Всё началось весной, когда в степи буйствовала зелень, в садах мела цветочная метель и завязывались плоды. Появлялось на свет зверьё, проклёвывались из яиц птенцы. Рождалась новая жизнь.
Я ехал «дилижансом» на дачу, вдохновлённый торжеством природы. Вдруг у моста через пруд заметил косолапо бегущего жёлтого утенка, которого пыталась схватить бродячая собака. Я притормозил, вышел из машины и отогнал пса. Даже из рук спасителя утёнок пытался вырваться. Сердечко его сильно колотилось. Я осмотрелся: поблизости ни селений, ни уток на воде. Пришлось развернуться назад. Дома выводок индоутят такого же недельного возраста. Пусть растут вместе. Пустил новичка к стайке. И только тогда заметил, что утёнок какой-то не такой. И клюв, и лапки были у него не розовыми, а чёрными. Окраска не яркой, а тёмно-жёлтой. «Утёнок-чертёнок», - подумал я.
Да, он был диким. Подбежала дочь, подошла жена.
- Видишь, Аленка, - обратился я к дочурке, - это гадкий утёнок. Вырастет - лебедем станет. Сказку читала? А потом мы его выпустим.
- Ты папу только слушай: он тебе расскажет, - хмыкнула моя распрекрасная половина. - Кормить-кормить, а потом - в небеса? Еще чего не хватало.
Поначалу, живя среди сородичей, новосёл не отличался своим поведением. Только к концу лета, когда немного подрос, стал забиваться в угол, прятаться под ящик. К кормушке подходил только после того, как вся живность насытится. Наступила осень. Подули ветры. Заморосили дожди. Осыпавшиеся листья уже не шуршали так таинственно под ногами.
В вольере молчаливо и важно выхаживали повзрослевшие индоутки. Лишь дикая тёмно-коричневая уточка суетилась и тревожно крякала. Бог ты мой! Какая же она маленькая! Какое там из неё жаркое!..
Я посадил её в сумку и отправился на пруд. О, что здесь творилось! Низко над водою, свистя огромными крыльями, грациозно пролетели три пары лебедей. Двое из них были наполовину серо-белыми. Должно быть, молодняк. Огромным белым облаком на середине пруда расположились бакланы. Они громко как будто о чём-то переговаривались, а потом дико, по-сатанински хохотали. Над берегом металось чёрно-белое полотнище чибисов. Из камыша тяжело взлетели две серые цапли. Они, сложив вдвое длинные шеи и вытянув ноги, медленно направились к плотине. Глядя на их полёт, мне показалось, что летят они задом наперёд. Забавное зрелище!
Высоко в небе, крича и разрезая клином моросящую туманность, летели гуси. Несколько стаек диких уток перестраивались, принимая то форму шара, то клина, а то становились длинным живым пунктиром. Птицы готовились к отлёту в теплые края. Я взял в руки своего затворника: «Ну, что ж, лети, сердяга!»
Утка рванулась из рук. Часто-часто хлопая крыльями и громко крякая, устремилась к ближайшей стайке. Сначала вокруг неё образовался круг, а через мгновение все слилось воедино. И эта живая масса направилась через плотину к следующему пруду - камышаннику.
Едва стайка скрылась в зарослях, как раздались частые ружейные хлопки: открылся очередной охотничий сезон на водоплавающую дичь.