ГЛАВА 3. ТЕКУМСЕ
После четырёх дней неустанной гребли, Ричард доплыл до голубых вод озера. За все эти дни, он почти не отдыхал. В каноэ подкреплялся на сухомятку, и пил воду прямо из реки, в лодке же на ходу и дремал, когда русло реки проходило по ровным участкам. Ричард хорошо знал эту реку, и даже в ночной темноте мог обойти и торчавшие из воды опасные скальные выступы, и заболоченные отмели и коварные водовороты.
Было уже далеко за полдень, когда Ричард решил причалить к берегу и наконец, провести ночь на берегу у костра, чтобы, наконец, нормально поесть чего-нибудь горячего. Ему предстоял ещё довольно большой отрезок пути, и сейчас он направил каноэ к берегу, с трудом преодолевая сильное течение реки. Пристав к берегу Ричард, спрятал в зарослях камыша каноэ, в этом месте лес подходил к самому берегу, гигантские сикоморы, ясени, гикори и белые дубы величественно шумели своей листвой, а густой заросли орешника, и плакучей ивы, непроходимой стеной преграждали все входы в лесную чащу. Но Ричард, как опытный житель лесов, знал все особенности лесной чащи, и имел свои секреты. На этой территории между фортами Майами и Детройт, он уже пять лет служил курьером. Не чужим был для него, и каждый закуток западного берега озера Эри. Проскользнув сквозь плотное переплетение ветвей кустарника, он оказался в лесу, и здесь среди стволов лесных великанов, идти было уже легче.
Распрямив натруженные греблей плечи, Ричард с наслаждением вдыхал прохладный воздух напоённый запахами лесных растений. Следуя опыту, приобретённому за последние годы, он не спешил углубляться в чащу, а присев под деревом внимательно прислушался к звукам леса. В щебете лесных птиц, чуткое ухо Ричарда не уловило ничего, что могло бы его насторожить, и он принялся за сбор хвороста и валежника для костра. Когда куча сухих веток выросла настолько, что собранного топлива должно было хватить на всю предстоящую ночь, Ричард решил отправиться вглубь леса, чтобы подстрелить, какую-нибудь лесную дичь, и приготовить себе, наконец, горячей свежатины на ужин.
Шёл он медленно, внимательно присматриваясь к окружающему его лесу в поиске сле-дов оставленных животными, будь-то на земле или на ветвях и стволах деревьев. На ветке дуба над его головой сидел дрозд пересмешник, и посвистывал совсем как человек на прогулке. Перелетая с дерева на дерево дрозд, как верный спутник сопровождал Ричарда. Птица сверкала в солнечных лучах пробивавшихся сквозь плотную завесу листвы. Её перышки на горле и грудке отливали тёмным пурпуром, головка сверкала яркой бирюзой полуденного неба, а крылья и спинка радовали глаз изумрудной зеленью. Ричард остановился и с минуту любовался этим пернатым чудом американских лесов. Однако слушая птичий щебет, он ни на мгновение не утрачивал бдительности, Ричард, ловил так же доносившиеся из чащи звуки леса, а глазами следил за всем происходящим. И вдруг, ещё раз звонко свистнув, дрозд спорхнул с ветки, и скрылся в глубине леса, вслед за дроздом и другие птахи разлетелись в разные стороны и птичий щебет стих. Предупреждённый птицами Кос, так же застыл за стволом мощного каштана с готовым к выстрелу ружьём. Но какое-то время ничего не происходило, а через минуту напряжённого ожидания, Ричард услышал шорох у себя над головой. Подняв глаза, Он увидел крадущегося по толстой ветке извечного птичьего врага опоссума. Зверёк, величиной с кота, в дымчато-серой шубке, тоже застыл на ветке, и только длинный похожий на крысиный хвост свисал вниз, а хитрые близко посаженные глазки на длинной мордочке, так же внимательно осматривали окрестности. Это его появление распугало птичий хор.
— Ах, чтоб тебя!.. — раздражённо шепнул Ричард.
Не успел Ричард пройти несколько ярдов, как из глубины леса донесся всё усиливающийся треск ломающихся веток. Такой шум мог поднять только достаточно большой зверь. Человек, живущий в этих лесах, старался производить как можно меньше шума. Кто бы это мог быть, олень, лось, а может быть и медведь? Шум всё приближался, и вот, наконец, раздвигая ветви кустов рогами, на поляну вышел крупный лось.
Ричард, медленно поднял ружьё и прицелился. Ему было жаль этого лесного красавца, но выбора у него не было, ему просто необходимо было пополнить запас еды, поскольку путь ему предстоял ещё не близкий. Звук выстрела разорвал тишину леса, лось встрепенулся, а затем медленно опустил голову украшенную короной рогов, ноги его резко подогнулись и он упал возле ели на толстый рыжий ковёр из прошлогодней хвои.
