вы даже себе и представить не можете! Так вот, ввиду того, что с девчонками он ездил довольно часто до школы и обратно, то в плане общения с ними он продвинулся куда дальше нас: пока мы говорили о мультиках и фильмах, Серёжа успевал похвалить платье, причёску или макияж. Конечно, без пышностей, скажет просто: «У тебя сегодня такая классная кофта!» - ничего особенного, но наших девчонок это сводило с ума, и получалось, что именно он был их самым главным любимчиком. Пока он не обращал внимание на мою Машу, у меня к нему было нейтральное отношение, нет, признаюсь, я завидовал ему, восхищался его умением так лихо вести разговоры с девчонками. Даже пытался что-то подмечать для себя в его комплиментах.
Был урок физкультуры. Никакого разделения на группы у нас не было, все занимались вместе. И я стал примечать, что Серёжа всё вьётся рядом с Машей: то во время разминочного круга старался от неё не отставать, а так как я бежал за ней, то старался пристроиться от меня неподалёку, на разминке тоже был рядом с ней. А когда делились на команды для игры в баскетбол, я пошёл к ребятам посильнее, чтобы выиграть матч, а Серёжа рассчитал всё таким образом, чтобы при делении непременно оказаться с Машей в одной команде. Конечно, мы разнесли их в пух и прах, но он постоянно пасовал на неё, подбадривал её, защищал от силовых приемов в исполнении девчонок из нашей команды. Был момент, что Катя, довольно маленькая, но толстенькая девочка, толкнула Машу. Она покатилась кубарем по паркету. Первой мыслью у меня было немедленно рвануть ей на выручку, но что-то задержало меня на несколько секунд. Этих-то секунд Серёже вполне хватило, чтобы подать Маше руку, слегка приобнять и справиться об её здоровье. Маша что-то сбивчиво ему ответила и улыбнулась. Вот тут-то моё сердце ёкнуло.
А когда после уроков он увязался с нами, то злости моей не было предела.
- А разве тебе не надо троллейбус? – как можно сдержанней поинтересовался я.
- Успею ещё! Лучше с вами погуляю! – отделался от меня он.
- А родители ничего не скажут?
- Они сегодня на работе. Наверное, и не заметят, что я вернусь домой позже обычного.
А потом они верещали всю дорогу до Машиного дома. Я лишь изредка вставлял какие-то фразы, мне только и оставалось, что пялиться по сторонам, на них смотреть было очень неприятно. Когда мы проводили Машу до дверей её подъезда, между нами состоялся разговор.
- А Маша классная! – выдал Серёжа, как только она зашла к себе.
- Да! А ты не знал?
- Не обращал внимания. А вы так много общаетесь, сидите вместе, домой ходите вместе. Между вами,- тут он немного замялся, видимо пытался подобрать удобные слова, но, судя по всему, у него ничего не вышло,- что-то есть?
И вот тут я совершил редкостную глупость. Если бы я тогда был хитрее, то события, которые произошли позднее, могли бы и не случиться и, быть может, всё бы и закончилось этим разговором у подъезда.
- Нет, мы просто друзья,- выпалил я.
- И давно?
- Давно,- ответил я и рассказал про ту давнюю драку из-за мокрых шариков.
Он порядком посмеялся над этой историей и даже похвалил меня, что вступился за Машу. Мелкий хитрец! Видимо, он уже тогда всё для себя понял. Потом мы как-то скомкано попрощались: он сказал, что надо бежать на остановку и ехать домой, пока родители его не хватились, а я сказал, что мне надо засесть за уроки.
Недели две он ходил с нами после школы третьим лишним. Хотя, глядя на то, как они общались, то получалось, что третьим лишним был я. Уже у меня начинали проскакивать мысли, а какого чёрта я здесь делаю? Иногда я пытался от них отвязаться, ссылаясь на то, что обещал с ребятами после уроков встретиться. Но Маша всякий раз меня отговаривала.
- Пошли с нами!
- Да, я Олегу обещал…
- Пошли, у меня дома тортик есть! Бабушка испекла! Сказала, что специально для тебя!
