- А когда придет… Лекс… - имя ожидаемого человека показалось мне несколько странным да и расслышал я его нечётко и потому произносил его сомнительно-невнятно – Лееессс.
- Да уже должен быть… - сказала Лиза, но почему-то снова включилась в броуновское движение, оставив меня за столом одного.
Змее, однажды, довелось,
(Решением собранья стаи).
Красавца - сокола учить
Новинкам ползанья,
и проползанья.
Промучившись: и день,
И два...
Змея досадно прошипела,
-О боги. Если б знала
Раньше я, -
Что сей летун рожден
Не ползать,
То написала бы роман.
(Или поэму в прозе).
В полете есть конечно
Шик.
Но ползать - безопасней втрое.
А безопасность нынче,
Дорогой товар.
... А Горький, позже,
Все наврал.
За гонорар!
Я начал пить кофе, и «от нечего делать» достал фотоаппарат-мыльницу.
Сейчас у меня было время для того чтобы рассмотреть и даже увеличить корму «трамвая-философа», и, очередной раз, прожужжав «зумом», мне удалось разобрать там: «Для мужчины нет ничего более обидного, чем обозвать его глупцом, для женщины - сказать, что она безобразна».
- Какой умный… Кант, - подумал я, бросив взгляд на неуловимо-некрасивую Лизу.
– А трамвай, такой ехидный и самодовольный, но уж больно пророчествующий, - продолжил я ход своего рассуждения, и тут же – впал в опасение, как бы к некрасивой женщине, обещанной мне стариной Кантом, посредством трамвайной цитаты, здесь мне не добавился еще и глупец-мужчина.