Б. Отрочество.
(1948 – 1955)
С огромным страхом отправился в школу. Босиком. С деревянным портфелем. Школа в чьём-то доме из выселенных. Занятия в две смены. В одном помещении занимаются два класса: 1-й и 3-й.
В школе скучно. Учёба не интересна. Всё знаю. Зачем учить известное? Помогаю третьеклассникам решать задачи.
Интересно быть в коллективе. Изучаю учителя и товарищей. Интересен путь от дома до школы – 4 км.
На уроках отвратительно скучно. Притащил книгу и читаю на уроке. Пойман учителем. Проэкзаменован. Переведён во второй класс. Это на седьмой день учёбы в первом классе.
Во втором классе та же скука. Всё известно. Донимает чистописание. Адовы муки! Писать ради того, чтобы писать… Решать, чтобы только было записано в тетради? Делаю писменные уроки как можно быстрее, как попало. Устные знаю. Их учить не надо.
Однако - отличник. На показательных уроках вызывают меня по чтению. Читаю свободно, легко. Интонация прекрасна, пунктуация – отличная.
То, что эту мою способность учитель перед инспектором поставил себе в заслугу, мне безразлично.
За всю начальную школу заинтересовал только один урок. Учитель показывал большие репродукции картин и рассказывал о художниках. Всё помню дословно.
В отношении знаний три года в начальной школе потеряны даром. Не получено ничего.
Но эта потеря компенсирована художественной литературой. В школе было мало книг, и все маленькие. А давали только одну. Этого хватало на полчаса.
Но брат учился уже в городе в 5-м классе. Приезжая на выходной, привозил много книг.
Большое богатство обрушилось на меня целыми томами: Пушкин, Лермонтов, Чехов, Сервантес, Бальзак, Шекспир…
А Гоголь!.. Какое чудо! Что может быть прекраснее Гоголя?!! Зачитываюсь до глубокой полночи. Прочитав «Вий», боялся шелохнуться и дойти до койки. С тёмного ночного окна, казалось, на меня смотрели черти.
Читал всё подряд. В том числе «Декамерон», «Милый друг», «Собор Парижской Богоматери», «Устройство автомобиля», речи Сталина…
В школе самый младший, так как в первом классе не учился. Продолжает развиваться неуверенность в себе. Все старше, опытней и сильней меня. Но меня под защиту берёт 16-летний четвертоклассник, и меня никто не обижает. Лидировать не могу. Занимаюсь наблюдением за ребятами и изучаю их.
В первый раз вижу кино. В шестилетнем возрасте обладал 4 боевыми автоматами и 2-мя винтовками. А вот кино не видел.
Вступаю в пионеры. Жаль, что галстука так и не было.
Говорят – хорошо рисую. Но этому не верю. Про всех говорят, что хорошо рисуют, кто хорошо учится. И что хорошо учусь, не верю. В тетрадях – кляксы и двойки…
Дисциплина примерная. Попробуй иначе – все старше. Зашился в себе.
50-й год. Нас принимают в колхоз. Отнимается всё имущество. Весь урожай на корню вместе с землёй становится чужим. Протесты односельчан. Арест всех женщин деревни.
Начинается голод. Первые попытки воровства. Первое моё воровство – колоски ржи с бывшего собственного поля. С них сварили кашу.
Нелепая, комедийная организация колхозной жизни. Руководство в запое. Не просыхает. Начали пить и материться мужики. Мы, дети, срочно изучаем матерные слова, учимся курить.
Сплошное хищение. Всё решает самогон. К работе в колхозе добросовестно относятся только два человека в деревне: мужчина, мечтающий выйти в люди за счёт физического труда, и женщина-фанатичка.
Советская власть, колхоз сбивает спесь с зажиточных крестьян деревни. Все этому рады.
В пятый класс иду учиться на железнодорожную станцию. Все чужие. Очень много детей. Все шумные. Босоногая безотцовщина. Сироты. Рвань. Воришки. Жульё.
Я младше всех в четырех пятых классах. Быстро вписываюсь в эту круговерть. Живу стадной жизнью. Хулиганим, дразнимся, издеваемся над учителями.
Круговая порука. Мы – «партизаны», учителя – «фашисты». Никто никого не выдаст. Класс един и дружен в борьбе с учителями и другими классами. Учимся плохо. На первом плане – озорство.
Читаю «Кавалер Золотой Звезды». Ничего не запомнилось.
Бастуем классом, отказываемся учить «фашистский» язык.
С нами беседует директор в присутствии каких-то незнакомых двух дядей. Нас не отпускают до семи часов вечера. Мы голодные и измученные становимся сознательными.
Весной арестовывают 80-летнюю учительницу немецкого языка. Какие-то дяди объясняют, что она нам «вредила». Мы не верм, так как мы вредили ей, а не она нам.
Дома в деревне голод. Спасает только корова и огород.
Время Поль Робсона. В моде книга «Хижина дяди Тома». Все в классе влюблены в негров. Все готовы идти сражаться с американцами за свободу чернокожих.
«Каждая наша пятёрка – удар по империалистам!», «Каждая наша двойка – вода на мельницу врага!». А двоек у нас – как у Бобика – блох!
На летних каникулах работаем в колхозе от зари до зари наравне со взрослыми.
В 6-м классе учусь в городе «Глубокое». Живу с братом в интернате. Там – только старшие школьники. Все уже взрослые – от 17 до 25 лет. Я – исключение, так как сплю с братом на одной койке. Для стола и стульев нет в комнате места. Опять самый младший. Не высовываюсь. Молчу. Наблюдаю.
Школа большая. Дети – большинство с деревень. «Белая кость» – в другой, русской школе.
