70 лет отделяет человечество от конца гитлеровской авантюры установить гегемонию планетарного масштаба. Война закончилась, но рудименты остались и, вглядываясь в колонны жертв ИГИЛ, отправленных на заклание во имя очередной Идеи, невольно вздрагиваешь от мысли, что это не конец, а начало новой авантюры. Миллионы жертв, замученных и убитых, пожранных лагерными печами и закопанных в траншеях. Их души кричат: «Вспомните! Помните! Помните!».
Оголтелая толпа на Майдане скандировала: «Слава Украине!» - «Героям – Слава!». Как эти безобидные, казалась бы, возгласы перекликаются с гитлеровскими приветствиями: «Зиг – хайль!». Вы не находите сходства в какой-то угрожающей одержимости? Кажется, что вот-вот последует команда: «Фас!», и заряженная ненавистью толпа растерзает и растопчет любого. Я никогда не любил и люблю скандирующую толпу. Она всегда непредсказуема.
Посмотрите фильм гениального М.Ромма «Обыковенный фашизм»! Казалось бы, идеология агрессивного коллективного сознания анатомирована «до последнего волокна» так, что и слепому, и глухому понятна его подлая двуличная суть, ан – нет. Мы, как та женщина – обманываться рады.
Единица с её патологическими комплексами – ничто! Это заметил ещё Маяковский. Но стоит единице сложиться с единицами – и получается масса, а из неё – массы единиц. И вот уже та единица, которая дома слушается маму и папу, любит кошечек и собачек – вооружается битой, арматурой, взрывчаткой и идёт на плотные ряды милиции, скандируя дружно: «Слава Украине – Слава Героям!». Где здравый смысл – спрашивается? Не ищите – его нет. Есть только желание обрести его. Там, в толпе он чувствует себя смелым, сильным и свободным от жалости, сострадания и совести. Но стоит разбить эту сволочь поодиночке, и вы не узнаете нашего Героя - он опять превратится в жалкую единицу, способную разве что на жалкое блеяние в своё оправдание. Такими предстали человечеству отрепья третьего рейха на скамье подсудимых Нюрнбергского трибунала. Но … достаточно я написал о подонках, не о них и не для них затеял я эту статью! О других – о тех, кому мы обязаны жизнью, и в прямом, и в переносном смысле.
В каждой семье есть свой Герой, написать о нём должен каждый пишущий на прозе РУ, особенно в преддверие святого праздника! Друзья! Бросьте, хоть на время, никчемные суждения и рассуждения о том и об этом! Сядьте за стол и напишите историю, большую или малую, про своего Героя - и Вы почувствуете свою сопричастность к его тихому и светлому подвигу, а общая история о той великой и ужасной войне пополниться ещё одним ПРАВДИВЫМ свидетельством!
Старики скупо рассказывают о войне. Это и понятно – всегда веселее рассказывать о весёлом, нежели о грустном. Но и те скупые свидетельства, которые вспоминаются, сейчас в зрелом возрасте осмысливаются иначе. Взять, хотя бы бомбёжку. В детстве я много раз смотрел военные фильмы, взрывы воспринимались, как бутафория. В армии мне дали один(!) раз бросить гранату, и хорошо, что комдив лично страховал каждого бойца. Всё произошло с такой быстротой, что невозможно было не только запомнить, но и понять, что происходит. Другого раза для этого, разумеется, не последовало. И только теперь, повзрослев, став отцом, я с ужасом гляжу на телевизионные хроники украинской войны, и совсем по-другому воспринимаю жизнь, её ценность для себя и значимость для других.
…Утро 22 июня 1941 года началось с бомбёжки. Моя бабушка, напевая известную песню, всегда делала акцент на одной фразе: «Киев бомбили – нам объявили, что началася война. Понимаешь? Киев бомбили!!! А нам только объявили! Вот как!».
Она была беспартийная и без образования, верила в Бога и обладала огромной житейской мудростью неграмотного человека, и мне казалось, что образование ей бы только навредило. Быстро схватывала стихи и песни, любила петь и танцевать, обожала красивую одежду и красивых мужчин. Правда, на красивых мужчин любила просто смотреть, как на картинку, не более того.
Расстояние от деревни Семёновка до Севска, что в Брянской области небольшое, можно пройти пешком, кстати, по-другому там и не получится. Не знаю, как сейчас, а раньше автобус ходил только раз или два в неделю. Я приехал туда жарким летом 1994 года и исходил эту дорогу босиком вдоль и поперёк. Мне было чрезвычайно интересно побывать в российской глубинке, в местах, где жили мои предки. Меня поразили бесконечные просторы: поля, поля, поля с частым курчавым орешником, редкими деревцами и огромными меловыми холмами. Простенькие селенья, где-то маленькие – пять домов, не больше, как бабушкина деревня, где-то покрупнее, как соседнее село Кривцово или Шведчики. Народ, как везде, разный - есть и работящие, есть и пьяницы; приветливый говорок с умягчением на «Т» то скороговоркой, то растягивая слово, как будто, распеваясь.
