Я стою на балконе 7 этажа. Ночь. Тишина. Угадываются силуэты разрушенных казарм и заброшенная площадка воинской части. До нее идти не больше четырех строк для новой песни. Мы, смеясь и обгоняя друг друга с гитарами на перевес, растрепанные бежим на репетицию в военный городок. Осенью, брызжущей искрометными образами и отрешенными пейзажами, наполняющей вдохновением и легкостью, искристо рыжей, сбрасывающей отжившие разноцветные листья, осенью, которую мы проиграли на бис.
В городе, который тоскливо на нас смотрит сейчас, как брошенный неухоженный щенок, хромающий на подбитую лапу, смотрит заросшими стадионами, сломанными качелями и развороченными стенами, распущенными крышами и зияющими окнами, изредка прикрытыми прогнившими досками крест-накрест и баннерами за которыми пустота.
Лучший город, наш юношеский наивно мечтательный и озорной, бессонный от идей и приключений, безграничный и яркий, в котором мы бродили по взъерошенному снегу, мимо простуженных фонарей; где наступала весна и не было денег, а кораблики окон темнели на проталинах сморщенных улиц, в переплетах праздничных витрин.
20 лет назад он отпустил меня, я ушел незаметно, не оставив следов, с расстроенными струнами на запястье....
Я принес тебе цветы, Элджернон. Я закрываю глаза. Прости.