И я шёл. И ел у неё дома тортик, приготовленный специально для меня. Но надо было быть редкостным глупцом, чтобы не понимать, что делает это она для меня лишь как для лучшего друга. А всё потому, что этот гад стал тоже ходить к ней домой и есть тортик вместе со мной. И уже стало как-то неловко и неудобно говорить с Машей обо всём на свете, как это было ещё совсем недавно. Серёжа начинал занимать в её жизни всё больше и больше места. Конечно, к ней за парту он не сел, тут я своих позиций не сдавал, но то, что он оказался за нами, уже меня бесило. Я уже ненавидел Серёжу и не мог уже точно ответить на вопрос, как я отношусь к Маше: отторжения ещё не наблюдалось, но случались секунды, когда и ей хотелось сказать несколько ласковых слов. Мне нужна была искра, чтобы взорваться. И скоро такая искра появилась.
Перед последним уроком, на переменке, Маша подбежала ко мне.
- Знаешь, сегодня Серёжа приглашает меня к себе, поэтому я с тобой домой не пойду,- огорошила она меня.
- Что!? А в связи с чем, он приглашает тебя к себе?
- Не знаю…. Просто так, наверное…
- А мне с вами нельзя? – спросил я. Интересно, на что я надеялся, задавая такой вопрос? Но Маша подбежала к Серёже, перекинулась с ним парой словечек, видимо, действительно поинтересовалась, а могу ли я пойти с ними.
- Серёжа говорит, что в следующий раз он и тебя пригласит. Просто он своим родителям сказал только про меня. Они очень строгие и могут не понять, почему пришли два гостя, а не один, как договаривались.
- Понятно. Ну, удачи вам!
- Спасибо тебе!
Всё, я дошёл в тот день до края! Как я после школы лупил ребят на футболе! Вы даже себе представить не можете! Синяки, царапины, шишки появлялись у них на ногах стоило им хоть на несколько секунд сойтись со мной в единоборстве. Они падали, отлетали от меня, ойкали, ругались, но меня уже это не волновало. Мои мысли были не на поле, а где-то на другом конце города, где в квартире у леса наверняка сейчас сидят Серёжа и Маша. Впервые Маша будет добираться до дома без меня. Эта мысль не давала мне покоя. Не давало покоя и то, что как же легко удалось Серёже увести у меня Машу. Я уже тогда считал, что она моя девушка и, что у меня её самым наглым образом отбили. Нужно было нанести ответный удар, пусть он знает, на кого он полез, пусть ему будет больно. Примерно такие мысли роились у меня тогда в голове.
Следующим утром мы с Машей шли в школу вместе. Не успел я с ней поздороваться и узнать, как она провела вчерашний вечер, как она сама, будто предчувствуя мой вопрос, начала свой рассказ. Выходило всё вполне невинно и мило: они пришли домой, он угостил её тортиком, чаем, они поиграли в какие-то настольные игры, которые он держал у себя под кроватью и даже посмотрели какой-то новенький фильм на новеньком же видеке. Он даже толком не провожал её до дома: так прогулялся с ней до остановки, посадил на нужный автобус и пошёл домой. Машу встретила её мама, которой они заблаговременно успели позвонить. Вот и всё, что случилось тем вечером! Никаких признаний, никаких подарков и никаких поцелуев украдкой! Так выходило из рассказов Маши. Но неужели вы думаете, что я ей поверил? Да, ничего подобного! Может, я и был всю жизнь простодушным и доверчивым, но даже уже тогда понимал, что девчонкам, особенно когда дело касается их личной жизни, на слово верить нельзя. Вообще наша дружба в те дни переживала весьма непростые времена. Посещали ли меня мысли вычеркнуть Машу из своей жизни, забыть всё, что нас связывало ранее и зажить новой и, как мне тогда казалось, счастливой жизнью, без лишних волнений и мыслей о том, что сейчас делает Маша, с кем она проводит время, с Серёжей ли или с каким-нибудь другим мальчиком, которого я ещё не видел и о котором ничего не слышал? Конечно, посещали!
