Что это был я, почувствовал кожей, сознанием. Мы оба не отрывали взгляда друг от друга, отчётливо понимая нашу идентичность, словно каждого из нас внезапно клонировали и дали возможность, самостоятельно прожить свой отрезок жизни.
Отец шёл сзади меня, но я понимал его недоумение от этого нелепого видения, двух сыновей, но с разными именами.
Девочка, на руках моего двойника, была прелестна в свои два года, одета, словно кукла в праздничном пышном платье с оборками и рюшами, сразу видно, что балуют неимоверно.
Да и как не баловать столь обворожительное создание? Она таращилась, лупала глазёнками, то на меня, то на своего отца, ничего не понимая. Пытаясь что-то спросить, тронула отца за щеку, поворачивая его лицо к себе.
— Не бойся, Галчонок, — произнес двойник, — это тоже я, но из другого города, похоже, и из другой Вселенной забросило, не так ли, Ваня? Как тебя назвать? Брат — не брат. И не клон. Как тебя угораздило к нам свалиться?
— Случайно. Проходил мимо. Дай, думаю, загляну к себе на блины. Кстати, нет ли у вас, чего поесть? Обедом меня, так никто и не накормил. Дорога длинная была, все запасы свои подъел. А жена где?
— На работе. Она ихтиолог.
Владимир взглянул на дочку, которая, казалось, наслаждалась видением двух пап, и протянул мне её.
— Подержи, пока я накрою на стол. Пользуйся моей добротой: не скоро свою заведёшь. Разбаловали, с рук не сходит, на полную катушку эксплуатирует нашу любовь. Ничего, скоро братика приобретём, поневоле потеснится. Да и вдвоём веселей будет.
Я осторожно взял девочку на руки, которая с пристальным вниманием вглядывалась в моё лицо, пальцами проводила по отросшей щетине.
— Иван, ты блок сними. Она хочет с тобой поговорить, пообщаться. Словами стесняется.
— Что за блок? Объясни. Уже второй человек говорит, что я поставил блок.
— Блок запрета, на общение. Не бойся открыться, мы же, свои. Ну, почти свои. Я тебя ощущаю как себя, но пробиться сквозь блок не могу. Ты закрыт, словно дикарь.
— Ты говоришь о телепатии?
— Ну да.
— Так вот, почему у вас нет телефонов. Здорово устроились. И что, с любым можете пообщаться?
— Конечно! К родственникам легче пробиться. Стараемся, не надоедать. Лишь в редчайших случаях, вот, как твоё появление. Покажи свой телефон, любопытно взглянуть. Так я и думал, примитивная вещица. Питекантропам в неё играть — блины по водной глади выпекать. Отец, помоги Ивану снять блок. Ты не против, Ваня?
— Снимайте. Забавно. Я всегда мечтал научиться телепатии. Мечта — знать, о чём думает твоя любимая девушка, жена.
Владимир рассмеялся.
— Не всё так просто. Она тоже знает твои желания, и может, разрешить, подслушать свои мысли, а может, и запретить. Всё зависит от того, насколько ты её любишь, она — тебя.
— И где вы познакомились? Может быть, я тоже захочу встретить такую же. Предпочтения у нас… Покажи фотографию.
— Есть картина на стене.
И верно. В гостиной, в красивой, тяжёлой раме, висела большая живописная картина, изображающая очаровательную девушку в полный рост, на крутом берегу с излучиной реки, жёлтой песчаной отмелью, под порывом летнего ветра, раздувающим её платье и волосы до плеч.
Можно было лишь догадываться, что оригинал намного превосходил воздействие на зрителей, про мужчин можно и не упоминать. Красавицы всех устраиваемых конкурсов ей в подмётки не годились. Впрочем, все конкурсы проплачивались олигархами, и не удивительно, что побеждали их любовницы, оставляя за бортом настоящих красавиц.
Владимир тронул за плечо меня, впавшего в ступор, и негромко, сочувствующе, произнес:
— Мы познакомились в Сомали. Оба были волонтёрами. Спасали местное население от лихорадки Эбола.
— Дохлый номер. Мне в Сомали не попасть, как и в волонтёры тоже. А где она родилась, как фамилия, звать?
— Эк, тебя распёрло. Садись, сейчас отец снимет с тебя блок. Я бы тоже мог, но у него получится быстрее. Галчонок, иди, поиграй с куклами, Ване нужно успокоиться, ты на него произвела неизгладимое впечатление, тоже захотел такую же дочку, а в магазине вас не купишь, лишь по спецзаказам выдают.
— И по большому блату, — добавил я.
— Верно, кому как повезёт.
