ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН
ГДЕ ТЫ ТЕПЕРЬ, НАШ ЗОЛОТОЙ
Очерк
Слова замечательного русского писателя Ивана Бунина о том, что каждый человек достоин того, чтобы о нём написать книгу, мне вспомнились, когда поручили написать очерк о Диме Батура, и вдвойне того заслуживающий, как геройски погибший в Грозном 14 мая 2001 года при исполнении боевого задания. Существует много литературы о войне в Чечне, будут писаться ещё книги. И всякий раз при этом задаваться вопросом: «За что погибли молодые ребята, только что переступившие порог детства и юношества»?
Вроде бы бессмысленная война, бессмысленные жертвы из-за игр национальных политиков и прочих амбиций чеченских бандитов, науськанных известными мусульманскими экстремистами. Но жертвы тысяч и тысяч русских парней по защите чеченской, а значит, и российской земли, от радикальных исламистов, не напрасны. И за всё это погибли русские парни, которые могли бы жить и продолжать роды своих семей…
Когда человек уходит из жизни, всегда возникает вполне закономерный вопрос: каким он был, что делал, какую оставил о себе память? Разумеется, Дима Батура из того же числа, но из своих сверстников он заметно отличался и служил всем положительным примером того, что таким и должен быть настоящий мужчина. Как и все дети, он ходил в ясли, детский сад, окончил девять классов в школе № 55 города Брянска. Жил в Фокинском районе на улице Новозыбковской в доме тринадцать.
У Любови Дмитриевны и Евгения Васильевича Батура Дима был единственным сыном. Первенцем у родителей была дочь Маша. Дима родился через несколько лет. Евгений Васильевич мечтал о сыне, наследнике рода, и много сил отдавал его воспитанию. Сам он окончил институт транспортного машиностроения. Много лет трудился на разных должностях завода «Литий». Любовь Дмитриевна, редчайшей доброты и скромности, работала начальником АЭА на «Брянскоблзжилкомхозе», откуда и вышла на пенсию.
Дочь Маша окончила Смоленскую медицинскую академию, работает врачом. А почему бы и Диме не получить высшее образование, считали родители, и на это нацеливали сына. Но ему хотелось жить без подсказок; парень, как и многие в таком возрасте, не очень любил тесную опеку над собой и уже в старших классах занимал лидирующее положение в хорошем смысле слова. Он занимался спортом, участвовал во всех школьных мероприятиях и в спортивных состязаниях по баскетболу, лёгкой атлетике на школьных, районных, городских соревнованиях.
Дима был физически хорошо развит и как магнитом притягивал к себе сверстников; у себя во дворе был душой компании. В младших классах заступился за одноклассницу, рассказывала его первая учительница Анна Ивановна Морозова. Его от многих отличала прямота характера, старание, упорство, честность, порядочность, не любил фальши в отношениях, как в школе, так и дома и в кругу друзей. Но, как и всякий мальчишка, шалил и озорничал, конечно, не из дурных побуждений. С детства мать для сына была всё, но с возрастом уже больше тянулся к отцу, которого понимал и ценил за его душевность, отзывчивость, умение верно оценивать сложную ситуацию, из которой сам выходил с честью. Потому авторитет отца играл в судьбе сына главную роль. Они вместе ездили на рыбалку, ходили в лес по грибы и ягоды, работали на огороде.
Правда, подростком решил самоутверждаться: увлекался самозабвенно техникой. Иногда с друзьями подряжался в грузчики на товарной станции, так как стремился зарабатывать и иметь деньги на карманные расходы, чтобы покупать к мотоциклу, который сам собирал, запчасти.
Со свой будущей девушкой познакомился, когда Лене было тринадцать лет. Дима приходил к своему другу, жившему с ней по соседству. Светловолосый, с золотистым оттенком, парень девушке сразу понравился. Его все так и звали – Золотой. Но близкие отношения между ними завязались, когда Диме шёл шестнадцатый год. И до самой армии были неразлучны.
