Не буду ходить под началом Орлова...

               
                История Российского государства сохранила немало
              примеров замечательных  поступков, совершенных известными
              личностями в тех или иных жизненных обстоятельствах. В   
              большинстве своем эти примеры могут служить нравственным
              образцом, достойным подражания.

          Почти весь 1771 год в Москве свирепствовала чума. Эпидемия ежедневно косила сотни людей. Паника была настолько сильна, что из города бежал  московский главнокомандующий граф Петр Семенович Салтыков. Вслед за ним столицу покинули губернатор и обер-полицмейстер. Многотысячный город по сути был оставлен на произвол судьбы. Единственно, на что хватило ума у властей – оцепить город плотным  кордоном, дабы ни один человек не мог его покинуть и не перенес страшную болезнь в другие места империи.

           В это драматическое время  взволнованная поступающими сообщениями Екатерина II вспомнила о смелом и инициативном генерал-поручике  Петре Дмитриевиче Еропкине, который еще совсем недавно демонстративно отказался быть под началом ее фаворита Григория Орлова и, прервав блестящую военную карьеру, уехал на поселение в  Москву. Высочайшим рескриптом Еропкину, «по известному его усердию к отечеству и человеколюбию», поручалось принять в свое исключительное заведование народное здравие в Москве и «гораздо усугубить все предосторожности и попечение о сохранении столицы».

           Генерал быстро и решительно взял ситуацию в свои руки. Однако чума развивалась неудержимо. Пик ее пришелся на конец лета и осень, когда смертность ежедневно доходила до 900 человек. Среди охваченного страхом и паникой населения с каждым днем усиливалось неудовольствие, роптание и отчаяние. А потом вспыхнул бунт - из тех, русских бунтов, «бессмысленных и беспощадных».

          По воспоминаниям одного из свидетелей, «чернь, состоявшая из дворовых людей, фабричных и разночинцев, имея в руках рогатины, топоры и всякие убийственные орудия», громила и грабила все, что попадалось на ее пути. Не стал исключением и знаменитый Чудов монастырь в Кремле. Та же участь постигла Донской монастырь, более того, эдесь обезумевшая толпа растерзала митрополита Амвросия. Еропкину пришлось прибегнуть к оружию. А когда бунт был подавлен и обстановка начала стабилизироваться, в Москве с большой свитой сопровождавших гвардейцев появился давний недруг генерала граф Григорий Орлов.

            Императрица, посылая своего фаворита «для борения с чумой», дала ему неограниченную власть «поступать во всем так, как общее благо того требовать будет», а также предписание «не токмо всем и каждому его слушать и спомогать, но и всем начальникам быть под его повелением». И вновь своенравный Еропкин заупрямился: не будет он ходить под началом Орлова. В Петербург был немедленно направлен рапорт генерала с просьбой об отставке.

            Как должна была поступить государыня, когда она даже своего возлюбленного направила бороться со страшным мором, а какой-то генерал в столь критической ситуации проявляет непонятный норов и выказывает намерение избавиться от государственной важности дел? Разгневаться, примерно наказать, лишить всех наград и званий? Любое из этих действий тут допустимо и простительно. Но Екатерина (недаром вошла в историю под именем Великая!) находит решение, достойное этого имени.

          «Петр Дмитриевич, - отвечает она генералу, - подписав, по вашему желанию, приложенный указ о вашем увольнении, посылаю его вам, дабы вы его объявили тогда, когда заблагорассудится, что всегда будет для службы рано; видя ревность вашу, нельзя, чтоб я думала иначе».

          Одновременно с этим императрица пожаловала Еропкину орден Святого Андрея Первозванного, предпослав в рескрипте по этому случаю, что «сия вам наша знаменитая отличность будет служить новым подвигом в делах патриотических».

          И ни слова в упрек, ни напоминая о долге в нелегкий для Москвы час… И генерал Еропкин не мог не оценить этот поистине царский поступок Екатерины. Он становится надежным помощником Орлова в многотрудной борьбе со страшной эпидемией.

           История эта имела продолжение. Возвращение Орлова из Москвы в Петербург обставляется необыкновенно торжественно. Выстроены триумфальные ворота из разноцветного мрамора, вывешены аллегорические изображения графа с выразительными надписями: «Орловым от беды избавлена Москва». Подготовлен Екатериной и другой, куда более ценный подарок. В честь графа выбита золотая медаль, на которой он изображен в полном  ристании на коне и в римских одеждах, «аки бы в огнедышащую бездну ввергающийся», в знак того, что с неустрашимым духом для спасения Москвы живота своего не щадил. На медали две надписи: «За избавление Москвы от язвы в 1771 году» и «Россия таковых сынов в себе имеет».

            Эти медали в торжественной обстановке и преподнесла триумфатору императрица с тем, чтобы он сам наградил отличившихся. И Орлов, фаворит, граф, генерал-фельдцейхмейстер, прилюдно бросается на колени. Нет, не в знак благодарности, а чтобы отказаться от награды, возвеличивающей исключительно его одного заслуги. Екатерина упрямится, дело заканчивается компромиссом.

           - Прикажи, матушка, хотя бы переменить надпись, обидную для других сынов Отечества.

           Выбитые медали уходят на переплавку, появляется новый вариант награды с более общей надписью: «Таковых сынов Россия имеет».

           Не был обойден милостью и генерал Еропкин. Екатерина переслала ему 20000 рублей и пожаловала четыре тысячи душ крепостных крестьян. Деньги Петр Дмитриевич с благодарностью принял, а от крестьян отказался: «Нас с женой только двое, детей у нас нет, состояние имеем; к чему же нам набирать себе лишнее».

            Позже, когда Еропкин был назначен московским главнокомандующим и привел город в надлежащее состояние, Екатерина неоднократно делала попытки отблагодарить генерала за ревностную службу поместьями, наделами и деньгами. Но Еропкин именем семьи от благоденствий отказывался. Один раз, правда, было исключение, когда императрица прислала орден Святой Екатерины супруге генерала.