Я сел в лёгкое, плетёное кресло. Отец навис надо мной и приказал:
— Расслабься. Ты — комок нервов. Да и не удивительно. Мы о тебе ничего не знаем, где тебя носило. Помолчи, не мельтеши. Я не успеваю ничего понять. Прилетел на корабле. «Икар». Не самое лучшее название, с плохой судьбой. Вот и всё. Если снова не поставишь блок, я буду слышать, о чём вы разговариваете, а пока, мне пора на работу. Мы ещё увидимся, если не исчезнешь. Кто тебя знает… Ты сам о себе не имеешь представления. Мне ли, не знать. До вечера.
Он кивнул, и вышел из дома знакомой, уверенной поступью. В ту же минуту подъехало такси. Как подсказал отец, в ответ на мой невысказанный вопрос: частных автомобилей ни у кого нет, кроме профессионалов, коллекционеров. Поэтому на улицах просторно — никто никому не мешает.
Моя зрительная картинка, о переполненных автомобилями московских улиц с многоуровневыми развязками, привела его в недоумение — «У вас варварский мир. Неужели у вас нет умных людей?»
«У нас умных не допускают к управлению властью, лишь жестоких, и расчётливых».
«Не может быть, такой мир не стабилен, он постоянно будет разваливаться».
«Это у нас и есть, нескончаемые войны по надуманному поводу».
«Оставайся у нас. В тиши и спокойствии».
«Шизофрении мне ещё не хватало: с самим собой встречаться и разговаривать».
«Иди на кухню», в мозгу родились слова без голоса и тембра, но я понял, что они принадлежат Владимиру. «Мы с тобой, по-свойски, посидим. Светский раут устраивать не станем».
Я прошёл на кухню с открытой дверью на зелёную веранду, залитую лучами полуденного солнца, проникающими сквозь трепещущую листву, отчего на полу и на мебели блистали солнечные зайчики, придавая всему быту ощущения счастья и покоя.
Невольно позавидовал Владимиру, умеют же, устраиваться люди. Но у них не было революций и распада страны. Интересно, а как с войной с Германией?
«В пятнадцатом году навечно отбили охоту, воевать с Россией. А что, у вас не так было? Не может быть! Ужас! Как же вы допустили до такого состояния?»
Телепатическое общение намного превосходило словесное. Меня понимали с полуслова. Моя догадка подтверждалась: я залетел в параллельную Вселенную. Здесь знали о двигателе Вимана, но им не пользовались, именно потому, что на нём легко залететь в другую Вселенную, откуда потом не выбраться, ибо миров бесчисленное множество, а свой мир найти невозможно, словно родную песчинку, в бескрайней пустыне с частыми самумами.
Конечно, были смельчаки, разведчики, по состоянию души, которым не терпелось узнать, что же там за горизонтом. Узнавали, для себя. Вернуться никто не смог, поэтому желающих, исчезнуть из своего мира, было мало, равно как, умереть.
Под вечер, с работы, вернулась жена Владимира — Оксана Нестерчук, родом из Донецка. Я пожирал её взглядом. Это, явно, был мой тип. Поразительно! Это же надо, залететь к чёрту на кулички, чтобы увидеть мечту своей жизни! Влюбиться с первого взгляда!
С губ Владимира не сходила довольная улыбка, он видел и слышал, какое впечатление произвела его жена, которой лишь недавно исполнился двадцать один год. Была во всей красе молодости и очарования.
Лишь появление родителей спасло меня от признания в любви, которое, впрочем, произошло, судя потому, как Оксана начала избегать моего присутствия в одном помещении, находила любые предлоги, чтобы удалиться — из-за снятого блока я был открыт, словно книга, лежащая на столе, листай, не хочу.
И за ужином села за стол так, чтобы я не смог на неё пялиться: на одну сторону со мной, но я, то и дело, косил в её сторону, раздумывая, что не надо было соглашаться на снятие блока. Казалось, весь мир уже знал о моей любви к Оксане. Я был готов, ковром, растелиться у её ног.
Красное крымское вино «Массандра», под запечённую индейку, было превосходным, смаковали весь вечер. Лёгкий хмель лишь обозначился, придавая игривую шаловливость мыслеформам. Меня расспрашивали поочередно, и не переставали ужасаться моим образам, возникающим в памяти.
«Такое не может быть! Не верю! Это слишком мерзостно!» слышал я слова Оксаны. «Нет, ты не врёшь, но я не могу поверить. Какой-то Сталин, Ленин. Да кто они такие?! Семья из Симбирска? Вовчик, у нас там есть кто-нибудь из знакомых, проверить, живут ли там такие, Ульяновы? Любопытно. В какой-то Вселенной они персоны мировой величины, а у нас — писаришки, бухгалтеры. Гнилая интеллигенция? Это точно. Только такая и могла сотворить подобное, в одночасье, развалившееся государство».
