Трасса свернута в шар - опоясала землю;
И на ней человек, он слепой.
Шел не трудно, но спешно - домой.
Палкой стуча по камню.
Мостовая? Двенадцатый век.
А были ль тогда мостовые?
Были? Ладно. Мысли шальные
Кружат в голове его бег.
Он лицо поднял к небу: как память.
И увидел - зарею ума - свет ночи.
Птица веры... в надрыв не кричи.
Нам всю жизнь слепотой не объять.
И проходят столетья - как миг.
И свершаются правды дела.
Ночь рассудка безвинно светла,
Когда птицею рвущийся крик...
Когда птицею рвущийся крик
Обрушает на разум надежды...
Когда стиснуты слепо не вежды...
То безмолвие плачущих рук.
Что сплелись неразвязным узлом,
Суть держа веры в грядущее.
На руках этих все наше лучшее:
Детство и память со злом.
Злом на жизнь, что истратила целое.
Злом прибытным на то, что хмельны.
И в достаток нам только лишь сны,
Которые просто иное...
Которые просто иное,
Не свершенное мерой сердца.
Человек тот убрал свет с лица,
Небо спрятал в тайник. Золе.
Той золе, что была его пеплом.
Ветер медленно пел песнь земли.
Возле уха шурша - лесами. Утоли
Печаль свою странник. Миром.
Охвати его чувством мечты. И покоя.
И радости светлой; что и есть - вера.
Птица ветхая сна. Провидица мира.
Взмах ее крыл - глазам слепым будто рая...
Тень.