Лена почувствовала, что Дима правильный, честный парень, никогда не обидит. И впоследствии её ожидания оправдались; с ним было довольно легко и непринуждённо общаться на интересующие в юном возрасте темы. – Я настолько ему верила, – говорила Лена автору, – что не боялась с ним пройтись по улице поздно вечером.
Когда Дима собрал-таки мотоцикл собственными руками, он стал его обкатывать, и был весьма горд, что у него будет собственная техника. А ведь тогда ему не было ещё и 16 лет. Лена не испугалась прокатиться с ним одна из первых. Девушка настолько доверяла парню, что была безоговорочно уверена в надёжности мотоцикла и в самом водителе, что была готова отправиться с ним хоть на край света. Она не переживала, когда Дима брался за какое-нибудь дело, что у него оно не получится, так как верила в него. В любом случае он добивался нужного ему результата. Как тут не напомнить благотворное влияние старшего Батуры, учившего сына доводить начатое дело до положительного результата.
В семье был старенький дедов «Москвич», полученный им когда-то от военкомата к 20-летию победы над фашистской Германией. Дмитрий Васильевич служил на Дальнем Востоке, участвовал в военной кампании с Финляндией в 1939 году, и, наконец, войну закончил в Берлине. Внуку, естественно, было на кого равняться. И второй дедушка Василий Батура в войну собирал танки в Красноярске, куда был эвакуирован Брянский машиностроительный завод. Труженик тыла также приравнивался к участнику войны. Дима впитал все самое лучшее, что отличало его замечательных дедов. Семейные предания о них положительно влияли на парня и воспитывали в нём честное отношение к близким и друзьям. Ненавидел подлость, предательство. И вот этот «Москвич» он перебрал сам, автомобиль получил как бы вторую путёвку в жизнь.
– Я настолько ему верила, – говорила автору Лена, – что не боялась с ним пройтись по улице поздно вечером в самом опасном месте. Я знала, что за ним я, как за каменной стеной, что Дима никому не даст меня в обиду.
Между ребятами с других улиц иногда возникали недоразумения, размолвки, даже до разборок доходило. И Дима ни одного друга не бросил в беде. Однажды кто-то убежал, а Дима до последнего мгновения оставался со своими друзьями, порой даже будучи в меньшинстве. Все были уверены, что он верный и надёжный друг.
Вопреки родительской воле продолжать в школе учёбу, после девяти классов, парень поступил в Белобережское ПТУ-16 на автомеханика. И через три года в 2000 году успешно окончил с правом вождения по категории «С» и «В». В училище он также был одним из лучших, как хорошо разбиравшийся в любой технике.
– Он не хотел быть похожим на всех, – продолжала Лена. – Мне нравились его родители: Любовь Дмитриевна добрая, отзывчивая. Я думаю, он пошёл добрым характером в маму, а трудолюбием и честностью в Евгения Васильевича, который очень любил сына и гордился им.
С Евгением Васильевичем Дима действительно поддерживал сердечные, дружеские отношения. Однако когда после окончания училища старший Батура попытался сына уговорить продолжать образование в институте, Дима наотрез отказался. Отец, конечно, огорчился, но остался доволен его ответом:
– Папа, не загоняй меня в аудиторию. Я должен хоть немного узнать жизнь, чтобы потом снова засесть за учебу, – говорил сын. – Вот отслужу, и тогда будет видно, куда пойду. Ведь кому-то надо и в армии служить…
– После армии люди чаще женятся, чем продолжают образование, – возражал Евгений Васильевич.
– Ничего, моя Лена будет учиться, на этот счёт у неё большая программа, и от неё я ни за что не отстану…
…Когда в августе 1999 году окрепшие чеченские боевики проникли в соседний Дагестан, стало ясно, что войны не избежать. А вскоре и в самой Чечне начались боевые действия по уничтожению бандформирований. Разумеется, родители обеспокоились, что сын может попасть на войну. Ведь ни одна мать, ни один отец не хотели того, чтобы жизнями их детей расплачивались за свои ошибки наши миротворцы и политики.