— Ваня, и ну и что ты собираешься завтра делать? — спросила мама. «Ну, конечно, ночлегом мы тебя обеспечим, есть гостевая комната».
— Если вы не против, я бы хотел, лучше узнать вашу жизнь. «Как-то, странно, двигатель Вимана выбирает разумные Вселенные, именно те, где есть Земля и цивилизация. По Эверетту параллельных Вселенных может быть великое множество, а меня выкинуло именно к вам, почему?»
«Философский вопрос требует философского ответа, а мы не держим у себя доморощенных философов» — я так и не понял, от кого пришла эта фраза, едва успевал следить за разговором и возникающими мыслеформами.
— Оставайся, сколько пожелаешь. Места в доме много.
— Должно ли ваше правительство знать о моём прибытии?
— Ты жаждешь славы? — спросил Вовчик.
— Зачем мне она? Я же, не знаю ваших порядков.
— Тогда не рвись к известности. Замучают расспросами и уточнениями. Могут и «Икар» ликвидировать, чтобы никого не соблазнял. «Посторонний в него не может проникнуть?»
— Вы правы: от греха подальше, мне нужно скорее улететь. Как я вижу, различий между нашими мирами не так уж и много. Аляску вы не продали, сами стали супердержавой. В Китае всего триста миллионов, в Индии — четыреста. Смогли удержаться от роста. Жаль, что Сахалин и Курилы принадлежат Японии. Какая акватория пропала!
— Мы не жадные. С нас хватит своей земли, — улыбнулся Владимир. «Думаешь, сможешь найти свою Оксану?»
«Обрыщу всю Украину. Жаль, там много националистов появилось. Не дай Бог, и она из таких».
Губы Оксаны тронула улыбка. «Женщина не может быть кровожадной. Успеха тебе, в поисках».
— Спасибо, — вслух произнес я. — У нас, почему-то, многие ненавидят русских, и народ подбивают на эту ненависть.
— Люди везде завистливы, особенно, из малых стран. Маленькая собачка злее большой, — сказала Оксана.
— Жаль, мы не узнаем о конечном результате, — произнес отец. — Но будем верить в лучшее. У нас Владимир целеустремленный. «Да. И ты тоже такой». Пора спать. Комната уже готова. Вовчик тебя проводит.
Гостевая комната выходила широким окном на веранду, освещённую плафоном дневного света.
Вовчик пожелал мне спокойной ночи и ушел, не стал ждать моего возвращения из ванной, где я обмылся под душем и почистил зубы оставленной щёткой в нераспечатанном футляре. Все почти как у нас.
Сон сморил меня в первую же секунду, стоило голове опуститься на подушку. Я не успел даже подумать о том, что стану делать завтра.
И сны были лёгкими, и радостными, от того, что поблизости была Оксана, и было предчувствие скорой встречи с нею, надо лишь найти нужную Вселенную, отныне я знал, кого искать, и где.
Проснулся поздно. Обвёл взглядом чужую комнату: много ли различий в убранстве? Насколько наши миры разные? Странно, что в своём мире я так и не встретил свою Оксану. И даже не знал о её существовании. Снова контрастный душ. Интересно, стоит ли у них счётчик?
«А какой смысл в счётчиках? Все люди взрослые. Напрасно лить воду не захочет» — пронеслось в голове. «Я сделал тебе плотный завтрак, чтобы не скоро захотелось есть. Я понимаю твоё беспокойство, сам такой. Приготовил тебе термос с кофе, и бутерброды. Они в специальной фольге, холодильника для сохранности не требуют. Можешь провезти по всем Вселенным. В какой-то степени, я завидую тебе, в приключения вляпался».
«Поменяемся? Ты полетишь вместо меня, а я — останусь».
«Нашёл дурака! Не факт, что ты найдёшь Оксану и свою Вселенную. Поэтому моя зависть мысленная, не имеющая силы, предположительная. Какая она в постели? Бесподобна! Изменять ей не захочешь. И рядом с нею никто не стоял, сам видел. Не облизывайся, ищи свою».
Завтрак прошёл в молчании. Общение было мыслеформами. Оксану старались не затрагивать, потому что от некоторых неосторожных видений Владимира о жене, меня бросало в жар и ступор, приходилось, срочно переключаться и отвлекаться от навязчивого состояния. Яичница с беконом была в моём вкусе, что не удивило, Владимир знал мои предпочтения.
Галина играла на лужайке двора, с куклами и кошкой, которая стоически терпела её бесцеремонные обнимании и таскания за хвост и лапы.
«Ты понимаешь, что ты живёшь в раю?»