Внутри меня бились две персоны. Одна предлагала вывести Машу на серьёзный разговор, узнать, что у неё с Серёжей, в общем, расставить все точки над «и». Правда, что мне делать дальше, после того, как я узнаю правду, эта решительная персона не подсказывала. Просто когда я задумывался над этим, то начинала в голове крутиться мысль наподобие этой: «Главное, всё узнать, а уж дальше как-нибудь разберусь!». Мысль весьма спорная. Я же не мог предположить какая будет правда. Вот сказала бы она: «Мы просто друзья!». Что я должен был ей сказать, что для меня она больше, чем друг. Наверное, это вышло бы глупо и неправдоподобно. А если бы она сказала: «Знаешь, у нас всё серьёзно, не лезь, пожалуйста, оставайся другом!». Что бы я сделал? Послал бы её куда подальше, а ему с ноги бы в живот прописал? Я ничего не понимал, ни на что не мог решиться! Вот, что угнетало меня больше всего. Иногда наступали такие моменты, что мне казалось, что лучше бы всё как-нибудь разрешилось, тогда бы я знал, что мне делать. Не важно, с Серёжей она будет гулять, со мной или вообще ни с кем из нас, но хотелось уже определённости.
Вторая персона предлагала капитальное и вроде самое простое решение проблемы. Персона тихо, но настойчиво шептала мне на ухо: «Не обращай на неё внимание, отойди в сторону, так будет намного проще!». И знаете, я был на грани, чтобы действительно плюнуть на всё и просто перестать думать о Маше с Серёжей. Мало ли других девчонок в школе, во дворе? Наверняка есть даже и лучше, чем Маша! И знаете, когда казалось, что каждая моя клеточка готова к такому разрешению ситуации, вдруг всплывало сожаление, что вот вы были знакомы столько лет, столько вместе пережили, стольким друг с другом поделились, а теперь ты просто хочешь уйти. Тогда я смутно представлял, что это такое, когда же стал старше, то понял, что это была совесть. Совесть не позволила мне пойти по самому простому пути. Я выбрал другой, третий путь.
Этот путь представлял собой соединение двух вариантов, которые я успел до этого набросать в голове. Хотелось узнать абсолютно всё у Серёжи. А чтобы он не ушёл от ответа, то нужно создать соответствующую обстановку. А где эту обстановку взять? Конечно же, за школьной столовой! Там ребята из старших классов любят иногда поговорить по душам. И я точно знал, что Серёжа туда пойдёт: он всегда трясся над своей репутацией, а если бы он не пришёл, то можете не сомневаться, что я бы рассказал всем, кому только можно, что он струсил. И на следующий день уже бы никто не верил его улыбкам и его вечной браваде. Это был стопроцентный, самый верный ход.
После четвёртого урока я ненадолго подсел к нему.
- Надо поговорить после уроков за столовой,- сказал я ему.
- Хорошо, поговорим!
Как же он взбесил меня! Он не испугался, отвечал с улыбкой, с вызовом каким-то, будто ему ничего не угрожает! Неужели так был уверен, что выйдет сухим из воды или это была просто защитная реакция?
На место я пришёл первым. Он, наверное, объяснялся с Машей из-за того, что не сможет проводить её до дома. Что ж можно и подождать, если не придёт, то ему же хуже будет! А если придёт…. Всякое, конечно, бывает, но всё-таки шансов у меня больше: я и выше, и сильнее, и крупнее. А у него есть только бравада и непоколебимая уверенность.
Место было не самым приятным. Пыльные картонные коробки, в которых лежало неизвестно что, бачки с объедками, которые должен был увезти грузовик ровно через час, и всё это располагалось на небольшом закутке, между столовой и основным помещением школы. Здесь было тихо, тенисто и сыро, никто не мог нам помешать, за исключением кошек и собак, которые прибегали сюда из соседних дворов, в надежде урвать свой кусок.
Серёжа задерживался. Стоять уже надоело. Хотел сесть на ящик, так он настолько промок и прогнил, что не выдержал бы даже самого крошечного первоклассника на свете, не то, что меня. А запах! Запах не то подгоревшей, не то недоваренной еды одурманивал разум. Мысли путались. Хотелось спать. «Жду ещё пятнадцать минут, и ухожу»,- решил я. Он явился, когда я подобрал с потрескавшегося асфальта свой рюкзак и собрался уходить. Явился что называется, на флажке!
- Эй,- окликнул он меня,- ты хотел поговорить?
- Да, хотел.
- Давай, поговорим!
- Чего ты вокруг Маши бегаешь? – выпалил я вопрос, мучивший меня все эти недели.