Перезарядив ружьё, Ричард осторожно подошёл к поверженному гиганту, а когда убедился, что зверь мёртв, прислонил ружьё к стволу ели, а затем, достав нож из ножен, на-чал свежевать добычу. Нелёгкая это была работа, вначале он снял с лося шкуру, тяжело ворочая тушу уставшими от гребли руками. Освежевав лося, Ричард раскинул на земле его темно-коричневую с рыжими подпалинами лоснящуюся шкуру. Добыча была хороша, и Ричарду было жаль бросать её здесь в лесу, но тяжёлая шкура сильно замедлила бы его путь, а ему нужно было поторапливаться, да и обработать её толком, чтобы она не за смердела в пути, у него не было возможности. По трапперскому обычаю, перенятому у индейцев, Ричард повесил шкуру повыше на ветвях дерева, чтобы до неё не дотянулись бы хищники, он решил забрать её на обратном пути из Детройта. Все-таки такой знатный охотничий трофей стоил не меньше пяти долларов. Если только шкуру не забрал бы, к тому времени, какой-нибудь случайно проходящий этими местами траппер или индеец. Затем Ричард вырезал самые лакомые куски мяса и печень лося, и завернув их в добытый из дорожной суки кусок холстины и перевязав ремнём взвалил на плечо. Уходя к своей стоянке, Ричард оглянулся на парующую разделанную тушу, уже сегодняшней ночью, на эту поляну должны были пожаловать привлечённые запахом крови волки, или медведь, и через пару дней от лося останутся только обглоданные кости скелета. Взяв ружьё в правую руку, и раздвигая стволом ветки перед собой, Кос направился к поляне выбранной им для ночлега, где его поджидала уже собранная куча хвороста для костра. Охота и возня с тушей лося заняли довольно много времени, и в лесу уже заметно потемнело.
Пробираясь через лесную чащу, он почувствовал запах гари, и осторожно пошёл на этот чуждый в лесу, тревожный запах. Через несколько шагов, Ричард оказался, на какой-то поляне, осторожно осмотревшись и не заметив никакого подозрительного движения, он, пригнувшись, осторожно двинулся вперёд. Несмотря на сгущающуюся темноту, Ричард заметил примятую траву, и двигаясь по этому следу, он вышел к погасшему кострищу. Потрогав обугленные не догоревшие ветки, он почувствовал, что они совершенно остывшие, однако запустив пальцы в глубь пепла, Ричард ощутил, лёгкое тепло. Значит, этот костёр горел здесь, всего пару дней назад. Так же на краю кострища, он заметил чёткий отпечаток башмака, значит, здесь останавливались белые люди, трапперы, а скорее всего солдаты или торговцы, поскольку трапперы чаще как индейцы были обуты в мокасины. Ричард, уже собирался покинуть эту поляну, когда до него донёсся едва слышимый звук похожий на стон. Кос в тот же миг бросился на землю и залёг в высокой траве, внимательно вглядываясь во мрак леса. Однако в этой темноте трудно было, что-либо разглядеть, и оставалось полагаться только на слух. После долгого перерыва звук повторился.
Ричард был уверен, что этот звук мог издать только страдающий человек. С оружием готовым к выстрелу он как можно более осторожно пополз в ту сторону, откуда доносился стон. Перед ним выросла куча большого муравейника, возвышавшаяся под раскинуты-ми ветвями могучего дуба. Ричард, уже начал было об ползать это величественное строение трудолюбивых насекомых, когда стон раздался прямо над его головой. Посмотрев вверх, он был поражён, увидев висящего прямо над муравейником человека. Несчастный висел привязанный за руки к ветке дуба, касаясь ногами вершины муравейника. Это был индеец.
Не медля ни минуты, Ричард взобрался на дерево, и начал осторожно перерезать ножом веревки которыми были привязаны к ветви дуба руки индейца. Придерживая несчастного, чтобы он не рухнул в муравейник, Кос осторожно спустил его на землю. Индеец был без сознания и никак не реагировал не на слова, не на прикосновения, и даже стонать перестал. Ричард, так же разрезал веревки, связывавшие его ноги, наклонился над индейцем, и прислонил ухо к его груди. Сердце индейца билось слабыми едва различимыми толчками. Времени на размышления не было. В лесу становилось всё темнее, и в этой сгущающейся тьме слышалось уханье вылетевших на охоту сов, а от куда-то долетел волчий вой. На этом месте оставаться было нельзя. Ночь, проведённая в лесной чаще без огня, таила в себе большую опасность. Индеец, подвешенный над муравейником, был ещё жив, только благодаря тому, что ни один хищник не рискнул бы, подобраться к нему не растревожив муравейник. Даже волки и кугуары, обходили стороной эту крепость маленьких, но страшных в своей бесчисленности насекомых, с их острыми жвалами несущими жгучий яд. Разве, что, какой-нибудь медведь мог пожаловать к муравьиной куче, чтобы по лакомиться муравьями и их куколками, но на счастье краснокожего, ни один косолапый лакомка не проходил мимо за то время, что он был подвешен над муравейником.
