Игорь Фадеев
Безумство храбрых
Рассказ
Начальник штаба 28-го стрелкового корпуса РККА полковник Артемьев выводил остатки своего соединения из окрестностей захваченного Бреста. Боеспособных бойцов оставалось не более тысячи. Раненых – свыше четырёхсот. Из командования корпуса в срою находился только он – начальник штаба. Все остальные: командир, комиссар, двое заместителей погибли. Да и сам корпус, скорее, был полком по своей численности. Но оставалось ещё знамя корпуса, которое при выходе из окружения давало право на восстановление соединения…
На север и восток пути были отрезаны немцами. Оставалось идти на юг, на Волынь, на земли присоединённого в 1939 году польского воеводства. Только на этом направлении лесами можно было пройти мимо немцев, а затем уже попытаться прорываться на восток, к своим.
Николай Артемьев знал эти земли, на которые они сейчас пробивались. Именно в 1939 году, будучи командиром моторизованной бригады, он первым входил в этот незнакомый ему в ту пору край. Воевать с польской армией тогда почти не пришлось. Были несколько перестрелок и отступление Войска Польского. Волынь встречала Красную армию неприветливо. Эта неприветливость чувствовалась во взглядах поляков, не успевших выехать на запад, в угрюмых лицах украинцев, не принявших Советскую власть. Полковник понимал, что помощи от местного населения на Волыни ожидать, скорее всего, не придётся. Но выбора у него не было.
Артемьев собрал командный совет в штабной палатке. Надо было многое обсудить.
- Что скажет разведка? Капитан Белькович, что у нас впереди, на юге?
- Впереди – лес, за ним болота. Район малонаселённый, немецких постов не обнаружено. В волынском селе Заболотье находится немецкий гарнизон численностью до батальона. Судя по всему – снабженцы. Но есть и эсэсовцы, около роты. На окраине села – продовольственные склады.
- Майор Горячев, доложите о наличии стрелкового вооружения и боеприпасов.
- Весь боеспособный личный состав обеспечен оружием. В основном это винтовки системы Мосина и трофейные МП-38 и МП-40. С боеприпасами к ним сложнее. К винтовкам имеется в среднем не более одной обоймы на бойца, к автоматам – по 20 патронов. 14 пулемётов «Максим» и девять ручных системы Дегтярёва.
- Что с продовольствием, майор Сорокин?
- Продовольственные запасы на исходе. Имеются горохово-пшённые концентраты на два дня. Сухари закончились.
- Нормы по концентратам уменьшить в два раза. Сформируйте команды по сбору ягод и грибов. Начальник ветеринарной службы, выбракуйте пару лошадей без ущерба для тяги артиллерийской батареи. Конину в основном распределять среди раненых. Разведке завтра ночью провести операцию по захвату продовольствия из продсклада в Заболотье. Продовольствие вывозить на пяти подводах. По возможности попытайтесь также добыть аккумуляторы дл рации и языка. Без связи мы, как без рук. Да и медикаментов неплохо бы раздобыть. Капитан Белькович, какие сведения по удалению фронта?
- Сведения неточные. По данным пленного немецкого ефрейтора фронт подходит к границам Смоленской области. Белорусское население в тылу врага давно уже не слышало артиллерийской канонады. А к местному населению на Волыни не обращались, учитывая их антисоветские настроения…
На следующую ночь капитан Белькович принял решение лично возглавить разведгруппу. Он отобрал двенадцать самых опытных разведчиков и в помощь к ним ещё пять коноводов на подводах. Впрочем, и коноводов он подбирал из числа наиболее умелых стрелков. В глубине души капитан ощущал, что эта разведка не будет лёгкой.
Вышли в полночь. Лесной просекой шли бесшумно, колёса у телег смазали, копыта лошадей обернули ветошью. Первые пять километров прошли спокойно. Лес заканчивался. Впереди показался косогор с заливными лугами. Передний жеребец заржал, коновод осадил его кнутом. На лугу паслись стреноженные кони в ночном. Охранял их пастушок, мальчишка лет двенадцати, сидевший верхом на одной из лошадей. Увидев разведчиков, он охнул, ударил коня в бока и истошно завопил:
- Москали! Москали!