«Семья наша до войны была большая, человек девять, что ли, - вспоминала бабушка. - Папа для работы был непригодным. Хозяйство всё на маме держалось. Сама и косила, и доила. Я одно время жила у сельской учительницы, нянькой к её детям была приставлена. В семье на один рот меньше получалось, а здесь, глядишь, и покормят. А вообще – весело жили. На танцы под гармоник в соседние деревни ходили, километров пятнадцать. Утром-то разоспишься, мама уж будит: «Нюшка, вставай работу делать!», а я спросонья: «Си-и-ча-ас!». Мама походит-походит, потом опять, уже грозно так: «Нюшка, вставай!», а я: «Си- и-ча-ас!». Тогда она брала в руки полено… и в меня… Так-то!».
Этот пример своего сурового воспитания она приводила в укор нашей избалованности, хотя, конечно, сама была невольно к этому причастна.
«Когда началась война, семья распалась – один брат пошёл к немцам в полицаи, его убили партизаны, а другой в лес к партизанам. Папа умер до войны. Ещё один брат провалился под лёд с лошадью, помер. Остались мы с сестрой и мама. Мама в сорок втором заболела ангиной, захлебнулась гноем и умерла. Мы похоронили её с сестрой ещё до наступления немцев (Курское сражение – авт.). После войны могилу её я не нашла. Всё кладбище танками проутюжили. Когда вернулась, так букет и положила на общую могилу».
Приехав в Семёновку много позже, я не обнаружил здесь никаких захоронений и поклонился на все четыре стороны, надеясь, что, может быть, в будущем стараниями каких-нибудь добрых людей будет воздвигнут поклонный крест на месте, где вся земля обагрена кровью людей и с этой, и с той стороны.
«Нас всех женщин собрали и послали собирать трупы солдат. Смрад стоял невыносимый. Замучились таскать. Много. Много. И такие все молоденькие…».
Я обошёл всю прилегающую местность с хорошо обозначившимися рвами и траншеями и понял, что деревня попросту оказалась заложником военных стратегов, готовивших великую битву не на жизнь, а на смерть. Позже нашёл этому документальное подтверждение на картах боевых сражений. По Севску проходила линия фронта.
«Удары были сильные. В воздухе всё тряслось. Сначала, значит, их ванюши начинают: «Бух! Бух! Бух!», а потом наши катюши: «Вжих! Вжих! Вжих!», и она, потряхивая сухенькими кулачками, с большим волнением показывала это «Вжих!», закрывала ладонями уши и, словно контуженная, покачивала головой из стороны в сторону.
«Один снаряд разорвался очень близко с нами - образовалась воронка, большу-у-щая. Я и сестра перекрестились. Слава богу, что остались живы, вот-вот и разорвало бы на куски. Мы, значит, скатились в воронку и переждали бомбёжку. Потом была эвакуация под Курск, там полевой госпиталь находился, вот я туда и устроилась прачкой. А работа была такая - гниды чистить и бинты стирать».
Когда в девяностых, чтобы хоть как-то поправить материальное положение своей бабушки, я послал запрос в Курский областной военкомат, чтобы получить соответствующую архивную справку, то ни в этом месте, ни в другом, куда меня отсылали, сведений на этот счёт не нашлось. Выходит, что никто вольнонаёмных работников тыла не регистрировал.
Моей бабушки нет уже пятнадцать лет. По возрасту я могу уже сам стать дедушкой. Поколения меняют поколения. Героическое поколение, пережившее великую и ужасную войну, уходит, остались единицы, нет живых свидетелей, а значит, теряется бдительность, тупеет инстинкт самосохранения, исчезает память. А потому мы советские люди (хомо советикус) должны сохранить эту память и передать знания своим детям.
P.S Недавно посетил свою школу и обратил внимание на то, что некогда замечательная аллея пионеров- героев, комсомольцев исчезла в небытие. Как будто и не было Марата Казея, Вали Котик, Зины Портновой, Зои Космодемьянской, Александра Матросова. Видите ли, это не входило в проект реконструкции, в который вошёл и новый спортзал с бассейном, и стадион, и многое другое. Но обиднее всего то, что на месте убранных памятников не появилось ничего, даже кустарников. Просто тупо убрали и всё. И это произошло не в Прибалтике - нет, не в Украине, а…
Впрочем, какая разница!
Смотрите также рассказ Виктора Сколченкова. "Край мой деревенский", 2007 год. "Секунда до взрыва" http://www.kray32.ru/sevskiy111_01.html
использовано фото автора Sevsk1146 panoramio.com
21.04.15г