Перевесив свёрток с мясом на левое плечо, и взвалив бесчувственное тело индейца на правое плечо, зажав ружьё под мышкой, Ричард, продираясь сквозь заросли с трудом отыскал поляну, на которой он собирался переночевать и заранее сложил охапку хвороста. Осторожно уложив всё так же пребывающего в беспамятстве индейца, на мягкий мох ковром устилающий поляну, Ричард, занялся розжигом костра. Собрав горсть сухого мха и пучок прошлогодней листвы и сухой травы, подложил их под установленные на подобие маленького вигвама ветки хвороста, и достал из кармана куртки кресало. Один-два удара кремнем по кресалу, и фонтанчики летучих искр, через несколько мгновений подожгли растопку, сухой мох и трава загорелись миниатюрным костерком, а ещё через пару минут занялись и хворост с ветками валежника. И вот уже весёлое пламя костра стало разгонять сгустившуюся тьму, а лёгкий ветерок шелестевший листвой окружавших поляну деревьев раздувал огонь, придавая ему силы. Горящий хворост потрескивал, напоминая о тепле домашнего очага, и только из глубины чащи иногда доносились голоса лесных обитателей.
Сбегав с котелком к реке за водой, Ричард пристроил его над огнём и высыпал в воду горсть сушёных трав и кореньев. За годы путешествий и жизни среди индейских племён он перенял многие секреты индейских шаманов-целителей. Особенно помогло Ричарду в приобретении этих знаний, ещё и то, что он, как проводник сопровождал французского врача и исследователя Людвига Мартини в его экспедиции, во время которой тот пару лет назад исследовал американские леса и их растительность. Пришлось Косу в этой экспедиции помогать Мартини, и когда учёный лечил заболевших членов экспедиции. С тех пор в дорожной сумке Ричарда, всегда был запас лекарственных трав, ему частенько приходилось применять их, врачуя раны и болезни своих спутников по путешествиям и охотничьим экспедициям, случалось Косу, пользоваться этими снадобьями, и чтобы лечить самого себя.
Вот и теперь пока огонь костра, лизал дно котелка, Ричард, занялся осмотром индейца. Стянув с него рубаху из лосиной кожи, он начал сначала легко, а затем всё интенсивнее массировать его затёкшие руки, плечи и грудь. А за тем стащив с распухших ног индейца кожаные легины, также поступил и с распухшими и испещрёнными красными точками от укусов муравьёв икрами и бёдрами краснокожего. Растерев и промассировав тело индейца, Ричард, разжав плотно сжатые губы и стиснутые зубы краснокожего, влил ему в рот несколько глотков рома, которые тот, закашлявшись, но, всё ещё не приходя в сознание, проглотил.
Тем часом, вода в котелке закипела и Ричард, сняв его с огня, отставил в сторону, чтобы заварившийся настой, отстоялся и остыл. А сам тем временем взяв одежду индейца начал над огнём костра вытряхивать из неё копошащихся в складках насекомых. Большие красные муравьи посыпались в костёр, с треском погибая в его огне. Кос как можно тщательнее очистил индейское одеяние от кусачих насекомых, а затем вновь одел индейца в его одежду, и снова занялся его врачеванием.
Проглотив несколько глотков горячего отвара, индеец вновь закашлялся и на этот раз открыл глаза, мутным, ещё не осознанным взором он посмотрел на Ричарда, но через не-сколько мгновений, когда он понял, что над ним склонился белый, в его глазах появилось беспокойство.
Заметив тревогу в глазах пришедшего в себя индейца, Ричард, успокаивающе произнёс:
— Не беспокойся, мой красный брат, ты, в безопасности. Сейчас, тебе ничего не грозит.
Глаза индейца вновь закрылись, и Ричард подложил ему под голову толстый слой мягкого мха. Индеец опять открыл глаза, и уже более осознанным взглядом посмотрел на Ричарда.
— Воды… — попросил он на языке племени шауни.
Кос, набрал из котелка и подал ему кружку с отваром. Индеец, сделал пару глотков и скривился.
— Пей, пей. — Сказал ему Ричард, переходя на язык шауни. — Этот напиток придаст тебе сил. Сейчас ты слаб, и всё тело твоё искусано муравьями, голод, тоже сделал своё дело. Ты, должен это выпить.
И Ричард, придерживая голову индейца, помог ему выпить кружку отвара до дна.