Евгений Васильевич мне говорил:
– А что тут скрывать, какой отец захочет, чтобы его сын попал в пекло. Я знал, что Дима не увильнет от службы, как некоторые, а пойдёт туда, куда захочет. Так оно и вышло.
– Мои знакомые не просят своих родителей, чтобы им выбирали место службы, и я тоже не хочу, – возражал сын. – Некоторые уже в Чечне, а я буду где-то прохлаждаться, не по мне отсиживаться.
Когда Дима узнал, что ему уготовано служить в Подмосковье, он не захотел, чтобы за него решали. Пошёл в военкомат. Друзья давно усвоили, что Дима никогда не кривил душой, не прятался за чужие спины, и первый вставал на защиту слабых. За это его любили и уважали, ещё он был душевный, справедливый.
Лена провожала его в армию и не видела, чтобы он волновался, перед ожидавшей их двухгодичной разлукой. Они строили планы на будущую совместную жизнь, она обещала ждать его.
– Ты только верь мне, когда ты будешь служить, а я учиться, – говорила девушка в последний вечер перед отправкой в армию, – время пройдет быстро.
– Но ты знай, я не принуждаю тебя ждать меня. Но если в этом будешь испытывать потребность, я отвечу тем же.
– Мне никто не нужен кроме тебя, – отвечала она. – Пока мы вместе, я такой и останусь. А ты спокойно служи и не думай, что не сдержу своего слова.
Последний вечер они долго гуляли, старались выговориться, понимая неотвратимость приближающейся разлуки. Лена и Дима удивительно подходили друг другу. Это была бы на редкость гармоничная пара.
Родители иногда думали, что Дима больше принадлежал друзьям, чем им, но это, конечно, было не так, он беззаветно любил и мать, и отца, и сестру.
– Я не скажу, что сын подпал под влияние улицы. Он был в полном смысле её душой, так как, где бы ни был Дима, там всегда собирались ребята, они часто бывали вместе, – рассказывал Евгений Васильевич. – Конечно, в полном смысле он не отошёл от нас, просто рано повзрослел и нравственно сложился. Мы гордились его правильной жизненной позицией. Так что, думаю, в компании с Димой ни один не хулиганил. Не скажу, что не было такого, когда кто-то тянул его не туда, куда надо. Но мы были уверены, что Дима не собьется с пути истинного.
Вот только жаль, что после окончания училища Дима даже не успел самостоятельно поработать в автосервисе. 28 июня 2000 года он попал служить в Нальчик. Прошёл месячный курс молодого бойца, а потом направили в учебку, где в полевых условиях на БМП-2 отрабатывали приближенные к боевым условиям приёмы ведения боя с превосходящими силами противника.
В письмах родителям, сестре, своей девушке он никогда не жаловался на тяготы военно-полевой службы, так как понимал, что только в армии можно понять настоящую дружбу, взаимовыручку.
ИЗ ПИСЬМА ДИМЫ БАТУРА:
3 июля 2000 год. Станица Персияновская.
Привет Ленка!
У меня всё нормально. Вернусь, почти через два года. Из Нальчика меня перевели в учебку под станицу Персияновскую, что в Ростовской области. Здесь я пробуду два с половиной месяца, это ускоренное обучение, а четыре с половиной – обыкновенное. После окончания я буду наводчиком-оператором БМП-2. Кормят здесь нормально, пока надеюсь на лучшее. Пишите мне, а то я устал ждать письма. Написал уже, наверное, с десяток. Вышли свою самую красивую фотографию. Я послал своих две. Одну тебе.
