Обшарпанных домов в Стамбуле много, я стоял перед одним их них. Четырехэтажное здание на перекрестке узеньких улиц шедевром архитектуры назвать было сложно, к тому же оно явно требовало капитального ремонта.
Стамбульский таксист привез меня в офис моего нового знакомого, турецкого бизнесмена Махмуда. Радушный хозяин, слегка полнеющий мужчина лет 40-45, встретил нас потоком любезности. Кто знает казахский, тот сможет кое-что понять и по турецки, но без переводчика все-равно тяжело, а он у нас как раз был.
Накануне, после долгих дебатов о том, как и что делать в стране, измученной и разгромленной перестройкой, мой младший брат, торгующий турецким электрооборудованием, предложил съездить в Турцию и посмотреть как там организовано производство. Разумное предложение, почему бы не посмотреть, если у самих не получается.
Таким подглядыванием и плагиатом не брезговали ни «птенцы гнезда Петрова», ни «сталинские соколы», а нам то сам бог велел.
И вот я захожу в офис моего нового друга, по турецки «Кардеш». Офис как офис, нагромождение коробок с продукцией, столы, заваленные бумагой. Особого блеска, как в американском кино, нет. Но и Турция не Америка!
Офис чем-то напоминал грязные конторы наших ЖРЭПов, работали в основном мужчины. Во всем офисе я заметил только двух женщин в платках и длинных юбках, которые, при виде иностранца (т.е. меня), сразу же скрылись.
Мы прошли в кабинет шефа. Огромный стол возвышался на подиуме, на стене портрет Ататюрка, какое-то нагромождение всяких сувениров, вымпелов, чертежей и образцов продукции.
Хозяин жестом указал нам место, мы с переводчиком сели к приставному столику, который, как минимум сантиметров на 40 был ниже стола шефа. Тут же прибежал мальчишка-турченок, который принес на подносе чай в стопочках.
Конечно, со стопочек мы привыкли пить кое-что другое, а тут – чай, тоже интересно. Попивая чаек, мы с хозяином обсуждали некоторые технические детали его новых изделий.
В конце концов, мне надоело смотреть на пупок шефа, т.к. разница уровня столов в 40 сантиметров, при моем небольшом росте, существенно ущемляло мое положение.
- Может посмотрим завод, как все это производят, - предложил я, на что хозяин с радостью согласился.
Я уже было собрался через весь Стамбул ехать на какую-то промзону, но не тут то было. Оказывается, все производство было тут же в подвале этого дома. Теперь я понял почему, пока мы сидели в офисе, все время были слышны какие-то подозрительные технологические шумы.
Хозяин повел нас в подвал. Вид подвала напоминал грязные слесарки в мехмастерских наших шахт. Вдоль стены стояло несколько прессов, явно советского производства, на одном из которых сохранился литой знак качества. Да, неплохо снабдил «наш развал» их процветание, скорее всего скупили по цене металлолома.
Заготовки с прессов подхватывал «на шампуры» огромного роста мужчина с пшеничными усами и окунал в один за другим чаны, обезжиривая, подготавливая изделия к покраске.
- Земляк, ты случаем не с Союза, - спросил я его.
- Да, с Харькова, - улыбнулся он.
И кадрами, надо же, снабдили, для выполнения самой вредной работы.
Ахмед поспешно отвел меня, поэтому с земляком поговорить не удалось.
После примитивной покрасочной камеры, изделия попадали прямо на «конвейер».
Я не зря взял в кавычки это слово, «конвейером» у них назывался длинный стол, сколоченный из неструганных досок, обшитый сверху старым ковроланом.
В тот момент на «конвейере» собирали точечные светильники. Несколько женщин-турчанок, плотно завернутых в платки, не поднимая глаз молча собирали изделие по винтикам, просто передавая друг другу для последующих операций. Все было до такой степени примитивно и просто, что на моем лице явно читалось разочарование.
Человеку, воспитанному на традициях советской заводской культуры с огромными цехами, трубами, проходными и прочее, было все это диковато.
Ахмед это понял и повел нас к концу «конвейера», где гордо показал нам новенький упаковочный аппарат, который запаковывал готовое изделие в пластиковую упаковку.
- Японский аппарат, современный, - перевели мне.
Да, действительно - это достижение, прогресс дошел и до турецких берегов.
Склад готовых изделий окончательно меня поразил. Нет, не высокой организацией логистики и складскими технологиями, а адресами стран, куда направлялась продукция. Светильники, выключатели и розетки с этого стамбульского подвала, судя по подписям на коробках, отправлялись в 19 стран мира! Вот это размах!
Что не говори, порт есть порт. Хороший порт и мягкий климат все-таки дают титаническое преимущество.
Ни офис, ни «завод» Ахмеда даже не имели примитивных систем отопления. Зимой, как мне сказали, они чуть-чуть обогревают помещение чем-то, вроде керогаза! И это в помещении, где явно не все в порядке с вентиляцией, нет пожарной сигнализации. Наши бы СЭСники и пожарники показали бы этому предпринимателю почем кукиш для народа!
На мой вопрос о том, как у него отношение с властями, Ахмед удивленно ответил:
- Они пусть радуются, что я им тут рабочие места создаю, да еще и налоги плачу.
Платит он по упрощенной системе, где-то около 3% с оборота. Неплохо!
- А как люди, жители не жалуются, - спросил я, вспомнив наших бабулек, которые своими жалобами в акимат (мэрию) могут забибикать любого бизнесмена.
- Так они же все на мне зарабатывают, - удивился Махмуд.
- Видишь, вон бабка сидит на балконе в инвалидном кресле, она тоже в деле.
- Как это? – удивился я.
- Если она видит, что ко мне пришли гости, сразу же отправляет ко мне внука с чаем. Помнишь, мальчишка нам чай приносил, так она в конце месяца мне счет выставляет, до 100$ доходит.
- Вот, молодец! – похвалил я предприимчивую бабусю.
- А эти женщины, которые работали на «конвейере»? У нас ведь не принято, чтобы женщины работали, так они все в этом доме живут, тихонечко спустятся в подвал и работают.
- И сколько зарабатывают? – спросил я.
- До 200$ зарабатывают, но зато они все за меня, я им работу даю, а властям – налоги, - с законной гордостью заявил он.
Я крепко пожал его руку, молодец, вот этому надо у него учиться. Найти баланс интересов всех заинтересованных сторон, основа стабильности любого бизнеса.