- О… - замялся Серёжа, наверное, он не ожидал, что наша беседа сразу возьмёт такой разгон,- просто бегаю…
- Да, ладно! А если честно? Нравится она тебе?
- Ну… нравится… наверное,- совсем уж смутился он.
- А ты ей нравишься?
- Я не знаю…. Я её об этом не спрашивал.
- Почему? Ты же приглашал её домой! Зачем?
- Ну…. Фильм посмотреть, в игры поиграть…
- Я это уже слышал! А если по правде? Зачем ты её пригласил?
- Я же тебе сказал! – на моих глазах Серёжа буквально становился ниже ростом, а его голос, звонкий и надменный, с каждой секундой всё больше и больше начинал походить на мышиный писк. Если в начале беседы он смотрел мне прямо в глаза, то теперь он ссутулился и уставился в поросший мхом асфальт.
- То есть ты хочешь сказать, что пригласил Машу, чтобы посмотреть фильм? Зачем?
- Родители купили новый видек. Хотел ей показать…
- Почему ей, а не нам?
- Не знаю. Так получилось…
- Она тебе нравится? – начал повторяться я, потому что уже и не знал, о чём его ещё можно спросить.
- Я не знаю… наверное…
- Знаешь, я знаком с Машей уже давно. Я её знаю вдоль и поперёк. И она мне очень нравится, я это знаю точно! Лучше не подходи к ней, пусть всё будет по-старому. Если не поймёшь с первого раза, то в следующий раз мы здесь будем не разговаривать, а драться. Тебе всё понятно?
- Да, понятно.
- Тогда беги отсюда! У меня ещё есть здесь дела,- соврал я. Просто мне не хотелось с ним вместе идти.
И он ушёл. Представляете, я даже услышал, как он плакал! Впервые в жизни я слышал, как Серёжа плачет! Он опустил голову, накинул капюшон, чтобы я не увидел, как он плачет, но заглушить-то себя он не мог! Он же человек, а не новенький видек, которым он хвалится перед симпатичными девчонками! Его всхлипывания радовали мою душу! Чем больше он сопел и чем глубже дышал, чтобы совсем уж не разреветься, тем радостнее мне было на сердце! Что ж, тогда я был весьма вредным ребёнком!
Когда он скрылся среди домов, то и я двинул к себе. Скоро должен был приехать грузовик, началась бы суета: повара, грузчики, водитель сновали бы туда-сюда, и моё присутствие вызвало бы массу вопросов и удивлённых взглядов. Давно у меня не было такого замечательного настроения! Даже пасмурная и холодная погода, серые, безликие дома казались красивее и приятней, чем обычно. И продержалось такое настроение у меня до следующего дня, а точнее, до разговора с Машей.
* * *
Я не знаю, позвонил ли он ей вечером или уже в школе, они встретились и разговорились, честно, в те дни я вообще не следил толком за их перемещениями и разговорами. Знал всё в общих чертах: вот они встретились перед уроками, вот пошли домой, вот она зашла к нему, вот он побывал у Маши в гостях. Никакой конкретики я не знал, но всегда был настроен на свою волну: они встречаются, я третий лишний, но сдаваться не собираюсь! Вообще это часто случается, не замечаете, мы думаем и что-то делаем, как нам это удобно, невзирая на обстоятельства, которые нам диктует жизнь. Хотя будь я тогда повзрослее, да хотя бы просто поумнее, я бы сто раз подумал, а какая любовь может у них быть. Но нет, я был охвачен ревностью, она поглотила меня, как штормовая волна неудачливого и незадачливого пловца, рискнувшего зайти в море в такую неприятную пору. Девчонки, которые обычно всё и про всех знают, и те молчали! А уж поверьте, они, будь между Машей и Серёжей что-нибудь интересное, не преминули бы обсуждать это ежедневно, в любых местах, и при любой удобной ситуации. Мало того, что они молчали, так они даже не хихикали в сторонке, не отворачивались в сторону, когда видели Машу и Серёжу, нет, всё было чинно и благородно. Если бы я тогда читал эти знаки, то однозначно не случилось того разговора с Серёжей, а потом и разговора с Машей.