Со мной служат нормальные пацаны, но в моей роте брянских никого не осталось. В Нальчике было двадцать земляков, ходил в наряд в столовую. Лен, покажи письмо моим. Передай им, чтобы выслали мне сигареты «Прима», три пачки с фильтром, хозяйственное мыло, анальгин, уголь, черные и белые нитки, иголки. Если могут, то пусть пришлют на подворотнички белой ткани, упаковку лезвий, и пустой конверт. Деньги в письме не присылайте, если будут нужны, я напишу, конечно, намного надежней в посылке Я вас всех люблю. Передавай всем привет. Больше писать пока нечего. Скоро тебе напишу.
В характеристике военное командование воинской части 3033 писало: «Программу боевой и общественно-государственной подготовки усвоил с общей оценкой «Хорошо». Основные положения ОВУ знает и руководствуется ими в повседневной жизни. При выполнении поставленных задач проявляет инициативу, в контроле не нуждается. На замечания командиров реагирует правильно, указанные недостатки устраняет точно и в срок».
ИЗ ПИСЬМА ДИМЫ БАТУРА:
«22 сентября 2000 года Станица Персияновская
Здравствуй Лена!
Появилась свободная минутка, и решил тебе написать. Мы сейчас проводим стрельбы из БМП-2. На следующей неделе полевые выходы. До обеда стреляем, а после обеда чистим пушки, пулемёты и до ужина моем машины. Устаём. Вдобавок ещё портится погода, сильно похолодало, идут дожди, очень сыро, сплошная грязь. На этих полевых выходах приходится плавать в грязи, замерзать от сырости. Говорят, что здесь мы пробудем до 17 октября. Но не знаю, правда, это или неправда, а там посмотрим.
Мне пишут, что ты не получаешь от меня писем и ты думаешь, будто я тебя забыл. Это не правда, я пишу тебе часто, но не знаю, почему письма до тебя не доходят. К друзьям доходят, ко мне тоже, а к тебе не доходят. Знай, я тебя не забыл и не собираюсь. Уже почти три месяца как мы с тобой в разлуке. Но они пролетели как три дня. В армии время идет быстро. Не все в ней так уж плохо, как кажется на гражданке. Здесь проходишь школу жизни. Ты вот сейчас учишься, тебе тоже не до чего. Наверное, сильно устаешь после занятий. Но учиться надо. Я после армии тоже куда-нибудь пойду учиться, помнишь, как мечтали…
Хочу сфотографироваться и выслать тебе фотографию. Ты меня вряд ли узнаешь. Я заметно раздался в плечах, стал крупнее. Армейская прическа делает почти неузнаваемым. Но это вовсе не значит, что стал толстым, я делаю физические зарядки и немного занимаюсь силовыми упражнениями.
Словом, Ленка у меня всё хорошо. Передавай всем привет от меня, пиши чаще, буду ждать писем. Твой Дима».
В учебке он пробыл почти четыре месяца, после чего вернулся в Нальчик по специальности наводчик-оператор боевой машины пехоты (БМП).
А в двадцатых числах марта 2001 года, когда Грозный был почти освобождён от боевиков, подразделение, в котором служил ефрейтор Дмитрий Батура, направили в Центральный район чеченской столицы, где на площади «Минутка» выполняли служебно-боевые задания…
Дима родился 29 апреля 1932 года, своё 19-летие «отметил» на боевом посту. А в ночь с 13 на 14 мая боевое заграждение обстреляли, прорывавшиеся из города к своим боевики. В который раз наши ребята оказались в окружении хорошо вооружённых превосходящих сил бандитов, которые напали как всегда внезапно. Заградительный отряд из 30 человек вступил в бой. О чём в тот миг думал Дима, когда на дворе стоял май, цвели деревья, а в далёком родном Брянске, быть может, как раз в тот момент в горьких предчувствиях беды не спала мать, занималась его девушка и думала о женихе, а он вступил в неравный бой. Боевики массированным огнём яростно обстреливали площадь «Минутка». Дима с товарищами по оружию выдвинулся на свою охраняемую позицию, надо было отразить атаку прорывавшихся бандитов к своим. Дима открыл огонь из пушки БМП-2. Когда боеприпасы закончились, он взял автомат и стал отражать отчаянную атаку боевиков.
