Транспорт тяжело переваливался на январской волне. Он был гружён сверх всякой меры, но и этого было мало. Севастополю, как воздух были нужны боеприпасы и горючее, медикаменты и продукты, оружие и бойцы, способные его использовать против ненавистного врага. Да и погода была отвратительная для любого моряка. Любого, кроме тех, кто раз за разом ходил в конвоях к городу морской славы. Чем хуже, тем лучше, больше шансов прорваться. При видимости не более 15 миль легче проскользнуть мимо фрицев. И они почти проскочили. Транспорт и три катера сопровождения: два «охотника» и тральщик. «Морские охотники» шли по бортам, а более тихоходный БТЩ или базовый тральщик, в кильватере транспорта. С него-то и заметили группу германских пикировщиков. Тральщик подал сигнал тревоги и вступил в бой. Заговорили зенитные пулемёты и кормовая пушка «сорокапятка». Пока Т-403 сдерживал самолёты, конвой до предела увеличил скорость и, огрызаясь огнём из всех стволов, стал уходить. Сейчас главное было дойти до берега, под защиту зенитных батарей и немногочисленных истребителей осаждённого Севастополя.
Тральщик дрался не на жизнь, а на смерть. Обгорела и слезла краска с раскалившегося от непрерывной стрельбы кормового орудия. Задымился, и тяжело завывая двигателями начал уходить куда-то на свой аэродром один из пикировщиков. Свистели осколки и по палубе мостика звенели стреляные гильзы. А командир спокойно отдавал команды. Он словно видел, куда целятся фрицы и вовремя уводил свой маленький корабль. Один за другим раздавались взрывы, не причиняя тральщику вреда. Тяжёлые бомбы рвались в 150, а то и 200 метрах от корпуса. Наконец фрицы выдохлись и один за другим отвалили в сторону.
- Тринадцать, товарищ старший лейтенант.
Командир спокойно взглянул на сигнальщика
-Что тринадцать?
- Тринадцать фугасов, товарищ командир, вот фрицы злятся.
- Пусть злятся, это здорово мешает думать. А нам того и надо.
Долго отдыхать команде не пришлось. Не успели прибрать гильзы и пополнить боекомплект у орудий и пулемётов, как наблюдатель доложил о приближении ещё пары «юнкерсов». Катер снова начал манёврировать. Первый из самолётов заходил со встречного курса, на нём сосредоточились зенитные пулемёты, когда с кормы зашёл второй. И всё-таки командир почти успел увести катер и в этот раз. Только почти не считается. Две бомбы разорвались метрах в 15-20 от кормы, но третья разорвалась в метре от правого борта в кормовой оконечности. Корму подбросило вверх, раздался треск. Заклинило кормовую «сорокапятку», сорвало электрокран и повредило мачту. Часть палубы была деформирована, по бортам и палубе пошли трещины. Их ширина на палубе была, кое-где, около метра и трещины спускались до 1,5 метров ниже ватерлинии. На мостик один за другим поступали доклады.
-Затапливает кормовое машинное отделение и второй кубрик. Ведём борьбу за живучесть. Докладывает командир БЧ-5.
- Добро – командир говорит спокойно, и это спокойствие передаётся команде.
В ход идёт всё. Пробковые матрасы, брусья, клинья, пробки.
- Докладывает БЧ-5. Доступ воды в машинное отделение прекращён. – Звучит коротко и просто, а на деле…. Захлёбываясь в холодной черноморской воде, бьющей из трещин и отверстий вылетевших заклёпок с огромной силой. Обдирая руки о рваные края металлической обшивки, а кое-где закрывая пробоины собой, пока товарищи готовят заплату. Изгибая закоченевшие тела самым невероятным образом, чтобы добраться до труднодоступных мест, командиры, старшины и матросы борются за свой корабль.
- Ремонт проводки выполнен, подача электричества восстановлена – докладывает электрик.
-Добро, запустить помпы - приказывает командир.
-Затоплено румпельное отделение и кормовой артпогреб. Крен 6 градусов на правый борт. Сильный дифферент на корму. Просело перо руля. Скручен правый промежуточный вал.
Доклады следуют один за другим. Тральщик всё больше набирает воду. Но командир спокоен.
- Откачать 30 тонн солярки из баков правого борта, выправить крен.
- Завести тросы через носовые и кормовые кнехты для стягивания корпуса.
- Сбросить за борт минно-траловое оборудование и глубинные бомбы для устранения дифферента на корму.
- Завести пластырь в район 77 шпангоута.
Команда действует чётко и слаженно. Повреждён руль – матросы по двое спускаются в воду и управляют рулём вручную. Вахты всего по 8-10 минут. Но прибавьте к этому январь, волны и разлитую вокруг солярку и станет понятно, как всё это не просто. Но матросы знают и любят своего командира. А ещё они ему верят, потому что знают про него всё. И то, что он женат и его маленькая жена ждёт его возвращения. И то, что у него пятилетняя дочка, чернявенькая и озорная, но с твёрдым отцовским характером. И то, что командир учился на инженера кораблестроителя, но по зову партии пошёл в военно-морское училище, а после его окончания служил в штабе Севастопольского ОВРа. А ещё они знают, что он будет бороться за свой корабль до конца и готовы бороться вместе с ним.
- Доступ воды прекращён, все водоотливные средства задействованы.
- Крен выровнен, дифферент уменьшен наполовину.
- Правый дизель остановлен, левый готов к работе. Можем дать ход 8 узлов.
- Добро – снова говорит командир – Благодарю экипаж за проявленный героизм. И всё. Больше не надо никаких слов. Все, от командиров боевых частей до матросов знают, командир не сходил с мостика с самого момента выхода из базы и не сойдёт, пока тральщик не отшвартуется у стенки или не станет в док. Потому, что он – Командир.
- Машина, малый вперёд. Рулевой, курс на Новороссийск.
Тяжелораненый, перебинтованный, хромая на один борт тральщик идёт домой.