— А теперь отдохни, позже поговорим, — сказал он индейцу. — Твоё счастье, красный брат, что я тебя вовремя нашёл, ещё денёк, и отправился бы ты, к Маниту в Поля Вечной Охоты. А теперь можешь поспать немного, а я пока приготовлю нам поесть. — Ричард улыбнулся индейцу и занялся приготовлением мяса. И пока, мясо, насаженное на воткнутые по периметру костра палочки поджаривалось, Ричард, наконец, мог передохнуть. Усевшись у костра скрестив ноги, он время от времени посматривал, на то ли спящего, то ли находящегося в беспамятстве индейца. В очередной раз, взглянув на опухшие ноги индейца, Ричард, вспомнил советы и наставления Людвига Мартини, который говорил, что ноги, уставшие и отёкшие после долгих переходов, да собственно не только ноги, но всё тело отдыхают и восстанавливаются лучше, если положить их выше остального туловища и головы. Индеец не совершал длинных переходов, но он неизвестно, как долго находился в подвешенном состоянии, и его кровь застоялась в ногах, не имея нормальной циркуляции и в высоко поднятых и перетянутых ремнями руках. Немного поразмыслив, Ричард отложил ружьё и встал.
Собрав ещё одну охапку мха, вдвое большую, чем та, что он положил под голову индейца, Ричард, подложил её на этот раз под ноги краснокожего.
Потревоженный индеец, вновь пришёл в себя, и попросил поесть.
— Пусть краснокожий брат ещё немного подождёт, мясо ещё не готово. Ты, уже лучше чувствуешь себя?
Индеец утвердительно кивнул головой. А Ричард, встав, прокрутил палочки с нанизанным на них мясом, подставляя к огню костра ещё не прожаренную сторону. Воздух на поляне наполнился аппетитным запахом поджаривающегося мяса. Над огнём костра кружились, и, опалив крылышки падали в костёр ночные мотыльки, деревья озаряемые неверным светом костра казались чудовищными великанами, а дополняли картину зачарованного леса, вой и рычание ночных хищников вышедших на ночной промысел.
Наконец, лесное жаркое было готово, и Кос вновь подошёл к снова задремавшему индейцу.
— Ты, можешь уже владеть своими руками? — Спросил он краснокожего, разбудив его.
Индеец попробовал поднять руки, но было видно, что эти простые действия даются ему с трудом и причиняют боль.
— Да, брат, ты ещё слаб как ребёнок. Но это всё пройдёт. — Утешил и подбодрил индейца Ричард. И усевшись рядом с ним, начал отрезать и класть прямо в рот краснокожему, небольшие кусочки мяса, а пока индеец прожёвывал еду, Кос от того же куска мяса отрезал куски и для себя. Через несколько минут, Ричард, перестал кормить индейца.
— Извини, друг, но пока тебе больше нельзя есть. После вынужденной голодовки, пере-едание для тебя опасно. Думаю, что ты не ел несколько дней.
— Белый брат, великий целитель. Текумсе, благодарен за помощь и пищу. — Ответил Ричарду индеец.
— Ну, что же, ты, уже можешь говорить, и это хорошо. Кто поступил с тобой так, краснокожий брат?
— Белые койоты, — прошептал с ненавистью индеец.
— Белые. Но кто? Трапперы, солдаты, или может бродячие торговцы?
— Это были вудсмены и мичи-малса.
—Ага, значит поселенцы и солдаты.
— Да.
— И долго ты так провисел?
— Три раза ночь сменяла день.
— Так долго?!
Индеец утверждающе качнул головой.
— Так, что же произошло? Почему они обрекли тебя на такую медленную и страшную смерть?
Индеец не ответил. Он снова закрыл глаза, и как показалось Ричарду, заново переживал те события, которые привели его к роковому дереву возле муравейника. Решив не донимать его дальнейшими расспросами, Ричард принялся за еду. Придёт время, и индеец сам расскажет о том, что случилось.
— Солнце светит, чтобы деревья и травы могли расти, — неожиданно начал говорить индеец. — Ночь приходит, чтобы человек мог отдохнуть, заснув в своём вигваме согретый теплом костра. А бледнолицые лгут, грабят и убивают, чтобы завладеть землями краснокожих народов…
В этот миг с треском, взметнув в воздух сноп искр, обрушились, прогорев ветки хворо-ста, установленные пирамидкой напоминавшей маленький индейский вигвам.
— Текумсе… — неожиданно продолжил свой рассказ индеец, — Текумсе отдыхал в лесу после охоты, когда неожиданно пришли эти бледнолицые. Вождь шауни встретил их, как братьев, потому, что топор войны со времён битвы при Канавахе, был зарыт. Длинные ножи и вудсмены, расселись у моего костра, ели мясо добытое мной и пили свою «воду жизни». Предлагали они выпить её и мне, выкрикивая: «Пей, краснокожий брат, и ты увидишь священные сны!» И Текумсе пил, а потом они начали смеяться и издеваться над вождём шауни, отобрали у меня оружие и связали. А на следующее утро, они подвесили Текумсе над муравейником. Предводитель длинных ножей перед тем, как уйти плюнул на муравейник и сказал: «Тебя медленно сожрут муравьи, красная собака!», а остальные бледнолицые, тоже оскорбляли вождя шауни и смеялись надо мной.