Но опять же повторюсь, я был несмышленым ребёнком, очень многие взрослые люди позволяют себе совершать подобные ошибки, поддаваясь эмоциям и сиюминутным интересам. Хотя тоже можно ли их за это винить…. Что хорошего в жизни, где нет эмоций и нет ошибок? С одной стороны можно настроить против себя меньшее количество людей, но с другой стороны жить становится скучно, и к тому же, как говорил один известный классик: «Опыт – сын ошибок трудных». Поэтому хочется призвать всех, кто ещё только вступает в жизнь – живите полно и красочно, ежеминутно и ежесекундно! Пока есть силы – стремитесь узнать что-то новое! Ударит жизнь сильно, ну, да, соглашусь, поначалу будет неприятно и больно. Но знаете, пройдёт несколько месяцев, может, год, а, может, и вся жизнь и, быть может, именно то, что вы считали ошибкой, на самом деле станет важнейшим достижением жизни? А если ничего не делать, а особенно в молодые годы, то можно запросто попасть в такую ситуацию, что вроде бы ты никого не обидел, но в то же время никто к тебе не относится с симпатией. Нет, тебя, конечно, будут считать приятным малым, быть может, повесят ярлык интеллигента (в нашей полуобразованной действительности этим званием не каждого встречного награждают) но кроме внутреннего самоудовлетворения оно ничего не приносит. А кроме этого звания вы больше ничего не получите: будет много знакомых, но очень мало друзей. Неужели вам это нужно? Конечно, плыть по течению очень легко и некоторые куда-то доплывают и даже говорят в неплохом состоянии, но вспомнить-то решительно нечего. Иногда в осеннее или зимнее ненастье, когда из дома выйти нельзя, приходится сидеть или лежать (кому как удобно) под тёплым пледом. И почему-то в такие моменты в голову начинают лезть неприятные мысли, отогнать которые не получается из-за расслабленного состояния. И эти мысли начинают роиться в голове и угнетать такого «пловца». Они напоминают про упущенные возможности, про тех, кто рискнул и не прогадал. В общем, к концу дня от таких нападок становится весьма паршиво. Начинаешь думать: «Может, действительно что-то не так сделал?». Но на следующий день на твою улицу приходит прекрасная погода, птички начинают щебетать и вот уже все укоры совести и крамольные мысли пропали: «Нет, это был бред какой-то. Всё у меня замечательно!». Этот человек хватает портфель и продолжает доплывать…
Но что-то я удалился от своего повествования! Так вот на большой перемене Маша подбежала ко мне, схватила за руку и потащила меня к актовому залу. Я был ошарашен, поэтому должного сопротивления оказать не мог. Так бы чёрта с два она протащила меня через всю школу! Лицо у неё было злое-злое, да и хватка была железная. Наверное, со стороны это смотрелось весьма оригинально: хрупкая девочка, даже не тащит, а просто ведёт крупного для своих лет паренька. На нас смотрели учителя, старшеклассники, мелкота, но, однако же, никто не поинтересовался: «А что это, собственно говоря, происходит?» Расчёт Маши сработал на двести процентов: никого около актового зала не было, сам зал был открыт, поэтому она затащила меня туда и только тогда отпустила.
- Ты вчера бил Серёжу? – строго спросила она.
- Я его не бил! – закричал я. Акустика в зале была прекрасная, так что мой ответ запросто могли услышать в любом уголке школы.
- Тише! – взмолилась Маша,- Почему же он тогда плакал?
- Откуда ты это знаешь?
- Он звонил мне вечером. Ты бил его? Зачем?
- Да, не бил я его! Я на дурака похож, что ли! Мы просто поговорили!
- О чём же вы говорили? Ты обзывал его?
- Нет, я его не обзывал! Мы говорили о тебе!
- Обо мне…. В смысле?
- В смысле, нравится ли тебе Серёжа и что между вами.
- Что? Что за ерунда?
- Это не ерунда! Вы сговорились что ли?
- О чём ты вообще говоришь? Я тебя не понимаю!
- Интересно! Ты притащила меня сюда, а теперь не понимаешь, о чём идёт речь! Прям, как Серёжа! Ответь на вопрос, он тебе нравится?
- Серёжа! Нравится… - Маша густо покраснела, не ожидала она такого вопроса,- Не знаю…. Он, конечно, симпатичный… Но он для меня лишь друг.
- А я кто?
- Ты - лучший друг!
