Глава сто седьмая,
потрясение Гретхен и первые сюрпризы
В своей коляске Гретхен проехала в центр города и отпустила её домой. Гретхен вошла в толпу нарядно одетых людей, и оказалось, - именно окруженная со всех сторон, она чувствует себя комфортнее всего. Она растворилась среди людей, и разглядеть её здесь было не так просто.
Окружающие как будто ждали чего-то. Они переговаривались, смеялись и оставались на месте. Гретхен оказалась у стены дома, и решила тоже задержаться здесь. Перед Гретхен, спиной к ней стоял какой-то здоровяк, и её почти не было за ним видно, при этом самой ей удобно было смотреть из-за его плеча.
Ей захотелось узнать, чего дожидаются здесь все эти люди. К тому же, спешить было абсолютно некуда. Прошло, вероятно, минут около двадцати. Гретхен с удовольствием рассматривала весёлые лица людей, причёски женщин, украшения, и главное - насколько это было возможно увидеть, как они оделись сегодня. Она испытала облегчение, поняв, что платье, подаренное Лартом, не сделает её белой вороной. Подобный стиль одежды был популярен сегодня, а для жаркого летнего дня едва ли можно было придумать что-то лучшее, чем этот невесомый, удобный, не стесняющий движений наряд. Варьировались ткани, детали покроя, отделки, украшения, и Гретхен невольно стала по-женски оценивать, сравнивать, и не нашла ни одного платья, достойного соперничать с её, как не может будничное платье соперничать с бальным великолепием.
В какой-то миг в воздухе разнесся звук, похожий на удар гонга, но гораздо нежнее и мелодичнее. Сейчас же несколько голосов призвали к тишине, что впрочем, было излишне - разговоры мгновенно прервались, над людьми повисла неожиданно глубокая тишина, и странно было слышать её при таком скоплении людей. Теперь ожидание было недолгим - другой звук заполнил эту тишину. Сначала Гретхен с трудом различила его, он возник где-то на грани слышимости, так, что даже невозможно было разобрать, что порождает его. Но звук не прерывался, он креп, усиливался, и уже никаких сомнений не было в том, что это низкий мужской голос. Он неуловимо переливался в более высокий тон, и вдруг распался на два и стало ясно, что поют двое: мужчина и женщина.
Это была песня, и хотя Гретхен не понимала в ней ни одного слова - слова звучали на неизвестном ей языке, - но в мелодии и звучании голосов было столько чувства, что в переводе она не нуждалась. Течение этого потока эмоций то становилось неудержимо бурным и страстным, струи разнородных чувств сплетались и спорили друг с другом, свивались и противоречили; но вдруг разливалось в них такое умиротворение и покой, что от пронзительного ощущения счастья хотелось плакать.
У Гретхен защемило сердце, и волна колючих мурашек заставила вздрогнуть под щедрыми лучами жаркого солнца. В резонанс с тем, что она слышала, в душе её поднималось своё, и для Гретхен песня наполнилась иным содержанием. Она была уверена, что вот тут слышит яростный голос взбешённого барона Ланнигана, а сейчас звучит топот копыт на каменистой дороге, и треск рвущихся парусов… Потрясённая, Гретхен зажмурилась и привалилась к стене позади себя, и показалось, что чьи-то сильные руки бережно обнимают её, и чей-то голос рядом шепчет: "Я люблю вас…" Слёзы потекли по щекам Гретхен. Исчезло всё - праздник, море людей, исчезла она сама и даже голоса, ведущие странную партию… Явью стало прошлое, пережитое, радостное и горькое, и было так сладко окунуться в то, что безвозвратно минуло. Страшное перестало быть таковым - Гретхен знала, что она защищена и благополучна. А минуты радости вернулись в пронзительной полноте и яркости. Сердце переполнялось благодарностью ко всем тем, кто когда-то доставил их Гретхен, и щемящей печалью о потерях.
А голоса привольно и широко разливались под высоким небом, захлестывали слушателей, как волны вышедшей из берегов, могучей реки. Гретхен утратила ощущение времени. Но растаяла последняя нота под голубым сводом… Гретхен глубоко вздохнула, как ныряльщик, поднявшийся из глубины. Она открыла глаза и увидела лица, в которых так же ещё жило потрясение, и люди начинали просветлённо улыбаться друг другу, не скрывая повлажневших глаз.
- Ещё! Пожалуйста, ещё! - вырвалось у неё.
К ней обернулся тот здоровяк, за спиной которого она стояла.
- Они не поют дважды.
- Почему? - Гретхен, опустила ладони от горящих щек, и во взгляде незнакомца возникло изумление. - Но где ещё их можно услышать? - нетерпеливо спросила Гретхен.
- Это звучит лишь один раз в году, великолепная Гретхен. И, согласитесь, уже только ради этой песни стоит ждать праздника.
- Вы… знаете меня?!
- Разумеется! И не верю глазам, что вижу вас так близко. Я буду счастлив, если вы позвольте мне предложить своё плечо в качестве постамента для вас, прекрасная дева.
Она не поняла, о чём он просит, а великан расценил её молчание, как согласие. Гретхен не успела опомниться, как он склонился к ней, подхватил под колени, и Гретхен взлетела над толпой, сидя на его широком плече.
- Люди! - раздался в следующий миг зычный голос. - Взгляните, кто стоял рядом с вами всё это время!
К ним повернулись все лица, и Гретхен онемела, так внезапно оказавшись в центре внимания. Горожане начали рукоплескать, приветствуя её, и этот круг восторга ширился, как разбегающаяся кругом волна.
- Слава прекрасной Гретхен! - раздались возгласы. - Жемчужина Целомудрия среди нас!
http://proza.ru/2015/04/21/614