«Ваня, ты не прав. У нас хватает своих трудностей. Если бы ты знал моего начальника Степана Васюру! Зануда из зануд! Никак не желает уходить на пенсию. Ему уже давно за 65. Да, в этом возрасте у нас выпроваживают на покой, женщин — в 60. Средняя продолжительность жизни у нас 92 года. У вас — сплошное позорище. Как ты только там живёшь!»
«Существую».
«Оно и видно. Глупостями занимаетесь, национализм придумали. У всех людей своя нация. Как можно гордиться, что ты родился украинцем, азербайджанцем?»
На прощание, мы обнялись. Необычное это чувство — ощущать себя на расстоянии вытянутой руки, словно во сне, или глядишься в зеркало. Не остаться ли здесь навсегда? Места хватит, страна огромная. Уеду на Колыму, золото добывать. Потом начну искать свою Оксану. Должна же, быть где-то, и моя половинка.
— Можно я Галинку возьму на руки? За ночь почти свыкся с мыслью, что у меня есть дочка.
— Не свыкайся, иначе Оксану не станешь искать.
Минуту я подержал девочку на руках, коротко пообщались на детские темы.
«Ты Пушка не обижай. Ему больно, когда кто-то таскает за хвост. Коты этого не любят».
«Я осторожно. Понарошку».
«Ну, если понарошку, то можно».
Подъехало такси, и я поставил Галинку на траву, перед этим поцеловав в щеку.
Детский аромат шибанул в нос и сознание, я чуть не прослезился, быстрей, сел на переднее сидение и поднял руку, прощаясь с собой. Мы были одним целым! Даже не братья. Ни в каком сне такое не привидится. Если бы я остался, то привык к нему. Да я уже привык. И теперь знаю, что я есть и в других Вселенных, которых должно быть бесконечное множество, если верить Эверетту. С ума сойти!
Не заметил, как мы доехали до цели. Случайно, я приметил роскошный дуб на опушке, когда выходил из леса. Мне не понадобилось даже говорить, водитель был настроен на мою волну, услышал и притормозил у обочины шоссе. Мимо проносились обычные, грузовые фуры, легковые автомобили различных конструкций. Всё как у нас. Почти.
— Спасибо за доставку. Прощайте, — произнес я.
Водитель чуть удивлённо взглянул на меня: «И тебе не хворать. Это моя работа».
Время прохода, по знакомой лесной тропинке, пролетело как одна минута, я раздумывал о жизни своего двойника, желанной Оксане, о Российской империи, не затронутой ржавчиной революции. Вот так должно было быть и у нас, но не сложилось по многим причинам. Кто виноват? Князья Романовы? Народ? Какие случайности влияют на судьбу, на общий политический климат? Никто об этом не пишет, и учебников нет.
Весёлые звонкие голоса услышал задолго до подхода к поляне с дисколётом. Я насторожился: не хватало мне, осложнений с проходом к «Икару».
Продрался мимо густых кустов шиповника, и остановился в замешательстве. Мой дисколёт со всех сторон обступили старшеклассники: парни и девушки, едва ли, не полуобнажённые, в плавках, миникупальниках — пользовались любой возможностью, загореть, и, некоторые, уже были мулатами. Группа разглядывала дисколёт, и громко гадала, из какой страны он доставлен в этот лес, и зачем поставлен вдали от города?
— Фары японские! Только там можно встретить такую старину! — кричал рослый парнишка в полосатых плавках. Торс мускулистый, я даже позавидовал, редко появлялся в тренажёрном зале, лишь при случае, не хватало денег на оплату месячного абонемента, всякий раз находились первоочередные неотложные нужды, не до баловства, с наращиванием мускулов.
Вот-те на! Возле двери дисколёта другой проныра, встав на цыпочки, ковырял проволокой в замке. Вовремя я пришёл, ещё пять минут, и они могли бы угнать мой экраноплан: управление проще простого, лишь приноровиться нужно.
Я тронул его за плечо и мыслеформой произнес: «Вон тот парень назвал тебя придурком. Ты стерпишь?» В стороне, действительно, стоял парень и смеялся, обнимая девушку со спины — дурачились.
Как я и надеялся, парень откинул проволоку в сторону и, бездумно, бросился на обидчика, а я открыл ключом дверь, и быстро захлопнул, чтобы никто ничего не понял.
Жаль, не видел выражений лиц у свидетелей моего подъёма — ракетного выхлопа здесь не было, мягкая антигравитация, даже нежная трава не пострадала, лишь, при посадке, примялись несколько кустов шиповника.
Я не стал наслаждаться полётом над Самарской Лукой, уже привык, всё становилось будничным: на мгновение вдавил ползунок скорости до отказа, и ускорение отбросило меня в спинку кресла. Мне нужно ценить своё время, чтобы хватило всей жизни для поиска своей Вселенной и красавицы Оксаны.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/04/22/1621