- А есть кто-то, кого ты… ну, это… - я всё не решался произнести это слово,- в общем любишь.
- Люблю? Родителей люблю, бабушку люблю, тебя люблю,- загибала пальцы она.
- Нет! Ты не поняла! Любишь, в смысле, чтобы там… ну, целоваться… за руки держаться, в общем, как у старшеклассников.
- Не знаю…. Я никогда об этом не думала…. Наверное, ещё рано? Это старшеклассникам можно. А ты? Тебе кто… нравится?
- Ты мне нравишься! И именно из-за этого меня бесит Серёжа!
- Ты мне тоже нравишься! Но нам ещё рано всеми этими делами заниматься. Может, потом, в следующем году…. А пока давай пусть всё будет, как раньше. Честно, без тебя как-то не так всё. Серёжа, конечно, хороший, но уже немного надоел.
- Чем же? – приободрился я.
- Да, всё у него одно и тоже: истории, фотографии, видек. С тобой куда интересней. А истории, что ты придумываешь вообще отпад! У него так не выходит!
Чёрт, мы бы так просидели до закрытия школы. С Машей вообще можно болтать о чём угодно, пока язык не отвалится. Мы уже даже забыли, что мы находимся в школе, в актовом зале, если бы не предупредительный звонок на урок, то мы бы сидели и говорили, говорили…
- Ой, пора на урок! – спохватилась она.
- Да, я и забыл, - подскочил я со стула,- А зачем ты всё-таки меня сюда тянула?
- Я уже и не помню толком!
- В этом вся ты!
Действительно, такой Маша была тогда, осталась она такой и сейчас. Всё опять потекло по-старому. Ни через год, ни через два мы так и не стали встречаться. Все говорили, что из нас получилась бы прекрасная пара. Окружающим вообще почему-то всегда виднее, даже когда они толком ничего не знают и не понимают. Задумывался ли я и она о том, могли бы мы быть не просто друзьями, а чем-то большим? Безусловно!Но скорее в шутку. И мы не скрывали эти мысли друг от друга. Стоило мне или ей расстаться с неудавшейся второй половинкой, как мы тут же на следующий день бежали в наше любимое кафе на соседней улице и принимались обсуждать наши любовные дела, костерить, на чём свет стоит бывшего или бывшую, а потом выдавать:
- А представь, если бы мы встречались?
- Наверное, поубивали бы друг друга к исходу недели!
Смех смехом, но так бы и получилось! Та история со мной, Серёжей и Машей весьма поучительна. Если тогда, когда мы были совсем маленькими и глупыми у нас кипели такие страсти, то, чтобы случилось между нами сейчас? Дети прощают намного легче, со взрослыми всё намного сложнее. Взрослые слишком много думают и изобретают какие-то схемы. Любим мы в стратегов поиграть, а в результате из-за наших мудрёных схем только мы и страдаем.
После этой истории с Серёжой я никогда не мог представить Машу своей женой, матерью моих детей. С самого первого дня она была для меня весёлой девочкой, которая всегда придёт на помощь, с которой никогда не соскучишься. Я для неё тоже играл какую-то роль, но явно не роль любовника, а впоследствии и мужа. Знаете, мне всё чаще кажется, что всё-таки мы играем определённые заранее роли и, если начать из этой роли выходить, то всё станет намного хуже. Видно Маше была сверху или откуда-то ещё определена именно роль самого близкого моего друга. И если так подумать, то роль очень даже хорошая! Если нам было хорошо так много лет рядом друг с другом, то разве имеет значение, женой она мне была или подругой? В конце концов, у нас многие семьи годами разрывают конфликты, может, именно из-за того, что роли играют не те? Может, вы должны быть не мужем и женой, а всего лишь знакомыми или даже врагами? Мы же всё время куда-то спешим и, что самое страшное, даже в вечной суете умудряемся придумывать себе проблемы и сценарии поведения, которые надо обязательно решить, через которые нужно пройти. Мы начинаем заниматься тем, на что год назад мы бы не решились никогда, отталкиваем хороших и верных людей, а взамен них окружаем себя какими-то проходимцами. А всё потому, что слишком много мы воображаем. И всё в итоге делаем не так. Только понимаем это слишком поздно. Так теряются месяцы, годы, а самое главное, замечательные и неординарные люди.