Индеец замолчал и отвернулся, а Ричард, так же молча, смотрел на огонь костра. Что он мог сказать этому индейцу, он Ричард Кос, тоже был представителем белой расы, а значит одним из тех захватчиков, которые вторглись на эти земли, и силой и обманом грабили и изгоняли прочь законных хозяев. Он, вспомнил вдруг всё то, что случилось с ним в последние дни, и почувствовал глубокое отвращение и возмущение происходящим. Ричарду показалось, что и он в ответе за то зло, что белые люди причиняют индейцам. И хотя он спас жизнь этому индейцу, чувство стыда за сотворённое другими белыми людьми, не покидало его сердце.
— Виандоты правы… — неожиданно вновь заговорил индеец. — Воины виандотов называют «огненной водой», то, что мы шауни называем «водой жизни». Текумсе, много понял за то время, что провисел над муравейником смерти. Великий Маниту руками белого человека спас Текумсе от мучительной смерти, на которую его обрекли другие бледнолицые. Но спас он меня на погибель белым людям.
— Это не осторожные слова, вождь. — Сказал Ричард, повернувшись к индейцу. — Много славных воинов погибло, так и не успев взяться за оружие, потому, что их планы стали заранее стали известны врагам.
Текумсе, глубоко задумался, и наконец, произнёс:
— Слова белого брата мудры. Это правда.
— Ну, что же, уже середина ночи. Спи красный брат, тебе нужно хорошо выспаться, чтобы быстрее вернулись силы и здоровье. Да и мне выспаться нужно. Мне ещё дальний путь предстоит. Утром мы с тобой расстанемся.
Текумсе, кивнул головой. Ричард помог всё ещё слабому индейцу улечься поудобнее, а затем устроил по другую сторону костра ложе и для себя, и с рукой на затворе штуцера задремал, поскольку в данной обстановке мог себе позволить только такой неглубокий сон. Индейца Ричард не опасался, хотя и не очень доверял, спасённый им краснокожий, был ещё, слишком слаб, но можно ли ему безоговорочно доверять, после того, что с ним сделали белые люди. Если вообще можно было назвать людьми эту шайку проходимцев. Ричард решил не рисковать, сквозь дрёму он ловил все звуки ночного леса, и треск горящего костра, иногда он приоткрывал глаза и украдкой бросал взгляды на лежащего по ту сторону костра индейца. Ричард давно уже был привычен к такому полусну, полубодрствованию. Приучили его к такому отдыху, ночи, проведённые в одиночку в девственно дремучих лесах и прериях Америки.
В лесу ещё царила полная тьма, когда Ричард поднялся со своего выстланного мхом ложа. Со стороны озера наплывал утренний туман, неся с собой холод и сырость. Молочная мгла тумана смешивалась с ночной тьмой. Подброшенные Ричардом в затухающий костёр новые ветки хвороста, разгоревшись, отогнали холод и промозглую сырость. И Кос вновь подвесил котелок над огнём, и установил у костра палочки с новыми порциями мяса, а затем взглянул на индейца, тот уже не спал.
— Как чувствуешь себя, красный брат?
—Текумсе ощущает силу бизона и ловкость пумы.
— Ну, что же, и буйвола и пуму нужно хорошо кормить. Вот мы сейчас и перекусим, чтобы укрепить силы живущих в нас животных. — Улыбнулся Ричард индейцу. — Ты, хорошо спал, красный брат?
— Текумсе спал безмятежно, как в собственном вигваме, а вот мой брат спал не спокойно.
— Почему, ты так думаешь?
— Ты, часто открывал глаза, а руки всё время держал на оружии.
— Я вынужден был оставаться на чеку. Ночной лес полон опасностей.
— Белый брат, должен доверять Текумсе.
Кос посмотрел в лицо индейца, и в глазах вождя шауни, он увидел едва заметную тень иронии.
— Текумсе был ещё слаб, и я должен был нести стражу за нас обоих.
Чёрные глаза индейца сверкнули, как два уголька, и он, смотря прямо в глаза Ричарда, сказал:
— Белый брат не доверял Текумсе, и потому всю ночь оставался на стороже.
— Возможно. — Не отводя глаз, ответил Ричард.
— Текумсе вождь своего народа, у меня не раздвоенный язык, и слово моё одно, и оно крепко. За добро я плачу добром, а за причинённое мне и моим людям зло отвечаю злом. Хуг!
В ответ на слова индейца, Ричард широко улыбнулся.
— Я знаком с народом шауни, и знаю, что ты говоришь правду.
— Все племена от реки Делавэр, до Великих Озёр и широких равнин, что лежат по ту сторону Отца Вод, не знают лжи и предательства.
— Много правды в твоих словах. — Ответил индейцу Ричард. — Но и среди воинов краснокожих племён есть и обманщики, предатели и негодяи. Разве ирокезы не истребили почти под корень племя могикан, жившее над Змеиным Потоком? Они не пощадили даже женщин, детей и стариков…
Какое-то время Текумсе молчал, глядя в огонь костра. Наконец он снова заговорил, и горечь звучала в его словах.