Дети разобщены, пассивны. В школе порядок и дисциплина. Все боятся учителей. Учителя в большинстве - евреи.
Зарываюсь в двойки. Даже по рисованию. Отсутствие силы воли длительно заниматься.
И всё же те «двойки» крепче знаниями, чем современные «четвёрки».
Уж поистине сталинские были знания! Высочайшие требования учителей к себе и к нам.
Постепенно изучаю повадки и характеры учителей и за счёт этого становлюсь успевающим.
Очень тяжелая программа, а возраст не подошёл. Учёба на двух языках. Устные не учу.
Постоянное чувство голода. За старшими увлекаюсь спортом. Спорт и чтение. Спорт и чтение. Больше ничего.
Смерть Сталина. Траурный митинг. Все учителя в слезах. Дети тоже.
Изнурительная учёба заканчивается изнурительными экзаменами.
Учёбой измотан так, что, кажется, усталость сохранилась до сегодняшнего дня.
Лето. Хулиганство. Смертельная вражда с женой брата.
Удар молнии в дом, когда был один дома. Правильные действия мои ликвидируют пожар в самом начале. Но к обычным страхам добавляется теперь страх перед грозой.
В конце лета уезжаю в Карелию. По дороге узнаю, что у нас испытана водородная бомба. Теперь можно жить спокойно.
Милая, чудная Карелия! Милые люди – карелы!
Если прошедший год был годом усталости, то год, прожитый в Карелии, был волшебным годом сказок.
Этот год – светлое, светлое пятно в моей жизни.
Дети, ничем не похожие на известных мне детей. Тихие, смирные, уверенные, добрые, справедливые, честные, дисциплинированные, сытые, усидчивые.
41 человек в классе. Из них 38 карелов.
Уж слишком резок был переход для меня! Я не обладал ни одним качеством этих детей.
Учился легко и уверенно, но поведение моё повергало учеников в шок. Мог ли я не треснуть кого-либо по затылку?!! Это их шокировало.
Плевать на то, что я моложе всех в классе. У меня много друзей. Взыскания сыпятся друг за другом. Карикатура в газете стенной.
Качусь к исключению из школы и ничего не могу поделать с собой.
И в самое критическое время во мне случайно открывают талант артиста.
Всем показалось, что я не хулиган, а клоун. Мне прощают всё. Я знаменит. За мной ходят толпой в ожидании, что я выкину смешную хохму. Любая моя глупость их смешила. Сцена – постоянное место для меня.
Ко мне все добры и внимательны.
У меня рождается великая любовь к красоте природы. Я научился – именно научился! – любить окружающую природу и видеть её красоту.
У меня появляется сильная тоска по Белоруссии. Просыпается любовь к родной республике.
Мы часами спорим с другом – карелом о том, чья родина лучше. Глупыши!
Я увидел таких школьников, о которых пишут в пионерских газетах. Дремучие леса, бесчисленные озёра, обилие рыбы, птиц, зверей. Добрые, добрые люди. И я хочу быть таким.
Белые ночи, охота, рыбалка. Но тоска по дому и родине всё сильней и сильней. И по окончании учёбы я уезжаю домой один, не дожидаясь отпуска брата.
В Ленинграде у меня крадут деньги, оставшиеся от покупки билета, и я еду голодным.
По дороге вижу бесконечные стройки. Страна строится. Я горжусь своей страной. Всё наполнено оптимизмом. Жизнь становится лучше.
Вернувшись домой, живу привычной жизнью. Прошедший год кажется нереальностью, сказкой.
Брат, закончивший десятилетку, не проходит по конкурсу в двух академиях. Разочарован. «Учёба доступна только для детей элиты. Учиться нет смысла!» – сказал мне.
Я подхватил эту мысль. И прекратил учёбу. Получил неполное среднее образование. Работал в колхозе.
Уборка урожая шла интересно. Но после – скукота. Навоз, навоз, навоз, торф, навоз.
Чистка конюшен, хлевов. Однообразная, несрочная работа. Работа ради приличия. Бессмысленность. Бабий трёп и сплетни. И книги, книги.
Закончилось отрочество.
ВЫВОДЫ:
1.Школа затормозила дальнейшее развитие. Перевод во второй класс не принёс никакой пользы.
2.Широкое изучение иностранной и советской литературы.
3.Пребывание в разных коллективах дает широкую возможность изучать психологию других людей, широкое общение.
4.Резкое снижение успеваемости, особенно 1952 год. Это какой-то провал. Очевидно, повлиял голод, холод, адские бытовые условия, большая нагрузка – 6 уроков + 4 часа самоподготовки под присмотром надзирательницы интерната.
5.Знакомство с произволом властей при организации колхоза, с саботажным трудом односельчан. Вынужденное воровство.
6.Голод, нищета.
7.Арест невинной учительницы. Наши действия напрямую связывают с мировой политикой.
8.Притворство взрослых провожу в единую линию: ложь немцам, ложь налоговым агентам, ложь колхозная, лживые слёзы при похоронах Сталина. И мысли нет кому-то верить, но вида не показываю. Все живут двойной жизнью. Я тоже.
Если в детстве понял, что нельзя доверять родным, то в отрочестве понял, что нельзя верить обществу, властям, государству.
9.Пробуждается великая любовь к Родине, к природе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.:
Учёба теряет темпы и к концу затухает. Нет никакого направленного занятия или обучения, кроме сельского труда. Не нашлось рядом нужного взрослого. А ведь сколько их было вокруг!
Идёт созревание крестьянина. Очень благоприятный период для изучения литературы, психологии людей, политических событий.
Испытание голода и нищеты. Недоверие всем. Одевание маски. Вынужденное воровство колхозного имущества.
Усиление патриотических чувств.
Пробуждение любви к окружающему миру, к природе.