У нее были крылья, а у него старое поношенное пальто.
Он смотрел на нее и никак не мог понять, почему она держит его за руку и не смотрит ни на кого другого.
Он заваривал терпкий чай в маленьком чайничке с щербинкой, доставал сахар, ставил на стол вазочку с конфетами и смотрел на нее, боясь дышать.
Она пила чай маленькими глоточками, съедала пару конфет и молчала.
Он думал, что ей не нравится чай.
А она думала, как он прекрасен, когда задумчиво подпирает рукой подбородок.
Они любили читать одну и ту же книгу, прижавшись друг к другу на диване.
Он все время боялся помять ее крылья, а она укутывала его ноги стареньким клетчатым одеялом.
Они часами могли стоять у окна, глядя на звездное небо.
И даже на небо без звезд они могли смотреть часами.
Он никогда не спрашивал ждет ли ее кто-нибудь, а она совсем никуда не спешила.
Он стеснялся своей маленькой квартирки, стеснялся нелепой обстановки, которая досталась ему от бабушки.
А она прижималась щекой к его ладони и ей было абсолютно все-равно, что стул, на котором она сидела, помнит еще шуршание платья его прабабушки.
Они выходили гулять в сумерках, когда на улицах становилось меньше людей.
Он боялся, что над ней будут смеяться, что она выбрала его.
А ей нравилось быть с ним рядом, просто потому что это был ее человек.
И ей было абсолютно все-равно, что у него не было крыльев, что он был нелеп и старомоден, что его старое поношенное пальто вызывало улыбку у прохожих.
Какая разница, если у них на двоих была одна радуга и весь мир?