После того, как Америка начала бунтовать Африку, множество белых людей, фермеров и промышленников, вокруг которых там структурировалась жизнь чёрного населения, были вынуждены покинуть страну в спешке, нищими, спасая свою жизнь. Чёрное население, с внезапно выросшим чувством достоинства и самосознания, стало хозяином жизни!
Закончился режим апартеида, и оказалось - большинство коренных чернокожих объективно не соответствуют стандартам развитого общества. У них отсутствует уровень социальной ответственности за свои действия. В ЮАР, например, к власти пришла Национальная Партия во главе с знаменитым Нельсоном Манделлой, начались кровопролития…
Я глубоко уважаю Нельсона Манделлу! Сочувствую его многолетним страданиям в американской тюрьме и преклоняюсь перед его мужеством! Но, как говаривал незабвенный Черномырдин, "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда..." Короче говоря, местные власть захватили, а ума себе, оказалось, дать не могут… Ну, разграбили, разворовали то, что людям раньше давало способ жить, все средства производства, а что дальше? Началась конкуренция местных кланов, борьба за власть. Продолжились разбой, воровство.
Конечно, раньше белые люди здесь жили по лучшим стандартам западного мира, существовал огромный социальный разрыв между ними и коренным населением. Однако в самой экономически развитой на континенте стране ЮАР соблюдались законы, люди работали, потому все жили относительно достойно – имели крышу над головой, пользовались услугами медицины, получали образование. Теперь же резко вырос уровень преступности, всему пришёл конец - в Южно-Африканской Республике…
Теперь как сладкий сон вспоминают чернокожие «рабы» годы, когда их «эксплуатировали» белые… Только где они, белые? Вот бы вернулись! И пишут им, и зовут назад… Только разве те вернутся к бывшим свои руинам? Прошли годы, ушли силы, нет уверенности в будущем, пропал энтузиазм…
Вот с такими беженцами я вас и познакомлю, Кэрри и Митчеллом. Это супруги предпенсионного возраста, сбежавшие из ЮАР в Австралию в конце восьмидесятых. Они ещё в хорошей физической форме, много катаются на велосипедах по дорогам Австралии, иногда предпринимая далёкие путешествия.
Если от нашей усадьбы пойти по дороге, ведущей направо, то слева будет Ботанический сад. Там вечно кипят работы, бьют фонтаны, прыгают кенгуру со своей молодью, трудятся работники. И больше всех – сами хозяева, владельцы… Так же трудились в своём фермерском хозяйстве, в Африке, Кэрри и Митчелл, которые живут в километре от нас, справа от дороги. Со своей маленькой внучкой на коляске мы гуляем до них по эвкалиптовому лесу каждый день.
У них очень красиво оформленная, по-дизайнерски, усадьба, полная цветущих деревьев, газонов и клумб. И коттедж красивый. В своё время, почти тридцать лет назад, Австралия приютила их, беженцев. Они снова много работали – уже на других людей, и вот построили это чудо, маленький Версаль…
Когда моя Лена родила вторую внучку, Эмили, Кэрри приехала на своём велосипеде (у них ещё и три машины), чтобы поздравить, подарила какой-то маленький подарок (здесь больших не дарят – дурной тон).
Я расспросила Кэрри, как они живут. Она сказала, что, пережив такое потрясение в Африке, которая была им родиной, лишившись своей фермы в расцвете жизни и сил, они с мужем, оба из больших семей, приняли решение сознательно не иметь детей. Уехали, с родными связи не поддерживают, ничего о них не знают, живут для себя, как многие здесь.
Со смехом вспоминала Кэрри, как бывшие их работники звали их назад. Расхватав их элитных коров, разграбив стада, оборудование фермы, привыкнувшие работать из-под палки, стали работать кое-как. Свобода ведь! Доившиеся не своевременно и уже вручную коровы, которых уже плохо кормили, от стресса перестали давать молоко. Не заколдовали ли их хозяева? Не прокляли ли? - думали африканцы. Жизнь разрушилась и у хозяев, и у работников…
Революции…
Мы гуляем с внучкой в коляске по дороге… Вокруг эвкалиптовый лес… Но туда не зайдёшь – частная территория. Да и неохота. Это не наш приветливый берёзовый лесок, мимо которого сам не зайдёшь – ноги заведут. По обеим сторонам тянется проволочный забор. А вон группа велосипедистов. Человек шесть… Наши соседи… У многих из-под бейсболок развиваются седые пряди по ветру. Остановились около нас:
- О-о, литл бэби!..
Они с интересом разглядывают внучку, она – их… Я объясняю, как умею: мол, у нас тоже есть велосипед, стоит в гараже… Я бы тоже хотела составить им компанию, да у велосипеда спущены шины… Что-то говорят ещё они, что-то лопочу я, и мы прощаемся…
Вскоре к нам на усадьбу въезжает незнакомая машина. А-а, это, оказывается, один из велосипедистов, Митчелл!. Лены дома нет – на работе. Он хочет посмотреть наш велосипед. Я вывожу его из гаража. Осматривает, что-то говорит, и грузит его себе в багажник. Уезжает.
На следующий день он привезёт его в полном порядке, ещё и с новым насосом – Лена отдаст ему за него 30 долларов, а за работу Митчел откажется взять деньги…
На этом велосипеде теперь Лена будет ездить к хозяину коттеджа раз в месяц – платить за квартиру (1200 долларов). А я так и не сяду - не дай бог за границей, без страховки, попасть в больницу…
Вот такие они, бывшие эксплуататоры и империалисты… И большинство настоящих – тоже, я полагаю…
Керри и Митчелл продолжают дружить с Леной и Джейсоном. Можно представить, что они думают: «Бедные, зачем им столько детей? У них даже нет собственного дома!..»
Я представляю, что думают Лена и Джейсон: «Бедные, в чём смысл их жизни? Труды их в Африке пропали, труды их в Австралии воплотились в прекрасную усадьбу, которую даже некому передать по наследству, ведь у них нет детей… Разве может жизнь «для себя» иметь смысл?..»
На фото плоды наших с девочками трудов - из выброшенных вещей мы смастерили пару чучел. Ничего получилось, а?