— А кто подтолкнул воинов племени ирокезов на это злодейство? Кто научил их нарушать заключённые договоры? Кто платил им за каждый скальп содранный с голов краснокожих воинов, женщин, и даже детей? — Он прервался на мгновение, казалось, слова душат его, но справившись с собой, Текумсе, продолжил. — Это бледнолицые, словно страшными болезнями, заражают детей Гитчи Маниту предательством, ложью, жадностью, пьянством… — Выкрикнул он вновь разгорячившись. — Белые люди во всём виноваты! Белые сеют вражду промеж краснокожих племён, и несут им смерть. Ты, тоже белый. Вчера, ты спас мне жизнь, а завтра, может быть, направишь своё ружьё в грудь Текумсе.
Ричард, не спеша подбросил в костёр несколько веток хвороста, а потом взял с огня разогретый лечебный отвар и поставил котелок перед индейцем.
— Тропы человеческих судеб, круты и извилисты, одному Богу Всемогущему, или как вы его называете Гитчи Маниту – Великому Духу ведомы их хитросплетения. Может быть, и настанет такой день, когда мы встанем друг против друга с оружием в руках. Кто знает?... Но сегодня, мы с тобой друзья, и я хотел бы, чтобы так было всегда.
— Белые люди, выкуривают с краснокожими калюмет – священную трубку мира, чтобы усыпить бдительность наших воинов, а потом нападают, неожиданно и коварно.
— Текумсе, твоими устами, сейчас говорят горечь и обида от того, как поступили с то-бой те негодяи, которые повесили тебя над муравейником. Но не все белые люди такие. Подумай, сколько племён краснокожих людей живут в лесах, горах и на бескрайних равнинах. И каждое из этих племён, говорит на своём языке и отличается от своих соседей. Одни племена дружат друг с другом, а с другими воюют, и так было и до прихода в ваши земли белых людей. И белые люди тоже не одинаковые, есть и плохие, но есть и хорошие, справедливые люди.
После долгого молчания, Текумсе ответил:
— Да, это так.
— Краснокожие народы здешних мест в основном сталкиваются с англичанами и французами, поскольку представителей этих народов больше всего прибыло на ваши земли, а на юге у Большой Солёной Воды живут ещё и другие белые люди – испанцы.
— Аголашима, как ядовитые змеи. — Зло, будто выругавшись, сказал Текумсе.
— Но между этих народов желающих захватить земли индейцев, появился ещё один на-род белых людей, и даже создал на ваших землях своё государство. Это Союз Соединённых Штатов, и это новое государство белых людей угрожает существованию краснокожих племён даже больше чем англичане и французы.
Текумсе, сидел, задумавшись низко опустив голову.
— Выпей, красный брат. — Ричард, снова предложил индейцу котелок с лечебным отваром. — Выпей, и мы поедим мяса лося, которого нам подарил Великий Дух.
Индеец поднёс котелок к губам и выпил лекарство. А Ричард, взамен котелка протянул ему палочку с нанизанными на неё кусками лосятины. Темнота ночи сменилась предутренней промозглой серостью. В листве деревьев окружающих поляну раздались первые трели просыпающихся птиц. Хворост, запасённый Ричардом накануне, закончился, костёр постепенно затухал, и мерцающие угли покрывались серым бархатом пепла. А холодная сырость ползущая с туманом от озера заползая под одежду, заставляла ёжиться от холода и быстрее поглощать утреннюю трапезу.
Закончив есть, Ричард и Текумсе засыпали землёй и затоптали ногами затухающие угли прогоревшего костра. Из широких листьев лопуха Ричард соорудил два пакета, в которые он уложил остатки зажаренного мяса, один из пакетов отдал Текумсе, а второй уложил в свою походную сумку. Через пару минут, и индеец и Ричард были готовы выступить в путь.
— Куда направляется мой брат? — Спросил Текумсе у Ричарда.
— В Детройт.
— В змеиное гнездо длинных ножей! От туда были бледнолицые солдаты, которые предательски напали на Текумсе.
— Ты знаешь их имена?
— Текумсе, навсегда запомнил их лица! А их вождя звали Гарри.
— Гарри, говоришь? Возможно, это был Гарри Диксон. Он был высокого роста, с голубыми глазами и светлыми волосами?
— Белый брат точно описал, как выглядел этот бледнолицый пёс. Да, это был он. — Глаза индейца загорелись диким блеском, и он коротко и резко произнёс. — Текумсе пойдёт с моим белым братом. Я хочу хорошо осмотреть вигвамы своего врага.
— Хорошо. Идём вместе. — Согласился Ричард.
Подойдя к реке, Ричард и Текумсе быстро нашли спрятанное в камышах каноэ, и, усевшись в него, гребя в два весла, быстро поплыли, рассекая воды озера. Полдень давно уже миновал, когда Ричард отложил весло, и достал из своей дорожной сумки мясо.
— Время подкрепиться брат. — Повернулся он к индейцу.