Один бандитский выстрел из гранатомёта подбил машину. Механика-водителя тяжело ранило. Дима стал оказывать ему помощь, но надо было выбираться из подбитой бронемашины. Когда с трудом ему удалось это сделать, он вытаскивал из-под обстрела на себе боевого товарища, совершенно забыв о предосторожности, и тут вдруг прогремел второй вражеский выстрел, попавший в бетонное заграждение. Диме удалось залечь, а когда вновь попытался уйти из-под огня, таща на себе товарища, снайперская пуля его и настигла. Причём бандит, говорят, стрелял из запрещённой винтовки, начинённой «блуждающими» разрывными пулями. Задев сердце, она пробила другие органы, лёгкое. Казалось, окажи вовремя медицинскую помощь от обычной пули, Дима остался бы жив, но от массивной внутренней кровопотери парень геройски, как сказано в донесении, погиб при исполнении боевого специального задания во время освобождении Грозного от бандформирований.
«Ваш сын честно исполнил свой воинский долг, проявив мужество и героизм. Ценой собственной жизни уберёг от гибели своих боевых товарищей, – говорится в командирском донесении. – За проявленное мужество и героизм представлен к правительственной награде».
Если бы подкрепление не подоспело, жертв было бы больше. Боевиков уничтожили, часть рассеяли. В том бою погибло четверо солдат, много было раненных; выведенных из строя бойцов потом вывозили на вертолете. А тот механик-водитель, вытащенный им из-под обстрела, остался жив. Но ни он, ни другие участники того боя не могли пояснить, как, почему боевики напали неожиданно. Ведь Грозный был полностью блокирован и контролировался федеральными войсками.
За свой последний бой ефрейтор Дмитрий Батура посмертно награжден орденом Мужества. Он не дослужил полтора месяца до года своей службы. Родителям, сестре, девушке писал довольно часто. Только Лене написал более двадцати писем. Когда близкие не стали получать весточки, девушка забеспокоилась, ведь Дима не смог бы долго не отвечать. Поинтересовалась у его сестры Марии Евгеньевны, родителей. Все понимали, что его молчание вызвано неспроста. Накануне Лена видела тяжёлый сон…
Она перечитывала его письма, в одном из первых он писал немного шутливо, мол, скоро уже встретятся не пройдёт и года. Впоследствии Дима также верил, что все будет хорошо. Она читала следующее:
ИЗ ПИСЬМА ДИМЫ БАТУРА:
«Здравствуй Лена!
Получил твоё письмо, которое ты писала 17. октября 2000 года и решил тебе написать. У меня Лен всё нормально. Учебка близится к концу и скоро меня заберут обратно в Нальчик. Уже увозят те взводы, которые прошли ускоренный курс обучения и уже сдали экзамены. Им уже выдали корочки наводчиков-операторов и присвоили специалиста 3-го класса.
У нас здесь уже холодно, но дожди, слава богу, не идут пока, и днём светит солнце. Короче, погода здесь ещё нормальная. Сейчас у нас пошли сплошные наряды: дневальный по роте, по бане, по КТП КПП. Я не хожу. Меня сержант не ставит, слава богу. Но я хожу в караул и наряд по столовой. Нарезаю хлеб и делаю специальным приспособлением колёсики из сливочного масла. Хлеборез классный малый, кореш моего сержанта. Вечером жарим картошку, мясо. Караул – дело серьёзное, стоишь как олень на посту.
