Сегодня, Аделаида Вильграфовна поднялась как нельзя рано, - еще не было и пяти часов...
Муж заливисто храпел. «Надо бы разбудить...» - лениво подумала она, но будить мужа не стала.
Сумерки густо вырисовывали контуры домашнего интерьера. На фоне светлеющих серых оконных проёмов чёрными протуберанцами торчали листья и палки орхидей. Чайник и чашки остались неубранными с вечера, и хороводили на столе. Прямоугольной черной бездной зиял в стене телевизор.
«Врачи говорят, что все инфаркты и инсульты происходят в ранние утренние часы...» - почему–то вспомнила она телевизионные пророчества.
Последнее время она часто прибегала к лекарствам, - давление. Она оставалась на кровати, не решаясь пойти на кухню, - «... а вдруг, встану, меня инсульт и разобьёт?»
Надо бы еще полежать, но страх уже рассеял сонливость. В ночном пробуждении не было смысла - муж поднимается лишь в семь с минутами, - завтрак ему готовить рано, а других забот у неё не осталось.
Она сидела и собирая решимость, поглаживала простынь. В той части, где она только что лежала, матрац хранил тепло её полного и жаркого тела. Приливы. Сжигающие изнутри, изматывающие, спонтанно возникающие особенности наступившего климакса... В такие моменты, она просыпалась, отбрасывала одеяло, лежала потная и голая, в позе звезды, - раскинув руки и ноги. Уставившись в потолок, она обсыхала, как будто, только что побывала в воде, искупалась... В такие моменты она особо ненавидела мужа, пребывающего в сонной безучастности к её мучениям.
«Сладку ягоду рвали вместе мы, горьку ягоду - я одна...» - крутились слова из песни.
Раньше, если и пробуждалась ночью, то для страсти, засыпая после, с блаженной радостью. После рождения детей, короткие ночные пробуждения доставляли физические страдания. Она кормила грудью не открывая глаз, и падала на кровать, тут же погружаясь в сон...
Теперь, когда ни страсть, ни дети, ей не досаждали, ушёл и сон. Она просыпалась каждую ночь, сидела вот так, одна в тишине, с грустью вспоминая события прошедшей жизни...
Сегодня, голова кружилась в темноте больше обычного.
Через какое-то время, она всё же решилась. Медленно встала, и, держась за стенку, пошла в ванную. Свет, отражаясь от белоснежного фаянса, больно резанул по глазам. Зеркало отобразило опухшее лицо, всклокоченные, плохо прокрашенные, седые волосы.
Чайник шумел сильнее обычного, словно бил тревогу...
Кофе уже не бодрил, а оглушал, и она пила его лишь по давней привычке. От кофе ей вновь сделалось жарко. Она отставила чашку, и не вставая со стула, распахнула халат. Меж обвислых грудей, щекотно сползала капля пота.
Муж проснулся, когда прозвенел будильник. Завтрак стоял на столе.
- Ты настоящая хозяйка, Адель! Встаёшь рано. Раньше, ты была «совой» - укладывалась поздно, а утром тебя не добудиться... А сейчас, у «совы» выросли перья «жаворонка»? - он испытующе на неё посмотрел.
- Нет, просто я стала старая...
Она проводила мужа. Закрыв за ним дверь, облегченно вздохнула. В другое время, она еще поспала бы, лежа в тиши, или под бурчащий несвязное, телевизор... Сейчас же, она пошла на кухню и достала тонометр. Кровь в висках настойчиво стучала молоточками, - она чувствовала, как часто и с перебоями, бьется сердце... Она потянулась за пузырьком с таблетками, но стол куда-то уплыл, грохота стула она уже не слышала... Последнее, что увидела: зеркальную поверхность пола, катящиеся в разные стороны таблетки, - и поняла, что достать их ей уже не суждено. «А говорили, что такие как я, умирают ранним утром...» - подумала она с обреченным спокойствием...