Но Текумсе, сидел не двигаясь, и смотрел на заходящее солнце, а через несколько минут молчания произнёс:
— Когда Великий Маниту создавал лик солнца оно светило радостным золотистым светом, и воды рек и озёр нашей земли так же радостно отражали его свет. Тогда на нашей земле ещё не было бледнолицых пришельцев. А теперь? Смотри! — И он указал на светящийся глубоким пурпуром солнечный диск. — Теперь солнце истекает кровью, и земные воды так же окрашиваются в цвет крови. Это кровь краснокожих племён, которую реками проливают бледнолицые захватчики.
Ричард поднял глаза вверх, и тоже посмотрел на горящее закатным багрянцем на небо, а потом перевёл взгляд на казалось и впрямь струящиеся кровью воды озера. И припомнился Ричарду в этот момент 1799 год, когда на Бобровом Ручье, лесные рейнджеры полностью вырезали целое селение племени сенеков. В тот день вода в реке имела тот же цвет. Отряд, в котором тогда служил Ричард, подошёл к месту резни уже после её окончания. Кровь стояла студенистыми лужами между пылающих длинных жилищ ирокезов. Изуродованные трупы индейцев; мужчин, женщин и детей, одни в гротескных позах лежали в лужах крови посреди разорённой деревни, а другие, плыли вниз по течению красной от их крови реки. Это было жуткое незабываемое зрелище!
В этот миг за спиной Ричарда, снова раздался голос Текумсе:
— Ты, спас мне жизнь, но ты, все-таки белый.
Холодок пробежал между лопаток Ричарда, и натянул кожу на затылке. Мелькнула мысль: «Ну, вот и ВСЁ… Зря я сел к нему спиной».
С гулкими ударами сердца уходили мгновения, но ничего не происходило, и Ричард, медленно повернулся к сидящему на корме каноэ Текумсе. Кос посмотрел в глаза индейца и сказал твёрдым и спокойным голосом:
— Да я белый, но руки мои чисты, я никогда не проливал крови индейцев.
— Зачем, ты, приплыл из-за Большой Воды в наши земли?
Не зная, что сразу ответить на этот простой вопрос, Ричард, достал из сумки два куска жареного мяса, и один протянул индейцу. Текумсе, мясо взял, но есть не стал, а задал новый вопрос:
— В твоей стране мало земли, озёр и рек, лесов и зверей? Или тебя изгнали из селения твоего народа? Почему, ты покинул свою землю? Ты не принадлежишь к племени аголашима?
Ричард, продолжал молчать. Он отрезал ножом тонкие пластинки мяса и медленно их прожёвывал. Он обвёл глазами обширные воды озера и недалёкий, заросший лесом берег вдоль которого они плыли на север. Наконец, Ричард заговорил:
— Да я не англичанин, не француз, и не испанец. В моей стране такие же обширные и дремучие леса полные различных зверей. Есть и реки, и озёра, большие каменные города и деревянные сёла. Страна моя называется Польша. — На какое-то время Ричард снова замолчал.
Молчал и Текумсе, но как добрый знак можно было истолковать тот факт, что индеец, тоже начал есть. Каноэ тихо дрейфовало, постепенно относимое волнами к берегу. Из прибрежных зарослей камыша с шумом взлетела стая уток.
— Когда-нибудь, я вернусь на родину. — Мечтательно произнёс Ричард. — А сейчас не могу. Ваши земли, вождь, захватили бледнолицые. Мою страну, тоже завоевали враги. Я воевал с ними, но они оказались сильнее, и мне пришлось бежать от их власти.
— Почему, ты, не погиб в борьбе за свою землю?
— Не каждому дано погибнуть в бою. Видимо так Бог решил, чтобы я приплыл сюда в вашу страну. Думаю, — Ричард, улыбнулся. — Может быть, Великий Дух привёл меня в ваши леса, чтобы я спас тебя от мучительной смерти. Но я обязательно вернусь на родину, когда настанет час великой битвы за её свободу!
— Белый брат верит в победу?
— Да, верю!
Текумсе, какое-то время, молча, наблюдал за снующими над озером крачками, которые снижаясь к воде, прочерчивали концами крыльев по вершинам волн, и вновь взмывали вверх. Через минуту, он заговорил вновь:
— Я тоже когда-то верил, что мой народ шауни могут победить в борьбе с бледнолицыми захватчиками, и вместе с нашим вождём Синим Кафтаном, участвовал во многих битвах с бледнолицыми.
— Да, я знаю, что под предводительством Синего Кафтана ваши воины разбили войска генерала Хармара, а позднее и Сент Клера. Это были славные победы краснокожих воинов. — Подхватил разговор Ричард.
— Белый брат говорит правду. Я принимал участие в тех сражениях. Однако не долго, мы радовались этим победам, а вскоре, в битве у Поваленных Деревьев, мы потерпели поражение.
— Одна проигранная битва не решает исхода всей борьбы.
— Мой отец, военный вождь нашего народа, тоже так говорил. Он погиб, в битве над Большой Канавахой, сражаясь вместе с вождём Маисовым Стеблем. После гибели отца, я больше не верю в победу. Теперь я верю только в месть. Месть бледнолицым захватчикам, это всё, что осталось воинам шауни.