Несколько дней назад получил письмо от Машки и узнал, что в октябре умерла наша бабушка. Сестра почему-то думает, будто меня перевели из учебки. Хотя здесь пробуду, наверное, до середины ноября, а может, и до конца. Лена, писать я заканчиваю. Передавай приветы всем друзьям и знакомым. Пищи почаще. Лен, осталось совсем немного, скоро увидимся.
Твой Дима».
Незадолго до призыва Дима иногда прорекал странные фразы, рассказывала Лена. Когда смотрел на автомобиль сестры, он говорил:
– Жаль, не покатаемся мы с тобой больше на машине, уже никогда!
– Что ты, Дима, я верю в тебя. Пусть не сейчас, так после армии у тебя будет и своя машина.
– Я там останусь! Не увидимся! Не шучу.
Евгений Васильевич мне тоже передавал примерно такие же слова сына. Неужели предчувствовал или пытался подготовить родных к неизбежному. Хотя в письмах он думал иначе. Может, Дима не хотел нагонять на близких, любимую девушку тревогу, и знал, видно, нечто такое, что другим было неизвестно. А ведь мечтал, строил планы на будущее, даже сожалел, что не пошел учиться, как того хотели родители. Выходит, он сознательно изменил свою судьбу.
Дима был высоко роста. На фотографиях он выше своих рослых однополчан. Спокойный, уравновешенный, ходил всегда подтянутый, опрятный. Простой русский парень в минуты смертельной опасности не дрогнул, не растерялся. Но сам, к сожалению, уберечься не сумел…
Родителям пришла телеграмма, просили прийти за ней на почту. Работники связи не посмели сообщить страшную весть. Теперь только можно предположить, когда Дима говорил, что оттуда не вернётся, говорил вполне спокойно, как о чём-то обыденном, чтобы заранее подготовить близких к худшему, дескать, всё может быть, но я не боюсь умереть. И вы сильно обо мне не горюйте. Он заботился о здоровье своих родителей. Ведь у отца побаливало сердце. И смерть сына ещё больше подорвала их здоровье, раньше времени обелила седина мать и отца. После полученной роковой телеграммы тело сына привезли только через месяц. Иногда думалось: жив Дима, на войне случаются ошибки. К сожалению, ошибки не было. Пришла еще телеграмма от райвоенкомата. Горе родителей было безмерным…
Хоронили Диму всей улицей на Снежетьском кладбище, в роще, недалеко от небольшого поселка. Здесь, кстати, похоронены его дедушка и бабушка, о которой внук упоминал в письме к девушке. И он так любил их! Дедушка Дмитрий Васильевич Шестаков капитан в отставке, фронтовик, награжден многими медалями и орденами. Еще пацаном внук любил примерять его мундир с наградами. Поэтому понятны истоки преемственности мужества и человечности парня, не увильнувшего от срочной службы и, по велению сердца пошел туда, где было опасней всего.
В день похорон собрались все друзья и были полны решимости поехать в Чечню и отомстить за гибель своего друга. Сейчас многие из них благополучно отслужили, и каждый год в день смерти Димы приходят на его могилу. Лена вышла замуж только через шесть лет, но все равно приходит к нему вместе со всеми его родными и знакомыми и поддерживает с ними хорошие отношения.
На зданиях школы № 55 и в Белобережском ПТУ-16, где он учился, установлены памятные мемориальные доски с высеченными барельефами. И в школе, и в училище Дима оставил о себе добрую память. Школа ежегодно в честь своего бывшего учащегося, отважно исполнившего воинский долг перед Родиной, проводит спортивные турниры по баскетболу и лёгкой атлетике. В прошлом году была проведена военизированная спортивная эстафета. В школьном музее есть уголок Димы Батура, рассказывающий о его короткой жизни, спортивных достижениях, о подвиге при выполнении боевого задания. О нём немало теплых слов услышал и в училище, как об одном из способнейших учениках, которого всегда ставили всем в пример.