Сержант Ерофеев поднял снайперскую винтовку и обратился к Бельковичу:
- Товарищ капитан, разрешите, я его сниму. Сорвёт операцию, гадёныш!
- Не смейте! Это же мальчишка!
- А как же быть? Немцы теперь нас встретят!
- Приказ нам никто не отменял. Разделимся на две группы. Первую возглавит младший лейтенант Уваров, вторую – я. Первая группа будет пробиваться к санчасти. Задача – раздобыть медикаменты для раненых, по возможности – взять языка. Моя группа будет пробиваться к продовольственным складам. По информации немецкого ефрейтора где-то рядом должен быть и радиоузел. Всем стараться себя не обнаружить. Караульных снимать ножами. Огнестрельное оружие применять в крайних случаях. Подводы свести к южной окраине села. Там есть выход на другую просеку.
Заболотье было разбужено, осветились окна домов, слышалась немецкая речь, по улицам бегали солдаты, трещали мотоциклетные моторы. Белькович вывел своих пятерых разведчиков садами к бывшему зернохранилищу, где у немцев теперь размещался продовольственный и вещевой склад. На помощь караульному сюда уже приехали три мотоциклиста с пулемётчиками. Они кружили у входа и фарами освещали пространство.
- Ерофеев и Черных! Снять мотоциклистов и пулемётчиков. Желательно прежде, чем они начнут стрелять. Андрейчук, обезвредить часового! Постарайся попасть ему в правую руку. Он нам понадобится живым. На погрузку продовольствия – три минуты. Грузить будем в коляски мотоциклом. Морозов и Кулимджанов, отправитесь со мной в соседнюю избу. Судя по антенне, там у немцев радиоузел…
Ерофеев и Черных показали настоящее мастерство: стреляли одновременно, два выстрела прозвучали, как один. А Ерофеев, кроме того, умудрился одним выстрелом уложить и мотоциклиста, и пулемётчика. В течение четырёх секунд всё было решено. Андрейчук попал часовому в плечо: тот дёрнулся во время выстрела, но через несколько мгновений он уже «оседлал» мощного немца, скручивал ему руки и засовывал кляп. А Ерофеев и Черных уже грузили в коляски мешки. В двухстах метрах были слышны приближающиеся мотоциклы. Подбежал капитан Белькович с разведчиками.
- Отходите! Я их задержу!
- А как же Вы, товарищ капитан?
- Отходить! Это приказ! За меня не волнуйтесь. Уйду. Морозов, оставьте мне автомат и пару гранат.
Разведчики уже распределились по мотоциклам и рванули к лесу. Белькович встретил немцев гранатой и автоматными очередями. Трое мотоциклистов были повержены. Но сзади подъезжал бронетранспортёр, который на ходу открыл пулемётный огонь. Стреляли и другие мотоциклисты. Огонь был беспорядочный, но слишком густой. Одна из очередей поразила капитана в правое плечо. Он продолжал стрелять. Немцы начали обходить с флангов. Патроны заканчивались. Белькович разогнул усики на чеке второй гранаты, привязал к кольцу шнурок, заложил гранату за ремень, а концы шнурка зажал в зубах в натянутом состоянии. В таком положении он вышел к немцам с поднятыми руками. Огонь сразу прекратился. Подойдя к бронетранспортёру на расстояние трёх шагов, Белькович резко дёрнул шнурок…
Стоя у растерзанного трупа капитана Красной армии, начальник местного гарнизона оберст-лёйтенант Бах отдал честь своему храброму противнику. По его распоряжению Бельковича похоронили с воинским салютом. Прибывший из Бельгии немецкий подполковник Бах ещё не знал, как могут воевать русские. Он хотел, чтобы его подчинённые брали пример с этого русского капитана. Но то, что Бах считал храбростью, его подчинённые называли большевистским фанатизмом. Иначе они не могли объяснить упорство защитников недавно окончательно павшей Брестской крепости. Немцы не знали, что седоусый русский капитан не был большевиком, а воевал против них ещё в первую мировую войну и дослужился до чина подпрапорщика. Белорус по рождению, он до последнего часа оставался истинно русским солдатом...
г. Калуга, 2015 г.