— Не только… — Пробормотал Ричард.
Но Текумсе, не ответил. Он вновь сидел, не отводя глаз от багрового солнечного диска опускающегося за вершины деревьев.
— Не только! — Громко повторил Ричард. Текумсе, перевёл взгляд с садящегося солнца на Ричарда.
— А, что же ещё осталось моему народу кроме мести? Чего нам ещё ждать и желать?
— Победы! Победы, которую принесёт борьба, но борьба хорошо продуманная и организованная. Совместная война всех объединённых племён индейцев против белых захватчиков.
— Ты белый, а говоришь так, как будто ты родился в наших вигвамах. — Удивился Текумсе.
— Это потому, что я понимаю вас, потому, что я знаю, что это такое, когда твою страну завоёвывают чужестранцы, и ты уже не хозяин в собственном доме.
Текумсе, вновь ничего не ответил. Он сидел, опустив голову, и о чём-то сосредоточенно думал.
***
Через два дня на рассвете Ричард Кос и Текумсе, наконец, доплыли до цели своего путешествия.
— Вот, смотри Текумсе, уже видны сторожевые башни Детройта. — Сказал Ричард, указывая веслом вперёд.
Но вождь шауни, вновь, словно не слышал слов Ричарда. Он, упрямо опустив голову, ещё мощнее грёб своим веслом, направляя каноэ к берегу. И только пристав к берегу, Текумсе, нарушил молчание:
— От этого места, белый брат, наши тропы разойдутся.
— Я думал, вождь, что мы вместе пойдём в форт, и ты выдвинешь обвинения против Диксона. Комендант форта генерал Халл, рассудительный и справедливый человек. Он выслушает тебя, и наверняка лейтенант Диксон понесёт наказание за своё преступление.
— Текумсе не верит в справедливость бледнолицых, у них две меры, одна, для бледнолицых, а другая для краснокожих. Я не пойду по доброй воле в форт белых людей, где меня может ждать только смерть или унижение.
— Может, ты, и прав вождь. Поступай так, как считаешь нужным. — Сказал Ричард индейцу.
Но индеец, казалось, вновь его не слышал. Текумсе не торопился покидать каноэ. Он вновь о чём-то глубоко задумался, и Ричард не решался прерывать слегка затянувшееся, и несколько неловкое молчание. Наконец, Текумсе встал и выбрался из каноэ на берег. По-вернувшись к Ричарду, он поднял правую руку и торжественно сказал:
— Белый брат, заронил в моё сердце зерно беспокойства. Текумсе, много думал в последние дни. Я решил продолжить дело, начатое великим вождём племени оттава Понтиаком. Хуг! — Индеец, уже наклонившись, взялся за загнутый нос каноэ, чтобы оттолкнуть его от берега, когда Ричард воскликнул:
— Погоди вождь, — и потянулся за своей дорожной сумкой. — Ты же безоружен.
Текумсе, посмотрел в сторону форта Детройт.
— Да моё оружие украл Гарри Диксон, вождь мичи-малса из форта бледнолицых. Придёт день, и Текумсе насытит своё сердце местью, совершив справедливый суд над этой твердыней белых людей.
— Не будь безрассудным, вождь! Детройт, одна из самых укреплённых крепостей Сою-за. Вождь оттавов Понтиак, о котором, ты, только что говорил, именно под Детройтом потерпел поражение. А тогда Форт Детройт ещё не был так укреплён, как теперь.
Вождь шауни, повернулся к Ричарду. В его голосе зазвучала твёрдость металла:
— Текумсе известны деяния Понтиака, по этому я не повторю его ошибок.
— Да, ты, упрям, вождь. — С примирительной улыбкой сказал индейцу Ричард. Пусть твои тропы хранит Великий Маниту.
— Хуг! — Подвёл черту под разговором вождь шауни.
— Вот, прими от меня подарок на память, Текумсе. — И Ричард, не выходя из каноэ, протянул индейцу, вынутые из дорожной сумки, большой охотничий нож и топорик.
Глаза индейца вспыхнули на мгновение не поддельной радостью.
— Это прекрасный дар, — сказал он, глядя в глаза Ричарда. — Текумсе, твой должник. Ты всегда можешь рассчитывать на благодарность и защиту всего народа шауни. Я Текумсе, а на языке аголашима это звучит, как Кугуар Готовый к Прыжку, а теперь, я хочу узнать имя моего нового брата.
— Среди краснокожих племён меня зовут Красным Сердцем.
Текумсе, коснулся правой ладонью своей груди, а потом протянул её в сторону Ричарда.
— А теперь прощай, Красное Сердце! Пусть Маниту ещё раз сведёт вместе наши тропы.
— Прощай, Скачущий Кугуар, я всегда буду рад встретиться с тобой на жизненной тропе и приветствовать тебя как брата.
— Хуг!