За свою короткую жизнь Дима успел сделать немного. После окончания училища надел солдатскую форму. Говорят, чеченская война была несправедливой по отношению к чеченскому и русскому народам, так как не народы воевали, а политики. Чеченские бандформирования угрожали всем народам России, их остановили русские парни и парни других национальностей. Если бы этого не сделали, последствия могли бы быть ещё трагичней...
Позор тем политикам и всем тем, кто вооружил чеченских сепаратистов, кто с помощью недостаточно обученных молодых солдат отстаивал свои политические, экономические, финансовые интересы. Тысячи молодых, здоровых сынов унесли две бессмысленные войны. Из нашей области не вернулись живыми 136 человек, и десятки ранены.
Родители Димы не получили так называемые боевые за почти двухмесячное пребывание в Чечне их сына. Наверное, это неединичный случай, когда военные чины преступно наживались на горе матерей и отцов, погибших российских солдат.
В Нальчике, где служил Дима, установлен памятник БМП и мемориальный комплекс с памятными мраморными досками, на которых высечены имена более 80-ти солдат, сержантов, прапорщиков, офицеров, сложивших головы при исполнении воинского долга.
Помимо боевой награды, за успехи в боевой и общевойсковой подготовке ефрейтор Дмитрий Батура неоднократно отмечался благодарностями. В этом году исполнится уже шесть лет, как нет Димы. Любовь Дмитриевна и Евгений Васильевич никогда не смирятся с потерей сына. Цена неполученных боевых – жизнь сына, поэтому дело вовсе не в деньгах, они не вернут его, пусть об этом думают военные чины, отвечающие за обеспечение войск средствами. Горе родителей понятно. Вспоминать всё, что было связано с Димой и отцу, и матери безмерно тяжело. Никто не поймёт их каждодневной боли. Встаёт и заходит солнце без него, проходят годы, жизнь, сын с ними живет лишь в памяти.
Непонятная война на российской земле для матери и отца, унесшей сына, останется такой навсегда. Невосполнимую потерю нельзя ничем оправдать. И всё оттого, что политики допустили ошибку, когда предоставили гордому народу решать свою судьбу в отрыве от других народов страны. И политики гордой Ичкерии ради своих национальных, геополитических, религиозных, экономических интересов подставили свой народ, даже не подставили, а предали, ввергнув страну в средневековый ужас и хаос…
– Я не могу думать спокойно об этой войне, – говорил Евгений Васильевич. – Пусть что бы ни говорили, а я считаю, кто платил жизнями наших детей за свои преступные интересы, люди бесчестные и безнравственные. А значит, для нас они преступники! С них, я думаю, когда-нибудь тоже строго спросится. И с тех, кто в 2002 году разрушил памятник на могиле нашего сына…
На Снежетьском кладбище вандалы осквернили могилы и разбили памятники на четырёх захоронениях. В своё время об этом случае писали многие местные газеты, нашли и погромщиков-подростков. Есть фото, на котором Любовь Дмитриевна с друзьями сына на его могиле. Чёрный мраморный обелиск после разгрома восстановил Евгений Васильевич. Родные и друзья до сих пор не верят, что Димы с ними нет. А в небе вьются одни и те же облака, из-за которых он, кажется, видит всё, но только сказать ничего не может.
При жизни его называли Золотым за удивительно белокурые золотистого оттенка волосы. А по лицу разбрызганы светлые веснушки, как золотые блестки.
– У него и характер был золотым, а душа солнечная, – говорила Лена.
– Куда же ты ушёл, наш Золотой? – вздыхала Любовь Дмитриевна и взгляд её грустный-грустный, с застывшими не просыхающими слезами и, кажется, сохранилась вечная скорбь на улице Новозыбковской, по которой больше никогда-никогда не пройдёт их сын, друг и любимый. А в квартире без него стоит тишина и он лишь смотрит с портрета, каким навсегда остался в памяти матери, отца, сестры и любимой девушки…
1 апреля 2007 года